и, какие приключения сулило подростку это транспортное средство. С седла «швина» любая улица, увиденная впервые, казалась экзотической.
Во дворе дома 884 росли два высоких коралловых дерева. Белые цветы кустов азалий мягко светились в темноте.
Подсвеченные натриевыми лампами уличных фонарей, падающие капли дождя казались расплавленным золотом. Но, когда Бобби спешил следом за Джулией по дорожке, ведущей к крыльцу, его руки и лицо закоченели буквально через несколько шагов, таким холодным был дождь. Он благоразумно надел нейлоновую куртку на толстой подкладке, с капюшоном и все равно дрожал.
Джулия позвонила. На крыльце зажегся свет, и Бобби почувствовал, что кто-то смотрит на него через глазок. Откинул капюшон и улыбнулся.
Дверь открылась на чуть-чуть, дальше не пускала цепочка, в зазоре появилось лицо мужчины-азиата. Лет сорока с небольшим, невысокого, худенького, с черными волосами, тронутыми на висках сединой.
— Да?
Джулия показала мужчине удостоверение частного детектива и объяснила, что они ищут некоего Джорджа Фарриса.
— Полиция? — нахмурился мужчина. — У нас все в порядке, не нужно никакой полиции.
— Нет, видите ли, мы — частные детективы, — подал голос Бобби.
Глаза мужчины превратились в щелочки. Сквозь зазор между дверью и дверной коробкой он переводил взгляд с Джулии на Бобби и обратно, а потом вдруг просиял, широко улыбнулся.
— Ой, так вы — частные детективы! Как в телевизоре. — Он снял цепочку, распахнул дверь, впустил их в дом.
Не просто впустил, пригласил войти, как самых дорогих гостей. Не прошло и трех минут, как они узнали, что его зовут Туонг Тран Фан (он изменил порядок, в соответствии с западными обычаями, и имя стало фамилией), что он и его жена, Чинь, были среди тех, кто на лодках покидал Южный Вьетнам через два года после падения Сайгона, что они работали в прачечных и химчистках, пока не открыли две свои химчистки. Туонг настоял на том, чтобы гости сняли куртки. Чинь, миниатюрная женщина с кукольным личиком, одетая в мешковатые черные брюки и желтую шелковую блузку, сказала, что сейчас что-нибудь приготовит, пусть Бобби и пытался объяснить, что они заглянули лишь на несколько минут.
Бобби знал, что представители первого поколения американцев вьетнамского происхождения с подозрением относились к полиции, не спешили обращаться к ней за помощью, даже становясь жертвами преступлений. Южновьетнамская полиция была коррумпирована сверху донизу, а северовьетнамцы, захватившие Юг после ухода американцев, слишком уж многих убивали. Поэтому, проведя в Соединенных Штатах пятнадцать, а то и больше лет, многие вьетнамские иммигранты по-прежнему не доверяли властям.
В случае Туонга и Чинь Фан подозрительность, однако, не распространялась на частных детективов. Вероятно, они видели по телевизору слишком многих героических частных детективов, считали их рыцарями без страха и упрека, пусть мечи эти парни сменили на револьверы тридцать восьмого калибра. Поэтому Бобби и Джулию, зачисленных в когорту освободителей угнетенных, проводили в гостиную и торжественно усадили на диван, безусловно, самый новый и лучший предмет обстановки.
Фаны привели в гостиную, чтобы представить их частным детективам, и своих четырех чистеньких, ухоженных детей: тринадцатилетнего Роки, десятилетнего Сильвестра, двенадцатилетнюю Сиси и шестилетнюю Мерил. Они, несомненно, родились и воспитывались американцами, но вежливостью и хорошими манерами разительно отличались от большинства своих ровесников. Познакомившись с детективами, дети вернулись на кухню, где делали уроки.
Несмотря на вежливые отказы, Джулия и Бобби получили по чашке кофе с концентрированным молоком, поставили перед ними и поднос с маленькими вьетнамскими пирожными. Фаны тоже пили кофе.
Туонг и Чинь сели на потрепанные кресла, конечно же, менее удобные, чем диван. Бобби и Джулия обратили внимание, что мебель в основном старая, нейтральных цветов. Один угол занимало святилище Будды. На красном алтаре лежали свежие фрукты, из керамических подсвечников торчали палочки благовоний. Одна курилась, и светло-синяя лента дыма медленно поднималась к потолку. Об азиатском происхождении хозяев дома напоминали и столы с черными лакированными поверхностями.
— Мы ищем человека, который, возможно, когда-то жил по этому адресу. — Джулия взяла с подноса, принесенного миссис Фан, одно из крохотных пирожных. — Его зовут Джордж Фаррис.
— Да, он жил здесь, — ответил Туонг, и его жена согласно кивнула.
Бобби удивился. Он не сомневался, что имя и фамилия Фарриса, как и адрес, взяты изготовителем документов случайно, и Джордж Фаррис, само собой, никогда здесь не жил. И Френк был уверен, что его настоящая фамилия — Поллард, не Фаррис.
— Вы купили дом у Джорджа Фарриса? — спросила Джулия.
— Нет, он умер, — ответил Туонг.
— Умер? — переспросил Бобби.
— Пять или шесть лет назад. Неоперабельная раковая опухоль.
Следовательно, Френк не был Фаррисом и не жил здесь. А весь комплект документов — подделка.
