Флейта смолкла. Воздух в палате застыл. Словно налился свинцом.
И тут же занавес закачало с такой силой, что едва не сорвало с крючков. Порыв холодного воздуха растрепал волосы Яматаке. А затем вновь зазвучала жуткая атональная музыка.
С захлопнутой дверью и закрытым окном единственным источником ветра могло стать забранное решеткой вентиляционное отверстие в стене. Хол приподнялся на цыпочки и поднял руку к решетке, но не почувствовал притока воздуха. Нет, его холодные потоки формировались непосредственно в палате.
Хол начал поворачиваться вокруг, пытаясь понять, откуда исходит музыка. В принципе, ему уже стало ясно, что никакой флейты нет и в помине. Такие звуки скорее издавал ветер, дующий одновременно через множество труб, больших и маленьких. Никакой мелодии не было вовсе, но тем не менее в звуках этих слышалось что-то… угрожающее. К его изумлению, выяснилось, что источником этих звуков служит воздух над кроватью.
Он задался вопросом: а кто-нибудь еще в больнице может слышать сейчас эту флейту? Решил, что нет. Музыка звучала громче, чем поначалу, но все равно очень тихо. Если бы он спал, эта загадочная ночная серенада его бы не разбудила.
На глазах у Хола воздух над кроватью замерцал. На мгновение он потерял способность дышать, будто палата превратилась в вакуумную камеру. Почувствовал, как заложило уши, совсем как при резком изменении высоты.
Странные звуки и ветер разом прекратились, и Френк Поллард появился на кровати так же внезапно, как и исчез. Он лежал на боку, притянув колени к груди, в позе зародыша. Несколько секунд не мог понять, где находится, потом сообразил, ухватился за ограждающий поручень и сел. Кожа вокруг глаз опухла и потемнела, в остальном же была мертвенно-бледной. Лицо покрывала жирная, блестящая пленка, словно он потел маслом. Синяя пижама из хлопчатобумажной ткани смялась, во многих местах потемнела от пота, кое-где запачкалась.
— Задержите меня, — вырвалось у него.
— Что тут, черт возьми, происходит? — Голос Хола дрогнул.
— Не контролирую.
— Куда вы уходите?
— Ради бога, помогите мне, — правой рукой Поллард держался за ограждающий поручень, левую протянул к Холу. — Пожалуйста, пожалуйста…
Шагнув к кровати, Хол потянулся к нему…
…и Поллард исчез, на этот раз его исчезновение сопровождалось не только шипением воздуха, но и треском ломающегося металла. Стальной поручень, за который держался Поллард, вырвало из гнезд, и он тоже исчез.
Хол Яматака во все глаза смотрел на гнезда, в которых крепился сдвигаемый ограждающий поручень. Их выгнуло и изломало. Перед невероятной силой, которая утащила Полларда из палаты, не могла устоять и нержавеющая сталь.
Глядя на вытянутую руку, Хол гадал, что бы стало, если бы он успел дотянуться до Полларда. Исчез бы он вместе с ним? Куда бы попал? Определенно не туда, где хотел бы очутиться, тут сомнений у него не было.
А может, вместе с Поллардом ушла бы только его рука? Ее вырвало бы из плечевого сустава, как поручень из гнезд? Может, он сейчас кричал бы от боли, а кровь хлестала из разорванных сосудов.
Он отдернул руку, словно боясь, что Поллард внезапно появится и ухватится за нее.
Он уже думал, что не сможет преодолеть оставшиеся до тумбочки несколько футов, боялся, что ноги его подведут. А руки так дрожали, что он едва не выронил трубку, и с большущим трудом ему удалось набрать домашний номер Бобби и Джулии.
Глава 37
Бобби и Джулия выехали в больницу в 2.45. Ночь казалась темнее, чем всегда, уличные фонари и фары не могли полностью разогнать наваливающиеся на автомобиль тени. Дождь с силой барабанил по ветровому стеклу, крыше, капоту.
За руль села Джулия, потому что Бобби проснулся лишь на три четверти. Веки так и норовили опуститься, он зевал и зевал, мозги плавали в тумане. Они легли спать за три часа до того, как их разбудил звонок Хола Яматаки. Джулии при необходимости хватало и трех часов сна, но Бобби для того, чтобы функционировать на максимуме возможностей, требовалось поспать шесть, а еще лучше восемь часов.
Это было одно из их мелких различий, ничего существенного. Но несколько таких различий давали Бобби основания подозревать, что Джулия будет покруче, чем он, даже если в армрестлинге он может победить ее в десяти поединках из десяти.
Он хохотнул.
— Чему смеемся? — спросила Джулия.
Она остановилась на красный свет, который окрасил черную, мокрую мостовую кровавыми разводами.
— Надо, конечно, быть сумасшедшим, чтобы признаваться в таком, но думаю, по большому счету, ты круче, чем я.
— Для меня это не новость, — ответила она. — Всегда знала, что я круче.
— Да? А в армрестлинге я всегда возьму над тобой верх.
— Как грустно. — Она покачала головой. — Ты действительно думаешь, что победа в армрестлинге над тем, кто меньше, чем ты, особенно над женщиной, превращает тебя в мачо?
— Я могу победить и тех женщин, которые больше меня, — заверил ее Бобби. — А если они в возрасте, то могу справиться с двумя, тремя или четырьмя одновременно. Если уж на то пошло, я могу взять верх над шестью бабульками сразу, да еще с одной рукой, привязанной за спиной.
