С болванами было сложнее. Их надо было расставить так, чтобы они создали замкнутую силовую линию, которую нельзя нарушить изнутри. У меня всё не получалось. Я злилась, а вся моя линия Маннергейма бесконечно разрушалась.
Болваны не вставали, разваливались и дезертировали с поля боя, словно понимая, что их ждёт в конце неминуемая гибель. Я перепробовала все возможные варианты расстановки, но линия держалась максимально пару минут.
«Может быть, мы пригласим сиртю»
Спросил меня Касюм.
– И чем он поможет? – резко спросила я. – Будет бубнить, что я бестолковая и не могу сама справиться!
«Касюм прав, агирись»
Сказала Люба-эква.
«Думаю, здесь недостаёт одного элемента, поэтому всё разваливается»
– Как давно ты это думала? – строго спросила я.
«Я вспомнила, что, когда я заболела и уже совсем умирала, я наказала старшего духа нашего рода. Выпорола и выставила его из чума. А потом умерла»
– И что? – я упёрла руки в бока, сдула прилипшие к потному носу волосы. – Где этот самый главный болван?
«Наверное, он остался там, где стоял чум»
– Отлично! – рассердилась я. – Что мне прикажешь теперь делать? Бежать за ним?
«Нет, думаю, он теперь обиделся на меня и бесполезен»
– Тааак… – протянула угрожающе я. – Делать-то что?
«Делать нового болвана. И позвать сиртю»
– И кто будет делать болвана? – спросила я.
«Ты»
Радостно сообщила мне бабушка.
– Понятно, зовём сиртю.
Войско болванов
Дед сиртю материализовался сам, минут через двадцать. Как узнал? Непонятно, но главное, не пришлось бегать искать его по подземельям.
– Помоги, – попросила я, описав проблему.
– Болваны теперь твои и делать тебе, – дед, как всегда, был немногословен.
– Это я уже поняла. Делать-то как?
– Бьёшь в бубен, настраиваешься, призываешь нужного духа или героя, и делаешь. Он должен объединить всех твоих болванов. Всё просто.
– Ага, – согласилась я. – Просто. Тебе, может, и просто. А я не резчик по дереву, чтобы личины духа вырезать.
– Тут бестолочь, не надо быть резчиком. Тут надо передать суть духа в материал.
– Ещё не легче, – вздохнула я. – А дерево какое?
– Выбора у тебя большого нет сейчас, – сказал дед, – это там, наверху надо выбрать дерево, подходящее для твоего рода, спилить с заклинаниями, высушить, принести жертву и только тогда вырезать личину, – он тщательно перечислил все необходимые шаги. – А ты делаешь из того что найдёшь.
Он развернулся и вышел из чума.
– Помощник, – недовольно пробурчала я. – Этак я и без него бы сделала.
«Но самое главное он тебе сказал»
Въедливо сообщила мне Люба-эква.
«Этот болван должен быть твоим личным, и он должен объединить всех остальных»
– Ага, – не согласилась я. – Вот ещё бы знать какой мой болван!
«Ложись спать, глупый аригись, и попроси Най-ими показать тебе его»
– Ладно, – согласилась я, – вот это дельный совет.
Угостив Най-ими мясом, я легла спать. Постаралась настроиться на нужного мне болвана. Очень надеясь на то, что я увижу его во сне прямо сегодня. Потому что ждать дальше невозможно.
Мне, конечно, не рассказывали, как Полоз и компания сдерживают Сашку, но по обрывкам разговоров я понимала, что это стоит больших усилий.
Он постепенно набирает силу перехватывая не только птичек и крыс в качестве жертв, но и нападает иногда и на людей. Нашли несколько бомжей, искорёженных, подвергшихся пыткам. Тюша шёпотом, уже когда я почти заснула, рассказывал Синюшке, как он с трудом отбил от поганца любителя лазить по пещерам – диггера.
И Евсей Иванович, как-то не сдержался возмущённо рассказывал Тюше и Мир-Су́снэ-хуму, какие всё же таки люди дураки. Сами, сами ищут себе смерть! Лезут в пещеры. А тут, и вовсе – полезли в капище! Прямо Сашке в лапы!
– Ты мне объясни, – он стучал по столу кулаком, не обращая внимание на шиканье Синюшки, – вот объясни мне, зачем искать себе смерть? Сколько дураков этих беспечных уже гонял от капища! Нет, лезут туда, ищут себе приключений! Намедни вот, трое пролезли, давай там фонарями светить, восторгаться, что мол нашли, о чём в газетах недавно писали. Что, мол, когда-то попы случайно нашли место жертвоприношений! И надо рассказать об этом всем! Я их пуганул. Но не ушли ведь!
Евсей Иванович перешёл на шёпот и мне пришлось бессовестно подслушивать под дверью. Когда диггеры уже почти вылезли из капища, на них напали. В темноте бедолагам было не видно кто и как. Началась паника. Они бестолково метались, не давая выйти друг другу. И в итоге один из них, кто последним вылезал, остался без ноги. Её кто-то отхватил прямо по колено. Непонятно как – или откусил, или отсёк. Они орали как сумасшедшие. Кровью было залито всё вокруг. Евсей Иванович осторожно вывел их короткой дорогой к выходу. Надеясь, что парень остался жить.
– Кто-то, – хмыкнул Тюша, – понятно кто! Вот порадовался поганец!
