Туалет был крошечный. Они стояли между раковиной и унитазом, практически нос к носу. Он поцеловал ее в лоб.
— Бобби, минуту тому назад ты сказал Полларду, что мы беремся за его дело. Может, мы не возьмемся.
— А почему не возьмемся? Оно очень интересное.
— Во-первых, он говорит как чокнутый.
— Он не чокнутый.
— Он говорит, что какая-то неведомая сила развалила автомобиль, взрывала лампы уличных фонарей. Странная музыка флейты, загадочные синие огни. Этот парень слишком часто читал «Нэшнл инкуайрер» [13].
— Но в этом-то все и дело. Настоящий псих уже начал бы объяснять, как и почему все это с ним произошло.
Заявил бы, что встретил Бога или марсиан. А этот парень в полном недоумении ищет ответы. Мне представляется, что это совершенно нормальная реакция, от которой за милю несет здравым смыслом.
— А кроме того, мы занимаемся бизнесом, Бобби. Бизнесом. Не ради развлечения. Ради денег. Это наша работа — не хобби.
— У него есть деньги. Ты видела.
— А если эти деньги — грязные?
— Френк не вор.
— Ты знаешь его меньше часа и уже уверен, что он не вор? Слишком уж ты доверчив, Бобби.
— Спасибо тебе.
— Это не комплимент. Как ты можешь заниматься тем бизнесом, которым занимаешься, и быть слишком доверчивым?
Он улыбнулся.
— Я доверился тебе, и, как выяснилось, не напрасно.
Она не желала поддаваться его обаянию.
— Он говорит, что не знает, откуда взял деньги, и чисто теоретически давай признаем, что этой части истории мы поверили. Примем за факт и твое утверждение, что он не вор. Но, возможно, он торговец наркотиками. Или кто-то еще. Помимо кражи, есть тысяча способов заработать деньги нечестным путем. И если мы выясним, что они грязные, мы не сможем оставить у себя то, что он нам заплатит. Нам придется отдать их копам. Мы потратим наши время и силы. А кроме того… мы сильно запачкаемся.
— Почему ты так говоришь? — спросил он.
— Почему я так говорю? Он только что сказал нам, что проснулся в номере мотеля с залитыми кровью руками!
— Говори тише. Ты можешь оскорбить его чувства.
— Не дай бог.
— Помни, никакого тела не было. Это могла быть его кровь.
— Откуда нам известно, что тела не было? — раздраженно спросила она. — Потому, что он так говорит? Возможно, он такой псих, что не заметил бы тела, даже если бы наступил на дымящиеся внутренности и споткнулся об отрубленную голову.
— Какой живой образ!
— Бобби, он говорит, что, возможно, исцарапал себя, но это маловероятно. Скорее он напал на какую-нибудь бедную женщину, какую-то невинную девушку, может, даже ребенка, беззащитную школьницу, затащил в свой автомобиль, насиловал, бил, снова насиловал, заставлял выполнять все свои извращенные прихоти, потом отвез свою жертву в какой-нибудь каньон в пустыне, может, пытал иголками, ножом или бог знает чем, потом дубинкой забил до смерти и бросил обнаженное тело. И теперь койоты дожевывают ее плоть, а мухи заползают в открытый рот и выползают обратно.
— Джулия, ты кое-что забываешь.
— Что?
— Это у меня слишком богатое воображение.
Она рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. Хотела сильно стукнуть его по голове, чтобы вбить в нее хоть капельку здравого смысла, но вместо этого рассмеялась.
Он поцеловал ее в щеку, потянулся к ручке двери.
Она накрыла его руку своей.
— Обещай, что мы не возьмемся за это дело, пока не выслушаем его историю до конца и не подумаем над тем, что услышали.
— Хорошо.
За окнами небо напоминало серый лист стали, кое-где выпачканный черным. Дождь еще не начался, но воздух замер в ожидании первых капель.
Кабинет освещался двумя лампами, стоявшими на столиках по обе стороны дивана, и торшером в углу. Флуоресцентные трубки под потолком не горели, поскольку Бобби терпеть не мог их блеска, считая, что свет в офисе должен быть таким же уютным, как в домашнем кабинете. Джулия исходила из того, что офис и должен выглядеть офисом, но, идя навстречу Бобби, обычно не включала лампы под потолком. Теперь же, когда день становился все темнее из-за сгущающихся облаков, ей хотелось включить флуоресцентные трубки и разогнать тени, которые начали собираться в тех углах, куда не добирался свет ламп.
Френк Поллард по-прежнему сидел на стуле, глядя на забранные в рамки постеры Дональда Дакка, Микки-Мауса и дядюшки Скруджа. Постеры эти дополнительным грузом ложились на плечи Джулии. Она-то была большой поклонницей мультфильмов киностудии «Уорнере бразерс», которые полагала более жесткими, чем мультфильмы Уолтера Диснея. У нее была полная их коллекция на видеокассетах, которые она, правда, держала дома. А вот Бобби развесил по кабинету постеры с персонажами Диснея, потому что, по его словам, они помогали ему расслабиться, улучшали настроение и способствовали принятию правильных решений. Никто из клиентов не ставил под сомнение их профессиональные способности только потому, что стены украшали вроде бы неуместные в детективном агентстве картинки, но Джулия все равно волновалась при мысли о том, что они могут подумать, увидев такой антураж.