Красный свет сменился зеленым, и Джулия тронула автомобиль с места.
— Я говорю о больших бабульках, — продолжил Бобби. — Не о хрупких божьих одуванчиках. Большие, толстые, крепкие бабульки, я справлюсь сразу с шестью.
— Впечатляет.
— Совершенно верно. С другой стороны, не помешала бы и монтировка.
Она рассмеялась, он улыбнулся. Но они не могли забыть, куда едут и почему, так что веселье как рукой сняло. И скрип дворников, который обычно убаюкивал Бобби, на этот раз не давал уснуть.
Затянувшееся молчание прервала Джулия:
— Ты думаешь, Френк действительно исчез на глазах Хола, как тот и говорит?
— Я не помню случая, чтобы Хол солгал или впал в истерику.
— Я тоже.
На следующем перекрестке она повернула налево. В нескольких кварталах впереди пелену дождя пробивали огни больницы. Они мерцали, словно мираж в пустыне.
Когда они вошли в палату, Хол стоял у изножия кровати, почти скрытой за занавесом. Выглядел он так, словно не только увидел призрака, но и поцеловал в холодные, влажные, гниющие губы.
— Слава богу, что вы здесь. — Он заглянул за их спины, в коридор. — Старшая сестра хочет связаться с копами, сообщить о пропавшем пациенте.
— С этим мы разобрались, — успокоил его Бобби. — Доктор Фриборн поговорил с ней по телефону, и мы подписали бумагу, освобождающую больницу от ответственности.
— Хорошо. — Хол указал на открытую дверь. — Будет лучше, если никто ни о чем не узнает.
Закрыв за собой дверь, Джулия присоединилась к мужчинам у изножия кровати.
Бобби заметил, что одного ограждающего поручня нет, а гнезда, в которых он крепился, выломаны. Хол шумно сглотнул слюну.
— Он держался за поручень, когда исчез… и поручень вместе с ним. Я не упомянул об этом по телефону. Подумал, вы и без того решили, что я рехнулся, а эта подробность только подтвердила бы, что я — псих.
— А теперь расскажи нам все, — попросила Джулия. Говорили они тихо, чуть ли не шепотом. Иначе старшая медсестра Фулхэм наверняка заглянула бы в палату и напомнила им, что большинство пациентов на вверенном ей этаже спят.
Когда Хол закончил рассказ, Бобби взглянул на Джулию.
— Флейта, странные порывы ветра… Френк говорил нам, что услышал флейту и почувствовал порывы ветра вскоре после того, как очнулся в ту ночь в темном проулке, и по этим признакам понял, что кто-то приближается к нему.
Крупицы грязи, которую Хол заметил на пижаме Френка после его второго появления, остались на простыне. Несколько Джулия ухватила пальцами.
— Не совсем грязь.
Бобби присмотрелся к черным крупицам на подушечках ее пальцев.
— Черный песок.
— Френк не появлялся после того, как исчез с поручнем? — спросила Джулия Хола.
— Нет.
— И когда это произошло?
— В самом начале третьего. В два часа две минуты, может, три, где-то в это время.
— То есть час двадцать назад, — уточнил Бобби.
Они помолчали, глядя на выломанные гнезда поручня. Снаружи ветер бросался дождем в окно.
Наконец Бобби задал Джулии главный вопрос.
— Так что теперь будем делать?
Она моргнула.
— Меня не спрашивай. Это мое первое расследование, связанное с колдовством.
— Колдовством? — нервно переспросил Хол.
— Это всего лишь метафора, — успокоила его Джулия.
«Может, и так», — подумал Бобби.
— Мы можем предположить, что он вернется до утра, — сказал он, — возможно, пару раз и, рано или поздно, останется. Должно быть, такое происходит каждую ночь, когда он засыпает. А просыпаясь, ничего не помнит о своих путешествиях.
— Путешествиях, — повторила Джулия. В сложившихся обстоятельствах это ординарное слово превратилось в экзотическое и до предела загадочное.
Осторожно, чтобы не разбудить пациентов в соседних палатах, они позаимствовали там еще два стула. Хол изнутри приставил свой к двери палаты 638, чтобы никго из медсестер или врачей не мог ее распахнуть и прямиком войти в палату. Джулия сидела у изножия кровати. Бобби — со стороны, ближайшей к окну, где оставался ограждающий поручень.
Они ждали.
Со своего стула Джулии требовалось лишь чуть повернуть голову, чтобы Хол попал в поле зрения. Поворачивая голову в другую сторону, она видела Бобби. Поскольку занавес закрывал сторону кровати с вырванным поручнем, Хол и Бобби друг друга видеть не могли.
Она задалась вопросом, удивился бы Хол, увидев, как быстро заснул Бобби. Хола случившееся в палате напрочь лишило сна, Джулия, пусть и узнала о волшебном исчезновении Френка из вторых рук, тоже взбодрилась, с нетерпением ожидая шанса стать свидетелем такого же магического появления их клиента. Бобби обладал очень богатым воображением, чудеса вызывали у него щенячий восторг, так что все эти исчезновения и появления Френка наверняка взволновали его больше, чем Хола и Джулию. Более того, из-за предчувствия беды он подозревал, что в этом расследовании их ждет