Близился вечер, когда Майер отвлекся от беседы с друзьями в ресторане лайнера «Нормандия», наблюдая, как вялое зимнее солнце садится за морем. На фоне света, проникавшего через иллюминаторы, возник силуэт, сразу привлекший его внимание. После того как фигура обрела более ясные очертания, Майер заметил, как ее обладательница села за столик, и оценил ее движения – спонтанные и естественно-эротичные.
Хеди потягивала аперитив и едва услышала шаги официанта, который сообщил, что джентльмен с компанией за соседним столом приглашает ее присоединиться к ним за десертом. Она мигом оценила этих людей, и они показались ей интересными, поэтому Хеди сказала себе: «Почему бы и нет?»
Пока ей готовили место за тем столом и приглашавший джентльмен приближался к ней, сложились первые впечатления.
Мужчина был не слишком симпатичен у него был выпуклый двойной подбородок, орлиный нос, проницательный взгляд, чересчур массивные очки и грузное тело, типичное для тех, кто ведет сидячий образ жизни. В то же время его костюм и элегантные движения говорили о нем как о человеке несомненно богатом и интеллигентном. Он представился ей как Луис Б. Майер, и Хеди сразу поняла, с кем имеет дело. Скрывая улыбку, она проследовала вместе с Майером к его столу и села рядом с ним. Она тут же заметила неудовольствие его супруги, молча слушавшей их разговор. Ее лицо выражало смесь высокомерия и раздраженности.
– Чем вы занимаетесь, госпожа Кислер?
– Я актриса.
– Как интересно, мы с вами занимаемся одним и тем же делом. Вы выступаете?
– Вроде того.
Беседа за столом затянулась допоздна, осушались все новые бутылки шампанского, пока остальные посетители покидали ресторан. Жена Луиса терпела, сколько могла, и все-таки ушла в свою каюту. А Хеди, осознав, какое влияние она оказывает на него, заметила, что не только ее красота и манеры соблазняют этого мужчину, но и само общение с ней. Она могла бойко обсуждать любую тему, ведь прежде у нее был отличный учитель и много тренировок.
Теперь Хеди стремилась к встречам с Луисом и его друзьями при каждом возможном случае. Коктейли, обеды и прогулки по палубе стали привычными на протяжении всего плавания. До места назначения оставалось два дня, когда в дверь Хеди постучал официант: господин Майер ждет ее в своей каюте.
Приглашение через посыльного показалось ей невежливым, но она понадеялась, что оно вызвано вовсе не желанием киномагната закрутить с ней роман. Луис ждал Хеди на застекленной террасе – зима в открытом море была суровой. Когда он пригласил ее присесть, она заметила отсутствие его супруги. Они поболтали о мелочах, связанных с путешествием, и о том, каким приятным оказалось их случайное знакомство.
Хеди уже начала задавать себе вопрос о подлинной цели их болтовни, как вдруг Луис Майер предложил ей поработать на него. Она сделала вид, что пока сомневается, и стала расспрашивать о возможных ролях и условиях работы, попросила составить черновик контракта и прислать ей. А попрощавшись с Майером, с трудом смогла скрыть восторг – ей захотелось кричать, прыгать и смеяться, но она сохраняла самообладание, спокойно шагая по коридорам лайнера к своей каюте. И только там дала волю своим чувствам, прыгая и радостно крича: она снова стала той Хеди, по которой так соскучилась.
Перед тем как «Нормандия» причалила в Нью-Йорке, Хеди и Луис Майер подписали контракт в одной из частных контор на борту лайнера. Она добилась этого еще до прибытия в Америку, поскольку случай предоставил такую возможность и сработал в ее пользу. Хеди пустила в ход свои обаяние и индивидуальность: ей пригодился опыт, приобретенный в период жизни с Фрицем.
Луис заявил, что ей придется сменить имя – он не желал, чтобы Хеди ассоциировалась с фильмом «Экстаз». Они выбрали псевдоним «Хеди Ламарр» в честь актрисы немого кино Барбары Ла Марр, которая, как считалось, была любовницей Майера. Поставив свою подпись и скрепив договор шампанским, Хеди вышла на ярко освещенную палубу: статуя Свободы приветствовала ее, подняв факел в ее честь, и словно поздравляла с триумфом, с новой жизнью, которая должна была начаться в возрасте двадцати четырех лет.
27
Кажись слабым, когда ты силен, и сильным, когда ты слаб.
Вена – Антиб, декабрь 1938 г.
