Я шлепаю его по руке. Он шлепает в ответ. Я отвечаю тем же. И он опять хлопает по руке.
Открываю рот и в попытке отпугнуть делаю вид, что хочу укусить его за руку. Моя задумка удается, потому что он перестает драться, и я снова что есть силы вцепляюсь в него.
– Келси, я на хрен серьезно, отпусти меня.
– Ты не представляешь, с кем имеешь дело. Я не сдамся, у меня вся ночь впереди. Малыш, мы здесь вдвоем, так что выбор за тобой. Ты либо соглашаешься поговорить, либо проводишь вечер со мной на буксире.
Он смотрит на меня сверху вниз, окидывает взглядом комнату, а затем, к моему огорчению, начинает тащить меня по полу. Да он шутит!
– Джей Пи, я требую, чтобы ты немедленно прекратил.
Он не останавливается. Просто продолжает идти, волоча меня за собой.
– Прекрати это безумие! – кричу я. – Просто поговори со мной.
Но он продолжает идти. Я ощущаю разочарование, уши горят, и чувствую, как гнев начинает брать верх. Я пыталась по-хорошему. Старалась завязать беседу. Да, мне пришлось стать настоящей обузой, но теперь… о, теперь я начинаю расстраиваться.
Держась за его ногу, тянусь к другой, но существенно промахиваюсь. Я не желаю упускать свою жертву, которая отчаянно пытается вырваться из моей хватки, поэтому в попытке ухватиться за что-нибудь мои пальцы цепляются за ткань его шорт.
На самом деле я не замечаю, что у меня в руке. Лишь знаю, что ухватилась за что-то, что можно потянуть на себя. Поэтому так и делаю.
Дергаю за шорты Джей Пи с такой силой, что он спотыкается и падает вперед, а поскольку я вцепилась и в другую его ногу, ему не удается удержать равновесие. Дамы и господа, вот теперь все идет по совершенно ужасному сценарию.
Дальше все словно в замедленной съемке. Я не в состоянии полностью осознать, что именно происходит, поскольку перед глазами темнеет, и единственное, что я слышу: долгий, протяжный стон Джей Пи, а потом слова:
– Что… за… херня-я-я?
В мои намерения никогда не входило еще сильнее разозлить его, равно как и заставлять его падать. Но я добилась и того, и другого… а еще стянула с него шорты.
Ага, именно так, с легким рывком его шорты с эластичной резинкой соскальзывают с узких бедер вниз, из-за чего Джей Пи спотыкается.
Я вскрикиваю от ужаса, потому что, боже милостивый, у меня в руке шорты. А это значит…
Пожалуйста, пусть на нем будет белье. Умоляю, хоть что-то. Джей Пи двигается надо мной, пытаясь сохранить равновесие. Из элементарного чувства самосохранения я зажмуриваюсь. И поворачиваюсь. Он тоже поворачивается. Подпрыгивает. И я все продолжаю держаться за него.
А затем, падая на пол, он летит на меня сверху, и в этот момент к моему лицу прижимается нечто, что, я предполагаю, является его животом.
– Вашу мать! – ругается он.
Открываю глаза и вижу перед собой мужскую мошонку. Чертову мужскую мошонку!
– А-а-а! – кричу я и бью его по ноге. – Твой пенис у меня на лице. Твой член прямо у меня на лице.
– Я знаю! Черт! – орет он, пытаясь слезть с меня.
– Где твое нижнее белье? – спрашиваю я.
– Я не надеваю его на ночь.
– Божечки! Он у меня на носу! Твои гениталии на моем чертовом носу!
– Я, на хрен, знаю! – кричит он в ответ. – Но я не могу встать, потому что ты все еще держишь мою ногу.
– Твои причиндалы у моих губ! – в ужасе кричу я, его член все еще у моего носа.
– Келси, сколько, мать твою, повторять? Отпусти.
И будто наконец понимая, что происходит, я убираю руки, и Джей Пи слезает с меня. Прижимаюсь к стене и рукой, в которой по-прежнему сжимаю его шорты, закрываю лицо.
– Чувствую себя униженной.
– Это ты-то чувствуешь себя униженной? – отрезает он. – Это меня тут раздели. – Он вырывает у меня шорты, и я слышу, как надевает их. Решая, что путь свободен, разжимаю пальцы, чтобы посмотреть, прикрылся ли он.
И вот тогда встречаюсь с очень сердитым взглядом. А точнее угрожающим. Кто-то даже мог бы сказать – зловещим.
Я пытаюсь улыбнуться, но у меня ничего не выходит. Поднимаю палец, намереваясь заговорить, но Джей Пи перебивает меня:
– Келси, уясни раз и навсегда. Я здесь не для того, чтобы дружить с тобой, и не для того, чтобы избавлять тебя от каких-то комплексов по поводу неуверенности или чего там еще. Я здесь для того, чтобы выполнять свою работу, и предпочитаю, чтобы ты просто оставила меня в покое. – Он отворачивается, проводит рукой по волосам и бормочет: – Господи. – А затем громко хлопает дверью.
Что ж… все пошло не по плану.
Лотти:Как дела? Все уладили?
Келси:Я обманом выманила его из комнаты, соврав, что пахнет газом, а затем вцепилась ему в ногу, пытаясь не дать уйти. Он протащил меня через весь пентхаус, и в попытке остановить его я стянула с него шорты, подставила ему подножку, в итоге его член приземлился мне на лицо. Подводя итог, я бы сказала, что дела идут не очень хорошо.