— Мы купили дом несколько месяцев назад у его вдовы, — уточнил Туонг. На английском он говорил хорошо, лишь иногда не к месту вставлял артикль. — Нет, мы купили дом, оставшийся после вдовы.
— Значит, миссис Фаррис тоже умерла, — уточнила Джулия.
Туонг повернулся к жене, они многозначительно переглянулись.
— Все это очень грустно. И откуда только берутся такие люди?
— О чем вы говорите, мистер Фан?
— О человеке, который убил миссис Фаррис, ее брата, двух дочерей.
Что-то шевельнулось и заскреблось в желудке Бобби. Ему сразу понравился Френк Поллард, он твердо знал, что никакой вины за ним нет, но внезапно в яблоке его убежденности завелся червь сомнений. Это простое совпадение, наличие у Френка документов человека, семью которого жестоко убили, или ответственность лежит именно на Френке? Бобби жевал маленькое пирожное с кремом, очень вкусное, но никак не мог его проглотить.
— Это произошло в прошлом июле, — добавила Чинь. — Тогда стояла жуткая жара, вы, наверное, помните. — Она подула на кофе, чтобы чуть остудить его. Бобби отметил, что на английском Чинь говорила безукоризненно, и подумал, что иногда она сознательно делала ошибки, чтобы гости, не дай бог, не решили, что она владеет языком лучше мужа. Да, азиатские женщины четко знали свое место. — Дом мы купили в прошлом октябре.
— Убийцу так и не нашли, — печально покачал головой Туонг Фан.
— У полиции есть его приметы? — спросила Джулия.
— Думаю, что нет.
С неохотой Бобби посмотрел на Джулию. Новость потрясла ее не меньше, но она обошлась без взгляда: «Я тебе говорила».
— Как их убили? — спросила Джулия. — Застрелили? Задушили?
— Думаю, ножом. Пойдемте. Я покажу вам, где нашли тела.
В доме были три спальни и две ванные, одну из них как раз ремонтировали. Со стен отбили кафель, с пола — плитку.
Джулия последовала за Туонгом в ванную, Бобби остался на пороге с миссис Фан.
Через вентиляционное отверстие в потолке доносился шум дождя.
— Тело младшей дочери Фаррисов нашли здесь, на полу. Бедняжке было только тринадцать. Кошмар. Столько крови. Раствор между плитками прокрасился ею, так что пришлось все убирать.
Он повел их в спальню, которую делили его дочери. Две кровати, две тумбочки, два столика, больше места вроде бы не было. Но Сиси и Мерил умудрились втиснуть в спальню множество книжек.
— Здесь убили брата миссис Фаррис, который заехал погостить на неделю. В кровати. Кровь была на стенах, на ковре.
— Мы осмотрели дом до того, как ковер заменили. А стены перекрасили, — пояснила Чинь Фан. — Эта комната была хуже всех. Какое-то время из-за нее мне снились кошмары.
Они прошли в большую спальню, с минимумом обстановки: двуспальная кровать, две тумбочки, две настольные лампы, но ни комодов, ни шкафов. Одежда, которая не умещалась в стенном шкафу, лежала в картонных ящиках, сложенных у одной стены.
Бобби и Джулии все это показалось очень знакомым: Фаны, похоже, тоже не покупали ничего лишнего, обходились самым необходимым, работали и копили деньги ради мечты.
— Миссис Фаррис нашли в этой комнате, в собственной постели, — сказал Туонг. — С ней проделывали что-то жуткое. Ее всю искусали, но об этом не написали в газетах.
— Искусали? — переспросила Джулия. — Кто?
— Должно быть, убийца. Укусы были на лице, шее… других местах.
— Если об этом не написали в газетах, откуда вы знаете об укусах? — спросил Бобби.
— Соседка, которая нашла тела, по-прежнему живет в доме рядом. Она говорит, что искусали миссис Фаррис и ее старшую дочь.
— Она не из тех, кто может такое выдумать, — добавила миссис Фан.
— Где нашли старшую дочь? — спросила Джулия.
— Пожалуйста, следуйте за мной, — Туонг повел их обратно, через гостиную и столовую на кухню.
Четверо детей сидели за столом. Трое читали учебники и делали какие-то пометки в тетрадях. Ни радио, ни телевизор не работали, и, похоже, делать домашнее задание им нравилось. Даже Мерил, которая училась в первом классе, в котором на дом практически ничего не задавали, читала детскую книжку.
Бобби заметил на стене, около холодильника, цветные таблицы. В первую заносились отметки и результаты контрольных всех детей с начала учебного года. Вторая содержала список домашних обязанностей, которые выполняли дети.
По всей стране университеты сталкивались с одной и той же проблемой: среди тех, кто подавал заявление о приеме и имел очень высокие баллы, число азиатов было непропорционально велико. Черные и латиносы жаловались, что их вытесняет еще одно меньшинство, белые обвиняли администрацию университетов в расизме наоборот, когда им отказывали в приеме, отдавая предпочтение выходцу из Азии. Кто-то полагал успех американцев азиатского происхождения результатом заговора, но Бобби увидел в доме Фанов куда более простое объяснение их достижений: они прилагали больше усилий. Приняли как аксиому идеалы, на которых основывалась страна: трудолюбие, честность, целеустремленность и право стать тем, кем хочешь. Ирония судьбы, но успех азиатов в немалой степени обусловливался тем, что большинство людей, урожденных американцами, воспринимали эти самые идеалы с немалой долей цинизма.