У Ненавистной стали пропадать герои. Они, решив, что раз перемирие, и больше войны нет, стали устраивать себе экскурсии по пещерам. За что и поплатились. Их тоже стали находить, замученными, с искажёнными от ужаса лицами.
В общем, сделала вывод я, что Сашка целенаправленно набирает силу, и теперь это уже не маленький мальчик в яркой шапочке.
Ночью мне ничего не приснилось, ни нужный болван, ни какой-либо подсказки, как его делать. Я встала хмурая и молчала до обеда, стараясь придумать, как мне его сделать.
– Ну хоть чаю-то попей! – приставала ко мне Синюшка.
Я села насупленная за стол, чай не пила, а тосковала над чашкой.
– Нет, ты понимаешь! – в избу вошёл рассерженный Тюша. – Опять пропал герой у Стикс! Вот она убивается! Жалко ей. Жалко, – он пожал плечами. – Конечно, жалко, душа человеческая ведь! Хоть и шляется голый по подземельям, – недовольно закончил он.
Я отодвинула чашку и решительно встала из-за стола. Всё! С этим надо кончать! Сколько можно! Этак я могу ждать и год, пока мне нужный болван приснится!
Я взяла первое попавшееся полено у печки, нож и пошла в чум. Буду резать этого болвана там. Какой получится – такой и сойдёт.
Синюшка и Тюша молча посмотрели мне вслед.
– Так, – я уселась у очага с поленом и ножом в руках, чувствуя себя преглупо. – Начнём.
«Ты, агирись, главное, не переживай. У тебя получится. Я с тобой. Это ничего, что женщины не должны резать болванов. У нас ситуация исключительная. Вот и действуем, исключительно, полагаясь на себя. И меня. И удачу»
Неопределённо закончила Люба-эква. И я поняла, что она тоже сильно сомневается. Это, конечно, не прибавило мне уверенности. Но в исключительных ситуациях ведём себя как получится, перефразировала я и повертела нож.
– Будем рассуждать логически, – сказала я, чтобы подбодрить себя и сожителей, – болван нужен мой личный, чтобы собрать этих несерьёзных товарищей, – я ткнула ножом в сторону сиротливо стоящих болванов у входа в чум. – Поэтому представим кого-то… – я задумалась, – кого-то строгого и имеющего отношения ко мне.
Я помахала ножом, погладила полено.
– Дедушка! – воскликнула я. – Точно! Почему я сразу не вспомнила! Дедушка у меня был строгий. Но добрый. Бывший военный. Он быстро всех построит рядами и объяснит кому и куда выдвигаться!
Я посмотрела на полено. И почувствовала себя папой Карло наоборот. Тот вырезал себе сына, а я деда. Полено, даже близко не было похоже на деда. Вот только… только если эту полоску на коре принять за морщинку… у деда была такая морщина. Суровая, между бровей.
Я мысленно нарисовала брови, а потом очертила их ножом. Так. Уже неплохо. Потом провела нос, вспомнив, что он с горбинкой. Уже хорошо! Начнём с бровей и носа, а там посмотрим.
Через час я сидела вся в стружках, два раза с налёта пырнула себя ножом, волосы прилипли к потному лбу. Но брови деда на полене, они получились!
Потом я перешла к носу. С горбинкой. Дед, когда смеялся его смешно морщил. А когда сердился – дёргал кончиком носа. Нос у него показывал все его настроения. И когда он сердился, я заворожённо наблюдала за его носом. Нос жил своей собственной жизнью на лице деда.
Дед сердился, сердился, а потом останавливался на минуту и смотрел на меня, а я пятилетняя сидела с открытым ртом и наблюдала за ним.
– Деда посердись ещё, – просила я.
Дед хмурился полсекундочки, а потом начинал смеяться. И говорил, что я совершенно бестолковая девица.
Пока я старательно вырезала лицо деда, то высовывая от усердия кончик языка, то прикусывая нижнюю губу, как бабушка, разговаривала с дедом.
– Понимаешь, – говорила я, – не слушаются болваны. Вот сейчас тебя поставим во главе болваного войска и всё наладится! Ты ж командир!
Дед в ответ хмурил свои деревянные брови и уже сдувал с несуществующего подбородка стружку.
Когда я закончила, мне почудилось, что деревянный болван подмигнул мне и дёрнул носом. Я немного всхлипнула и обняла его. Как же мне не хватает моих дедушки и бабушки!
Разговор по-девичьи
Сил идти на ужин к Синюшке не было. Я обняла деревянного болвана и заснула.
Посреди моего прекрасного сна о море, беззаботном загорании и попивании вина с красивым молодым человеком, который немного смахивал на луноликого Мир-Су́снэ-хума бесцеремонно вклинилась Люба-эква.
«Вставай! Сейчас самое время зарядить твоего болвана и подключить его!»
– Ай, отстань! – махнула во сне я на Люба-эква. – Я заработала немного отдыха, хотя бы во сне?
«Вставай»
Жёстко приказала мне Люба-эква.
Я села, слегка покачиваясь и недовольно ворча:
– Бабушка, но можно это сделать днём? Или утром? Обязательно ночью?
«Обязательно. Пока есть связь твоего вырезанного болвана и героя твоего рода – нельзя спать. Надо закрепить её. Оживить болвана и накачать его силой! И тогда он поможет победить!»
– Ладно, – смирилась я. – Бубен?
Я протянула руку и в руке оказался уже знакомый мне бубен. Не зная, как правильно настраивать связь и закреплять её, я понадеялась, как обычно, на «авось» или свою везучесть.