немало сюрпризов, в том числе и неприятных, и происшедшее в палате встревожило его. Однако он смог положить руки на подлокотники, позволить подбородку упасть на грудь и заснуть. Стресс никогда не действовал на него возбуждающе. И если выдавалась возможность поспать, он тут же ею пользовался. Когда пару лет назад песня Бобби Макферрина «Не волнуйся, будь счастлив» стала хитом, Джулия не удивилась, что ее Бобби влюбился в эту песню, и она стала его персональным гимном. Усилием воли он умел подавить волнение и вернуть себе безмятежность, за что Джулия могла им только восхищаться.
К четырем сорока, Бобби к этому моменту спал уже почти час, восхищение, с которым она смотрела на посапывающего мужа, начало быстро переходить в нездоровую ярость. Появилось желание ударом ноги выбить из-под него стул, чтобы он очутился на полу. Она сдерживалась, потому что подозревала, к чему это приведет: Бобби зевнет, повернется на бок и продолжит спать, удобно свернувшись калачиком. Если бы это произошло, волна зависти накрыла бы ее с головой, и ей пришлось бы его убить. Она представила себя в суде: «Я знаю, что убивать нехорошо, ваша честь, но он слишком сладко спал, чтобы жить».
И тут, прямо из воздуха, на нее пролились тихие, меланхолические звуки.
— Флейта! — Хол вскочил со стула со скоростью пробки, вылетающей из бутылки шампанского.
Одновременно порыв холодного воздуха пронесся по палате.
— Бобби! — поднимаясь, прошептала Джулия.
Тряхнула его за плечо, и он проснулся в тот самый момент, когда атональная музыка смолкла, а воздух успокоился.
Бобби потер глаза ладонями, зевнул.
— Что не так?
Не успел он произнести эти слова, как музыка вернулась, зазвучала чуть громче. Не музыка, конечно, просто шум. И Хол не ошибся: стоило лишь прислушаться, чтобы понять — никакая это не флейта.
Джулия шагнула к кровати.
Хол оставил свой пост у двери, положил руку ей на плечо, останавливая.
— Осторожно.
По словам Френка, эти странные музыкальные звуки он слышал три, может, четыре раза и столь же часто ощущал порывы ветра, прежде чем мистер Синий свет вышел на его след в ту ночь в Анахайме, и Хол доложил, что перед появлением Френка музыка звучала трижды и столько же раз колебался воздух. Однако, как выяснилось, троекратное музыкально-ветровое вступление не являлось непреложной прелюдией этого феномена, потому что, как только звуки смолкли второй раз, воздух над кроватью замерцал, и тут же на смятых простынях появился Френк.
У Джулии заложило уши.
— Святая корова! — воскликнул Бобби.
Ничего другого услышать от него Джулия и не ожидала. Сама же, с другой стороны, лишилась дара речи.
Хватая ртом воздух, Френк сидел на кровати. В лице не осталось и кровинки. Кожа вокруг глаз посинела, словно ему подбили оба глаза. Грязный пот блестел на лбу и щеках, крошечные капельки скапливались на щетине.
В руках он держал наволочку, наполовину чем-то заполненную. Ее верх был скручен и завязан веревкой. Френк отпустил наволочку, и она свалилась с кровати, с той стороны, где отсутствовал ограждающий поручень, мягко плюхнулась на пол.
— Где я? — голос изменившийся, сиплый.
— Вы в больнице, Френк, — ответил Бобби. — Все нормально. Вы там, где и были вечером.
— В больнице… — Создавалось ощущение, что Френк сначала впервые услышал это слово, а теперь вот впервые произнес. Он огляделся, по-прежнему в замешательстве. Все еще не мог взять в толк, где находится. — Не позволяйте мне соскользнуть…
Исчез, не закончив фразы. Исчезновение сопровождалось коротким шипением, словно воздух больничной палаты уходил сквозь дыру в оболочке реальности.
— Черт! — выругалась Джулия.
— Где его пижама? — спросил Хол.
— Что?
— Он появился в туфлях, брюках цвета хаки, рубашке и свитере, но, когда я видел его в последний раз, пару часов назад, он был в пижаме.
В дальнем конце палаты дверь начала приоткрываться, но наткнулась на стул Хола. В щель всунула голову медсестра Фулхэм. Посмотрела сначала на пустой стул, потом на Хола и Джулию, наконец на Бобби, который уже подошел к изножию кровати.
Изумление, вызванное появлением, а потом исчезновением Френка, конечно же, читалось на их лицах.
— Что-то случилось? — озабоченно спросила женщина.
Джулия быстро пересекла палату, медсестра Фулхэм тем временем отодвинула стул и полностью распахнула дверь.
— Все в порядке. Мы только что поговорили по телефону с нашим сотрудником, который руководит поисками, и он доложил, что нашел человека, который недавно видел мистера Полларда. Мы знаем, куда он направился, поэтому уверены в том, что найдем его в самое ближайшее время.
— Мы не ожидали, что вы пробудете здесь так долго, — заявила медсестра Фулхэм, хмурясь. Смотрела на задернутый занавес.
Возможно, даже сквозь толстую дверь она услышала флейту, которая флейтой не была.
