Фрисби Лейн? Это концерт? Монолог от одного лица? Который…
Мои мысли улетучиваются в тот момент, когда на сцену выходит очень высокое, очень красивое создание в парике, которому позавидовала бы сама Мария-Антуанетта; ее задница больше, чем у Кардашьян, а ногти длиннее моей ладони.
– Добрый вечер, мои прекрасные детишки, – говорит она в микрофон.
– Боже мой! – Я восторженно поворачиваюсь к Джей Пи. – Удивительное шоу!
Он лишь ухмыляется и откидывается на спинку стула.
– Сегодня вас ждет незабываемый вечер. Но до того, как мы начнем, позволю себе сделать пару напоминаний. Оставим профессионалам честь открывать рот под фонограмму, и, пожалуйста, постарайтесь не портить настроение – вы знаете, что мы, сучки, любим драму, но не во время выступления, и, конечно, как всегда, чаевые приветствуются. – Она прижимает руку к груди. – Сегодня я, миссис Фрисби Лейн, буду вашей ведущей. Если после шоу захотите пообщаться, мои бармены запишут ваш номер, и я позвоню вам позже. – Еще больше улюлюканья и криков. – А теперь давайте начнем эту ночь с любимой песни клуба. Поднимите руки для Winter Lips.
Свет тускнеет, не в силах сдержать эмоции, я кладу руку на ногу Джей Пи и говорю:
– Не могу поверить, что ты привел меня на такое шоу. То есть… боже, невероятно потрясающее место.
Он достает из кармана пачку наличных и держит ее передо мной.
– Вперед, детка. Не подведи.
И вот опять… мое сердце замирает.
– Как же я завидую декольте Фифи Харт, – признаюсь я, когда Джей Пи открывает передо мной дверцу ожидающей нас машины. Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему, сжимая грудь. – И почему моя грудь выглядит не так?
– Твоя выглядит отлично, а теперь тащи свою задницу в машину.
– Но не как у Фифи, – со стоном произношу я, садясь в машину и пристегиваясь. – Ты видел ее грудь? Да она практически доходила до подбородка.
Джей Пи закрывает за собой дверь и тоже пристегивается.
– Келси, ты идеальна такая, какая есть. – Он откидывает голову и закрывает глаза.
– Ты что, собрался спать? – дергаю его за руку. – Ты не можешь уснуть прямо сейчас.
Он поворачивает голову ко мне:
– Всего секундочку. Можешь хоть ненадолго перестать болтать?
– Что ж, прости, но я только что стала свидетелем одного из самых величайших шоу, которые видела. Я еще не оправилась от потрясения.
– Величайших?
Я киваю и поворачиваюсь так, чтобы оказаться к нему лицом.
– Джей Пи, было классно. А еще я никогда не думала, что посчитаю увлекательной возможность засовывать деньги в фальшивое декольте, но, боже, я будто заново родилась.
– Рад, что тебе понравилось.
– Мне не просто понравилось, – серьезно говорю я, привлекая его внимание. – Я искренне считаю, что это мой самый классный опыт за последнее время.
И это правда.
Шоу очаровало меня с первых минут. Я никогда раньше не бывала на подобных мероприятиях. Но, господи, я и не подозревала, что зрелище окажется настолько потрясающим. И дело не только в шоу, но и в Джей Пи. Он был таким расслабленным, таким… настоящим. И никакого сарказма. Он просто… улыбался и веселился, одновременно следя за тем, чтобы я наслаждалась происходящим. Он не убирал руку с моего стула, и в какой-то момент я почувствовала, как он играет с кончиками моих волос, когда Лулу Лемонс исполняла под фонограмму I Will Always Love You.
– Отлично, ты это заслужила. – Он отводит взгляд.
У меня возникает странное желание взять его за руку, прижаться к нему и вдохнуть аромат этого мужчины, который кажется новым и в то же время таким знакомым. И хотя желание крайне сильное, я понимаю, этого делать не стоит. В смысле я точно не должна прикасаться к нему. Необходимо напомнить, ради чего мы пошли сегодня развлекаться, Джей Пи доказывает мне, что его выбор мест лучше, чем мой.
Я способна признать, что проиграла. И впечатлена сегодняшним вечером.
– Спасибо за сегодняшний вечер, Джей Пи.
По-прежнему не открывая глаз, он заявляет:
– Мы еще не закончили.
– Не закончили? – удивленно спрашиваю я.
Он качает головой.
– Нет, просто садись поудобнее и расслабься. Скоро приедем в последнее на сегодня место.
Фонарные столбы тянутся вдоль деревянного пирса вплоть до того самого места, где он заканчивается посреди залива. Темное полуночное небо нависает над нами, а позади вдалеке мерцают огни города. Прохладный ветерок дует от воды, когда мы медленно двигаемся по длинному дощатому настилу, а тихий звук плещущейся у кромки залива воды служит для нас своего рода саундтреком. На набережной всего несколько человек, мы с Джей Пи практически одни.
– Не думала, что ты любишь туристические места, – восхищенно замечаю я. – Ведь это место относится к обязательному для просмотра.
– Пирс 39 – да. Пирс 7 – не особо. Ты понимаешь это, когда приезжаешь сюда дольше, чем на несколько дней.
– Когда ты начал приходить сюда?