Она прошла за стол, села, а Бобби опять угнездился на краешке. Подмигнул Джулии.
— Френк, я поторопился, слишком рано объявив, что мы беремся за это дело. В действительности мы не можем принять решение, не выслушав до конца вашу историю.
— Конечно. — Френк быстро глянул на Бобби, на Джулию, потом перевел взгляд на свои исцарапанные руки, вцепившиеся в открытую сумку с деньгами. — Это же естественно.
— Разумеется, — кивнула Джулия.
Клинт вновь включил магнитофон.
Френк поставил сумку с деньгами на пол, а вторую, стоявшую на полу, поднял на колени.
— Я хочу вам кое-что передать. — Он расстегнул «молнию» второй сумки, достал маленький пластиковый пакет с черным песком, который сжимал в ладонях, когда проснулся в четверг утром после короткого сна. За пакетом последовала окровавленная рубашка, которая была на нем, когда он поднялся с кровати, поспав еще раз, уже во второй половине дня. — Я это сохранил… потому что и песок, и рубашка — вещественные улики. Зацепки. Может, они помогут вам понять, что происходит, что я сделал.
Бобби взял рубашку и песок, мельком глянул на них. Положил на стол рядом с собой.
Джулия отметила, что рубашка не просто испачкана в крови — пропиталась ею, и теперь под бурыми пятнами материя затвердела.
— Значит, вы провели в номере мотеля вторую половину четверга, — уточнил Бобби.
Поллард кивнул.
— В ту ночь больше ничего не случилось. Я пошел в кино, но фильм меня не увлек. Какое-то время поездил по окрестностям. Я устал, очень устал, несмотря на то, что поспал днем, но больше заснуть не смог. Боялся заснуть. Наутро переехал в другой отель.
— И когда вы наконец снова заснули? — спросила Джулия.
— В следующий вечер.
— Вечером пятницы?
— Да. Я пытался не спать, накачиваясь кофе. Сидел у стойки в маленьком ресторанчике, примыкающем к отелю. Пил кофе, пока не почувствовал, что вот-вот уплыву со стула. Разболелся желудок, так что кофе я больше пить не мог. Вернулся в номер. Всякий раз, когда начинал дремать, выходил на прогулку. Но ничего не помогало. Более я бодрствовать не мог. Мне требовался отдых. Я лег в кровать в начале девятого, заснул мгновенно и открыл глаза в половине шестого утра.
— Утра субботы.
— Да.
— И все было в порядке? — спросил Бобби.
— Во всяком случае, крови не было. Случилось другое.
Они ждали.
Поллард облизал губы, кивнул, словно подтверждая решимость продолжать.
— Я лег в постель в трусах… но проснулся полностью одетым.
— Вы ходили во сне, вот и оделись во сне, — предположила Джулия.
— Но только одежду, которая была на мне, я раньше не видел.
Джулия моргнула.
— Простите?
— Это была не та одежда, в которой я пришел в себя в проулке двумя днями раньше, и не та, которую я купил в торговом центре утром в четверг.
— Так чья это была одежда? — спросил Бобби.
— Скорее всего, моя, потому что она слишком хорошо сидела на мне, чтобы принадлежать кому-то еще. Сидела идеально. И туфли подходили идеально. Я не мог снять эту одежду с кого-то еще. Одежда с чужого плеча не могла так подойти.
Бобби соскользнул со стола, заходил по кабинету.
— Что же вы такое говорите? Получается, что вы покинули мотель в одних трусах, зашли в какой-то магазин, купили одежду, и никто не возмутился вашим аморальным поведением, никто ничего вам не сказал?
Поллард покачал головой:
— Я не знаю.
— Он мог одеться в своем номере, во сне, — предположил Клинт Карагиосис. — Потом пойти в магазин, купить другую одежду, переодеться.
— Но зачем ему это делать?
Клинт пожал плечами.
— Я лишь предлагаю возможное объяснение.
— Мистер Поллард, почему вы могли такое сделать? — спросил Бобби.
— Я не знаю. — Эти слова Поллард пускал в ход очень уж часто, похоже, ему надоело их повторять. — Не думаю, что я это сделал. Это объяснение… не кажется оно мне правдоподобным. Прежде всего, я заснул после восьми вечера. Я бы не успел снова подняться, одеться, выйти из мотеля и купить одежду до закрытия магазинов.
— Некоторые работают до десяти вечера, — заметил Клинт.
— Да, пожалуй, вероятность этого варианта слишком мала, — согласился Бобби.
— Я также не думаю, что каким-то образом сумел проникнуть в магазин после его закрытия. Не думаю, что я — вор.
— Мы знаем, что вы — не вор, — заверил его Бобби.
— Ничего такого мы не знаем, — резко возразила Джулия.
Они действительно ничего о нем не знали. Более того, если Поллард говорил правду, он сам ничего о себе не знал.
— Послушайте, купил он эту одежду или украл, значения не имеет, — продолжила Джулия. — Оба варианта я считаю неприемлемыми. Это уже чересчур — мужчина приходит в «К-Март» или куда-то еще в трусах, одевается, и все это во сне. Можно такое сделать и не проснуться? И при этом никому не дать повода усомниться в том, что он бодрствует? Я так не думаю. Конечно, я ничего не знаю о лунатизме, но, если мы соберем соответствующую информацию, готова спорить, выяснится, что такое невозможно.