Стоя у самого порога, Джулия пыталась блокировать продвижение медсестры вперед, но так, чтобы ее намерения не бросались в глаза. Если бы Фулхэм заглянула за занавес, то наверняка бы заметила пропавший ограждающий поручень и выломанные гнезда, черный песок на простынях и наволочку, набитую бог знает чем. На ее вопросы у них наверняка не нашлось бы убедительных ответов, а кроме того, медсестра, задержись она в палате надолго, могла стать свидетельницей очередного появления Френка.
— Я уверена, мы не потревожили пациентов соседних палат. — Джулия ослепительно улыбнулась. — Мы старались не шуметь.
— Нет, нет, вы никого не потревожили, — успокоила ее медсестра Фулхэм. — Я просто подумала, может, вы хотите выпить кофе, чтобы отогнать сон.
— А-а. — Джулия повернулась к Бобби и Холу: — Как насчет кофе?
— Нет, — в унисон ответили оба, а потом слова Хола: «Нет, благодарю вас» — наложились на фразу Бобби: «Вы очень добры».
— Спать нам совершенно не хочется. — Джулия стремилась как можно скорее избавиться от этой женщины, но голос звучал нейтрально. — Хол вообще не пьет кофе, а Бобби, мой муж, не может его пить из-за проблем с простатой. — «У меня словесный понос», — подумала она. — И потом, мы скоро уйдем, будьте уверены.
— Ну, если вы передумаете…
После того как медсестра Фулхэм отбыла, закрыв за собой дверь, Бобби шепотом переспросил:
— Проблемы с простатой?
— Избыток кофеина способствует воспалению предстательной железы, — ответила Джулия. — Как иначе объяснить, что ты, со всем этим зеванием, отказываешься от кофе?
— Но у меня нет никаких проблем с простатой. Можно подумать, что я — старый пердун.
— У меня они есть, — вмешался Хол. — И я — не старый пердун.
— В чем дело? — спросила Джулия. — У нас всех открылся словесный понос?
Она пододвинула стул к двери и вернулась к кровати, подняла наволочку, которую Френк принес с собой из… оттуда, где был.
— Ты с ней поосторожнее, — предупредил Бобби. — Френк в нашем прошлом разговоре упоминал про наволочку. Он поймал в нее то самое насекомое.
Джулия поставила набитую неизвестно чем наволочку на стул, пристально посмотрела на нее.
— Вроде бы внутри шевеления нет. — Она начала развязывать веревку.
Бобби скорчил гримасу.
— Если оттуда выскочит нечто размером с домашнего кота, только со множеством лап, я тут же отправляюсь к адвокату и подаю на развод.
Развязав веревку, Джулия раскрыла наволочку, заглянула в нее.
— Господи!
Бобби отступил на пару шагов.
— Не волнуйся, никаких жуков, — успокоила она его. — Только наличные. — Она сунула руку в наволочку, достала пару пачек сотенных. — Если тут только сотенные, то в наволочке не меньше четверти миллиона долларов.
— Чем все-таки занимается Френк? — задал Бобби риторический вопрос. — Отмывает деньги мафии из Сумеречной зоны [22]?
Тихие, несвязные музыкальные звуки вновь наполнили воздух. Порыв ветра колыхнул занавес.
Джулия, содрогнувшись, повернулась к кровати.
Опять раздалась музыка, в сочетании с порывом ветра, все стихло, возникло вновь, и на кровати появился Френк Поллард. На боку, прижав руки к груди, сжимая пальцы в кулаки, с гримасой на лице, плотно закрытыми глазами, словно ждал, что ему сейчас нанесут смертельный удар топором.
Джулия вновь устремилась к кровати, и опять Хол остановил ее.
Френк глубоко вдохнул, по его телу пробежала дрожь, он застонал, открыл глаза… и исчез. Не прошло двух-трех секунд, как появился вновь, по-прежнему дрожа всем телом. Но тут же исчез, появился, исчез, появился, исчез, словно «картинка» на экране телевизора в зоне неустойчивого приема сигнала. Наконец окончательно вернулся в реальность и застыл на кровати, постанывая.
Потом перекатился на спину, полежал, уставившись в потолок. Поднял руки, разжал кулаки, в недоумении посмотрел на кисти, словно никогда раньше не видел пальцев.
— Френк? — позвала Джулия.
Он не отреагировал. Подушечками пальцев принялся исследовать контуры своего лица, словно рассчитывал, что система Брайля поможет ему вспомнить забытые черты.
Сердце Джулии гулко билось, нервы превратились в натянутые струны. Она не боялась, нет. Напряжение вызывал не страх, а загадочность того, с чем они столкнулись.
— Френк, — повторила она, — вы в порядке?
Моргая, он уставился на нее сквозь раздвинутые пальцы.
— Ой, это вы, миссис Дакота. Да… Дакота. Что случилось? Где я?
— Сейчас вы в больнице, — ответил Бобби. — Важный вопрос, не где вы в настоящий момент. А где, черт побери, вы были?
— Был? Ну… что вы хотите этим сказать?
Френк попытался сесть, но у него не хватило на это сил.
Оперируя ручками, Бобби приподнял ту часть кровати, которая находилась у изголовья.
— Большую часть нескольких последних часов вас в палате не было. Сейчас почти пять утра, а вы появляетесь и исчезаете, как… как… как член экипажа «Старшип энтерпрайз», который пытается добраться до звездолета.
— «Энтерпрайз»? Добраться до звездолета? О чем вы говорите?