– Часто, когда братья ложились спать, я чувствовал себя слишком взвинченным, поэтому уходил из дома. Они думали, что я хожу по барам или пытаюсь подцепить кого-нибудь на ночь, но я спускался сюда, шел к концу пирса и просто смотрел на темную воду.
– О чем ты думал? – спрашиваю я.
– Обо всем, что приходило в голову.
– А зачем привел сюда меня? – допытываюсь, пока мы продолжаем идти. – Ведь сейчас тебе не надо ни о чем думать, так?
– В голове всегда крутится много мыслей, и я решил, что тебе здесь может понравиться. Если ты когда-нибудь вернешься в город, это место может стать и твоим местом для размышлений.
– Мне здесь очень нравится, – признаюсь я, прижимаясь к нему плечом.
Он улыбается, обнимает меня за плечи и притягивает ближе, пока мы продолжаем идти.
– Возможно, это лучшее место, куда можно прийти после долгого рабочего дня. Зайти в пекарню, купить торт, сфотографировать его, полюбоваться, а затем прийти сюда и съесть его на берегу залива.
– Только не стоит забывать о птицах, днем они ведут себя крайне бессовестно.
– Дельное замечание.
– Хочешь расскажу, откуда я это знаю? – спрашивает он.
– Пожалуйста, скажи, что основываясь на собственном опыте.
Он кивает.
– Однажды, просидев один охрененно длинный день в конференц-зале с братьями, я понял, что необходимо проветрится, поэтому взял немного тайской еды, принес ее сюда и начал есть. Сначала все шло неплохо. Одна чайка здесь, вторая там. Я помахал руками, пытаясь их отпугнуть, но потом они начали разговаривать… щебетать, переговариваясь друг с другом: «Эй, вон там, на конце пирса сидит доверчивый идиот…»
– А почему у них бруклинский акцент?
– Эти птицы бывали в тех местах. – Я смеюсь, и он продолжает: – Сначала, когда передо мной приземлилась птица, я не придал этому особого значения. Потом вторая появилась сбоку, другая позади. Они стали группироваться, их становилось все больше и больше, начали подбираться все ближе и ближе, пока одна храбрая особа не клюнула меня в ногу.
– Боже, она правда так и сделала?
– Черт подери, да. Прямо в голень. Разумеется, я заорал на нее, наклонился, чтобы посмотреть место укуса, и вот тогда-то они и начали приближаться.
– Они устроили трюк с подсадной уткой.
– Вот именно. Я растерялся и не знал, как защититься. Птицы атаковали меня, перья летели в разные стороны. Они стучали клювами, так что я отшвырнул свою коробку с едой подальше и дрожал, надеясь на лучшее.
Я смеюсь так, что у меня на глазах выступают слезы, а потом говорю:
– Боже, тебя чуть не заклевали до смерти!
– И это было даже не самое худшее.
– А что тогда было самым худшим?
– Когда я орал на них, умоляя оставить меня в покое, один из них нагадил.
– Боже, на тебя? Они забрали твою еду, а потом нагадили на тебя? Разве это справедливо?
– Не совсем так, но, учитывая, как сильно эти наглецы хлопали крыльями, какашки полетели в мою сторону и приземлились мне на лицо.
Я ахаю и прижимаю ладонь ко рту.
– Боже, нет, не может быть!
– Так и было. Птичье дерьмо попало мне на лицо. Стоит ли говорить, что мой и без того дерьмовый день – прости за каламбур – стал поистине дерьмовым.
– Удивительно, что ты пришел сюда после такого.
– Пирс здесь ни при чем, – говорит он. – Я сам виноват, наивно рассчитывал, что смогу поесть в туристическом месте, где полно диких птиц, которые часто ведут себя крайне агрессивно. Урок усвоен, и теперь, когда я прихожу сюда, есть только я и мои мысли. Ну… теперь и ты.
Мы доходим до конца пирса, я подхожу к перилам и прислоняюсь к ним, глядя на волны и темную даль. Поднимается ветерок, и я, поежившись, вздрагиваю, но не успеваю обнять себя, чтобы согреться, как Джей Пи набрасывает мне на плечи свою кожаную куртку. Оглядываюсь и вижу, что он остался в тонкой футболке с длинными рукавами.
– Джей Пи, не хочу, чтобы ты замерз.
– Не переживай, со мной все нормально, – заверяет он, после чего подходит ко мне сзади, кладет руки на перила по обе стороны от меня и прислоняется грудью к моей спине. Теперь я прижата к перилам. На мгновение застываю, не зная, что делать, но, ощущая, как меня окутывает тепло, расслабляюсь. – Как поживает твоя мама? Все еще наслаждается тем, что они с Джеффом наконец живут одни?
Я усмехаюсь.
– Да. – Лотти жила с ними, и одной из главных причин, по которой она заключила сделку с Хаксли, стало желание дать маме и Джеффу немного уединения после многих лет жизни с нами, девочками. Джефф с мамой часто бывают в доме Лотти и Хаксли, приходят на обед или на вечеринку на заднем дворе, Джей Пи и Брейкер уже знакомы с ними. – Им нравится. Сейчас они строят беседку и спорят о том, в какой цвет ее покрасить.
Джей Пи кладет подбородок мне на плечо, его щека прижимается к моей.
Можете называть меня сумасшедшей, но это не похоже на общение кратковременных компаньонов – скорее на нечто большее, и мое романтическое сердце пытается мечтать, в то время как мозг говорит ему «нет, нет и нет».