Лотти:Его член был у тебя на лице? Звучит безумно, но похоже на типичный вечер пятницы для нас с Хаксом. Судя по всему, все идет как по маслу.
Келси:Ненавижу тебя.
Глава 10Джей Пи
– Знаешь, возможно нам стоит обсудить, что мы будем говорить на встрече, – предлагает Келси, беспокойно ерзая на сиденье машины.
Прошлый вечер был… черт, я даже не знаю, как описать то, что вчера произошло. Если бы я не был так взбешен, то, возможно, даже счел бы происшествие забавным. Но в постели мое раздражение переросло в гнев, потому что, черт возьми, я не мог отделаться от воспоминаний о том, как она раздраженно пыхтела на мои шары. Самый волнующий опыт за последние месяцы.
Я возбудился. Мне это понравилось. И не успел опомниться, как уже дрочил в душе из-за того чертова факта, что она дышала мне на мошонку. Я настолько возбудился и отчаялся, что мне понравилась даже такая мелочь.
Позвольте вам кое-что сказать: осознав это – что я настолько одинок, что меня возбуждает, даже когда женщина просто дышит на мои причиндалы, – я почувствовал себя жалким и беспомощным.
И все же прошлой ночью ублажал себя, потому что иначе не смог бы заснуть. Этим утром я проснулся и понял, что не могу опять корить себя или думать о себе плохо.
Пытаясь поднять самооценку, я отправился в спортзал, где, глядя на себя в зеркало, делал подъемы на бицепс и слушал Адель – Easy on Me, повторяя про себя мантру:
Ты сильный.
Красивый.
А не какой-то жалкий неудачник, который дрочит, вспоминая, как на него просто подышали.
Не менее сотни раз повторив эту мантру, я вернулся в свою комнату, открыл ноутбук и пожертвовал десять тысяч долларов на спасение голубей, потому что, честно говоря, сомневаюсь, что кому-то вообще есть дело до голубей.
Благодаря тому, что я видел, как работают мои бицепсы, воодушевляющему голосу Адель, моей мантре и солидному пожертвованию… я почувствовал себя лучше и понял, что готов встретить новый день.
Так было до тех пор, пока Келси не вышла из своей комнаты в облегающей юбке-карандаше длиной до икр, и черной водолазке без рукавов, да еще и на каблуках. Она пахла, как чертов ангел, ниспосланный свыше, и с роскошными, свободно спадающими на плечи волосами выглядела невероятно привлекательно.
Умереть не встать! Воспоминания о ее дыхании – так мы теперь назовем тот инцидент – резко вернулись, и мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть растущее возбуждение.
Ты сильный.
Красивый.
А не какой-то жалкий неудачник, который дрочит, вспоминая, как на него просто подышали.
И так повторялось все утро, я старался держаться подальше от Келси, пока наливал кофе и брал протеиновый батончик, в то время как она готовила себе яичницу-болтунью, цельнозерновой тост, шпинат и, как ни странно… черные бобы. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так аккуратно вел себя на кухне, и не видел, чтобы кто-то полностью сервировал стол – включая салфетку – для завтрака. Трудно было не смотреть на это.
После спектакля под названием «завтрак» мы направились в лобби, где нас ждала машина, и попытались пробраться сквозь пробки в час пик в Сан-Франциско.
– Ты меня слышал? – спрашивает Келси, тыча в меня пальцем.
Перевожу взгляд на место, к которому притронулся ее палец, затем снова в телефон.
Она сердито фыркает и поворачивается ко мне, выбивая у меня из рук телефон. Он со стуком приземляется на пол машины.
– Эй…
Тыча мне в лицо своим красным ногтем, она наклоняется и говорит:
– Послушай меня, Джонатан Патрик Кейн…
– Меня зовут не так.
– Мне все равно, как тебя зовут, хоть Джуниор Пупер, но ты выслушаешь меня. – Не смейся над Джуниором Пупером, не смейся. – Меня достал твой игнор. Давай называть вещи своими именами, вчерашний вечер был полным фиаско. Я готова взять на себя вину себя за то, как все… обернулось, но сейчас ты слишком жесток со мной.
– Я не жесток, мне просто нечего тебе сказать.
– Тебе всегда есть что мне сказать. Всегда. С самой нашей первой встречи ты всегда болтал, придирался, подначивал. Ты постоянно несешь всякую несусветную чепуху, а теперь ни с того ни с сего перестал? Когда нам предстоит провести вместе две недели! – Она качает головой. – О нет, так не пойдет. Я предпочитаю, чтобы эти две недели ты раздражал меня своей бессмысленной болтовней, чем вел себя как немой, как делаешь сейчас. Возможно, ты не считаешь, что это грубо, но у меня на этот счет иное мнение. Ты даже не даешь мне извиниться.
– Извиниться за что? – интересуюсь я.
– За неверное предположение, которое я сделала после того званного вечера. Джей Пи, я перегнула палку. – Она кладет руку мне на плечо. – Прости. Ты прав, ты вел себя мило, а я все поняла неправильно. Мне никогда не следовало делать таких предположений, и мне очень жаль.
Что ж… извинения – это мило. Приятно знать, что она не считает меня полным мудаком. Но не уверен, что способен вернуться к игривому подтруниванию и, как она выразилась, «придиркам». Не думаю, что смогу контролировать себя.