— Отлично, — сказал я. — Прочь, или розе конец.
Пауза, а потом все мясные джунгли заметно отступили. Они не могли понять моих слов, но они почувствовали, что я имел в виду. Я посмотрел на Сьюзи и резко отвернулся. Она проверила, что путь позади нас чист, и кивнула. И медленно, шаг за шагом, мы попятились по пути, который принес нас в этот ужасный мир. Джунгли наблюдали, как мы идем, мясистые листья гневно дрожали. Роза яростно корчилась в моем зажиме, пытаясь освободиться, огрызаясь на меня своими мерзкими зубами. А затем внезапно фиолетовое сияние исчезло, сменившись успокаивающим сумраком Темной Стороны. Мы пересекли границу Кромки Времени, вернувшись назад. Роза издавала полные муки завывания, пока я не хлопнул ее по лепесткам и не прекратил это. Я затолкал ее в карман пальто, и она замерла. Я не беспокоился, что она убежит: мое пальто в состоянии позаботиться о себе. Я несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь выбросить из памяти смрад гниющего мяса.
— Действительно ужасное место, — как обычно ровно и спокойно сказала Сьюзи. Она убрала дробовик и смотрела на меня. — Как ты вычислил, что розы были так важны?
— Легко, — ответил я. — Они были единственными, у кого был язык…
— Пошли в Клуб Londinium, — сказала Сьюзи. — И встретимся лицом к лицу с опасностями, которые мне понятны.
Мы точно следовали указаниям Тавиуса, на каждом шагу подозревая ловушки, но достаточно скоро благополучно достигли Клуба Londinium. Внешне он бал таким же, как всегда, только намного чище. Каменный фасад был безупречен, ярко переливаясь под множеством фонарей, и эротические барельефы выглядели столь реалистично, что, казалось, вот-вот выпрыгнут из стены и начнут к вам приставать. И там, стоя на лестничной площадке и охраняя вход, находился Швейцар. Он по-прежнему выглядел на столько, сколько каждый мог ему дать. На сей раз он носил простую белую тунику, мускулистые руки так же твердо сложены на широкой груди. Он бросил лишь взгляд на нас со Сьюзи, нашу покрытую грязью и кровью одежду, и прямо сбежал со ступеней, чтобы полностью закрыть нам проход. Так как убеждения и добрые слова явно не годились, я залез в карман пальто, вытащил розу, и преподнес ее Швейцару. Он автоматически взял, а потом выкрикнул от шока и отвращения, когда тернистый позвоночник обвился вокруг его руки, бутон метнулся к лицу, а зубы защелкали перед глазами. Ему понадобились обе руки, чтобы сдержать ее. И пока он был занят, за его спиной мы со Сьюзи прошли через дверь в фойе, с высоко поднятой головой, как будто мы свои.
На сей раз вестибюль переливался белой плиткой с огромной цветной мозаикой, покрывающей весь пол, все было новое, свежее и сияющее чистотой. Повсюду горели масляные лампы, заполняя фойе золотистым светом так, чтобы ни одна тень не испортила эффекта. Мозаика на полу изображала весь пантеон римских богов и богинь, занимающихся чем-то столь эротическим и запутанным, что я с трудом улавливал смысл, но мозаика на потолке привлекла мое внимание. Это был стилизованное изображение женского лица. Лица моей матери.
— Меня не волнует, боги ли это, — сказала Сьюзи. — Некоторые из пропорций не могут быть правильными.
Я отвлек ее внимание от пола и указал лицо на потолке. — Это — Лилит, — сказал я. — Дражайшая Мамочка. Говорят, она спала с демонами и рожала монстров.
Сьюзи фыркнула, явно не впечатленная. — Да, она похожа на такой тип женщин. Меня больше беспокоит, что изображено здесь, на полу. Я имею в виду, погляди на парня в конце. Такой дубиной можно забить до смерти детеныша тюленя.
— Забудь. Почему Клуб Londinium поместил изображение Лилит на потолок фойе?
Сьюзи пожала плечами. — Может, она была членом-учредителем Клуба. Это могло бы объяснить его долговечность…
Я покачал своей головой, не убежденный. — Здесь явно что-то большее, чем только это. Это что-то значит…
— Все что-то значит.
Наверное, к счастью, что нас прервал Стюард Клуба, идущий к нам через фойе. Я знал, что это должен быть Стюард: все они одинаково высокомерны, с одинаковыми презрительными пристальными взглядами. Так или иначе, я знал, что нам не повезло. Он остановился на почтительном расстояние от нас, слегка поклонился, и подарил нам его лучшую многострадальную улыбку.
— Ваша репутация бежит впереди вас, сэр и леди. Легионеров, от которых вы убежали, все еще лечат от шока, и пока что вы — единственные, когда-либо рискнувшие зайти в плотоядные джунгли и выйти оттуда невредимыми, так сказать — одним куском. Вы также первые прошедшие мимо нашего Швейцара. Возник даже небольшой спор — удостоить вас медалью или поразить молнией. Кроме того, ясно, что, хотя вы не Граждане или члены Клуба, и вряд ли когда-либо станете, для всех будет лучше, если я поприветствую вас в Клубе и спрошу, как наилучшим образом мы сможем вам услужить. По той причине, что, чем скорее мы избавимся от Вас, тем лучше.
Я взглянул на Сьюзи.
— Почему все не могут быть такими разумными?
— А где тогда удовольствие? — сказал Сьюзи.
— Могу я поинтересоваться причиной вашего прихода, сэр и леди? — сказал Стюард.
Я дал ему короткую версию, и он медленно кивнул. — Что ж, есть множество богов, сущностей и колдунов, являющихся Членами Клуба и сохранивших силу, которые в состоянии помочь вам; и довольно многие из них сегодня здесь. Пройдите в те двери, и вы найдете большинство из них расслабляющихся в парной. Я уверен, что Вы найдете кого-то или что-то, что сможет вам помочь. Не стесняйтесь использовать клубные масла и притирания, только не надо красть полотенца. У нас опять недостача.
— О, не думаю, что стоит беспокоить их в бане, — быстро сказал я. — За обедом будет гораздо лучше.
Стюард потрясенно поднял бровь. — Обеденная зала и vomitorium следуют после ванн, сэр. Ожидается, что все Члены Клуба полностью очистятся, прежде чем их пригласят к столу. Вас совершенно невозможно допустить в вашем… теперешнем состоянии. У нас есть стандарты, которых мы обязаны придерживаться. Если вы избавитесь от своих одежд…
— Всех? — слегка зловеще спросила Сьюзи.
— Ну конечно, — ответил Стюард. — Вы ведь не принимаете ванну одетой, не так ли? Я имею в виду, что вы, конечно, варвары, но ведь существуют пределы для поведения, которые мы готовы здесь терпеть. Это — цивилизованный Клуб для цивилизованных людей. Чистых цивилизованных людей. Если Вы намерены встретиться с наиболее выдающимися Членами нашего Клуба, мы не можем позволить…
— Не можете? — уточнила Сьюзи, и ее рука опустилась на гранату на поясе.
Стюард мог не знать, что такое граната, но, увидев угрозу, он ее узнал. Он вытянулся во весь рост. — Этот Клуб находится под защитой всего пантеона римских богов и богинь. Начните здесь заваруху, и вас вынесут из фойе в нескольких ведрах.
Сьюзи громко фыркнула, но руку с гранаты убрала. — Вряд ли он блефует, Тэйлор. Нет никого более строгого и упертого на соблюдении своих правил и традиции, чем недавно созданный эксклюзивный Клуб. А римские боги были известны своим практическим подходом к наказанию неверующих.
Я посмотрел на Стюарда, и он даже отступил на шаг. — Они не могут избегать нас.
— Может, и нет, — сказала Сьюзи. — Но если нам придется силой проложить себе дорогу, держу пари, никто не станет говорить с нами. Сущностей, которые могли бы помочь нам, вряд ли возможно подкупить или запугать. Черт, Тэйлор, что происходит, если я становлюсь голосом здравого смысла? В чем дело, ты забыл надеть чистые трусы?
— Ты не обязана это делать, Сьюзи, — сказал я. — Можешь подождать здесь, пока я схожу.
— Черт с ним. Тебе нужен кто-то, кто прикроет спину. Особенно в таком месте, как это.
— Я просто пытаюсь защитить тебя, Сьюзи. После того… что с тобой случилось…
— Мне не нужна защита, — она смотрела оценивающе. — Я не переживаю об этом, Джон. Правда. Ты очень… милый, но не стоит волноваться на мой счет.
Я уставился на Стюарда. — Это должно того стоить. Среди сегодняшних гостей есть кто-то действительно могущественный?
— О да, сэр. На любой вкус. У нас в гостях даже настоящее божество. Посейдон, бог морей, украсил Клуб своим благородным присутствием. Будьте тактичны, он выпил. Он — также бог лошадей, хотя никто, кажется, не знает, откуда это пошло. Не поднимайте этот вопрос, вы лишь расстроите его, и потребуются годы, чтобы вытащить все водоросли из бассейна. Если вы пройдете за мной…
Он провел нас через двери в дальнем конце фойе в приятную маленькую раздевалку с длинными деревянными скамьями. За следующим рядом дверей слышались голоса и плеск. Воздух был ароматным и приятно теплым. Стюард многозначительно кашлянул.
— Если мне позволено будет взять ваши… одежды, сэр и леди, я верну их совершенно чистыми к вашему уходу. Это займет не больше минуты…
— Следите за пальто, — сказал я. — В нем встроены серьезные щиты.
— Ни на миг не сомневался в этом, сэр.
— И не балуйтесь с моим оружием, — проворчала Сьюзи. — Или ваших людей придется счищать со стен совками.
Она сбросила дробовик в длинном чехле, затем сняла нагрудные патронташи и пояс с гранатами. Стюард принял их с соответствующей осторожностью. Сьюзи не смотрела на меня, снимая кожаный жилет, и ничего не дрогнуло в ее лице, совсем ничего. Я снял свое длинное непромокаемое пальто. Было ощущение, что снимаешь бронежилет. Сьюзи снял рубашку и вышагнула из своих кожаных брюк. Под ними она была одета основательно, в функциональный лифчик и штанишки. Это имело смысл. Никто больше, как бы ни рассчитывал, их не увидит их. Я снял рубашку и брюки, радуясь, что не забыл надеть чистую пару плавок в то утро. Никогда не любил боксерские трусы. Люблю быть уверенным, где бы я ни был. Сьюзи сняла нижнее белье, и я тоже. Стюард собрал все, покинув свое место, чтобы показать, что наша нагота ничего для него не значит. Он сложил все в общую транспортабельную кучу и поднял ее, почти исчезнув за ней.
— Ваша одежда будет вычищена, а ваше оружие под охраной, пока вы не соберетесь нас покинуть, сэр и леди. Наслаждайтесь ваннами, оставайтесь там столько, сколько хотите, и, пожалуйста, не забывайте выходить из бассейна, чтобы помочиться.