Взлетно-посадочная полоса, которую Фриц приказал построить в Хиртенберге несколько лет назад, была свободна, а немецких солдат, обычно патрулировавших этот район, своевременно отвлекли. Вена была оккупирована, и вся Австрия приспосабливалась жить в условиях германской аннексии.
Сильный ветер мог затруднить взлет; холодная метель и темно-серое небо предвещали грозу. Этот мрачный пейзаж совпадал с настроением Фрица Мандля: ему придется покинуть Австрию, бросить свой завод, имущество и погубить столько усилий из-за горстки злосчастных нацистов и невежественного, по мнению Фрица, народа. Все это огорчало его.
Человек, каким бы могущественным он себя ни чувствовал, не может воевать в одиночку против целых стран, против их вооруженных сил и новых причудливых законов.
Разрешения на взлет они не запросили. Лукас позаботился о том, чтобы ящики, которые им предстояло захватить с собой, были заранее погружены в багажное отделение, а для нескольких избранных, тщательно упакованных произведений искусства освободили пространство в салоне, убрав кресла. На борту находились сестра Фрица, их отец и Людвиг Дракслер. Сам Фриц занял место второго пилота: как обычно, ему нужно было все контролировать лично.
Дул встречный ветер, и время разгона оказалось продолжительным, большой вес самолета и начавшийся дождь усложнили взлет. Им предстояло лететь на малой высоте, несмотря на бурю, ведь надо было избегать радаров, которые фашисты устанавливали возле границ. Вероятно, один из них уже сработал и мог подать сигнал тревоги об их полете.
Двухмоторный самолет с трудом набирал высоту. Прошло несколько минут, прежде чем они начали получать радиообращения с явным немецким акцентом, требующие сообщить идентификацию и маршрут. Фриц приказал не реагировать на запросы, и пилоту стало не по себе, он занервничал, стал бубнить, что их собьют зенитные батареи или перехватит немецкая авиация. Фриц наорал на него, вышвырнул из кабины и взял управление самолетом на себя, чтобы преодолеть последний этап в воздушном пространстве Австрии. Рация не умолкала, и Фриц всматривался в грозовые тучи, надеясь не встретить ни одного истребителя люфтваффе. Он вцепился в штурвал и крикнул в открытую дверь кабины, чтобы пассажиры сохраняли спокойствие, несмотря на резкое маневрирование самолета, который сотрясался от грома и молний.
Через пару напряженных часов полет стал спокойным, а спустя несколько минут пилот объявил, что они находятся над территорией Швейцарии и получили разрешение на посадку в Цюрихе. Лукас и Дракслер должны были остаться на некоторое время в этом городе, чтобы завершить кое-какие дела. Его верный помощник займется доставкой части мебели и ценных вещей, с которыми Фриц не пожелал расстаться, а его финансист и друг – банковскими операциями по переводу средств.
Фриц знал, что нейтральная Швейцария удобна для всех сторон, вмешивающихся в конфликт, который, по его мнению, уже приближался, поэтому он использовал швейцарские банки для своих финансовых операций. Сам он продолжил полет до Антиба, где мог обдумать и спланировать остальную часть маршрута.
Поселившись на Лазурном берегу, он любовался морским пейзажем из панорамного окна своего люкса. Все вокруг казалось умиротворенным, но Фриц-то знал, что это лишь временное сновидение. Скоро приятная прибрежная полоса станет ареной бомбардировок и высадки десантов, а затем – угнетения и преступлений. Во время Первой мировой войны он был подростком, однако хорошо помнил пережитые лишения, ведь любое социальное и военное нарушение равновесия в мире втягивает всех в общий омут. Крах отца завершил для Фрица те мрачные годы недавней австрийской истории.
Фриц анализировал ситуацию. Нацисты, захватившие Австрию и Чехословакию, скоро нападут на Югославию. Ни одна держава не осмелилась остановить преступников. Все понадеялись, что Гитлер этим ограничится и что своей пассивностью они обеспечат мир в Европе. Они не хотели новой войны, но какой ценой? В глазах Франции и Англии Гитлер служил тормозом для коммунистов, которые угрожали расширить свой режим из Советского Союза. Границы стран были изменчивыми и гибкими на протяжении веков, и еще несколько их перемещений не повлияют на ход истории; люди верили, что этим все и закончится.
Американцы недавно выбрались из экономического кризиса и не хотели вмешиваться. Все проявляли наивность. Фриц располагал ценной информацией: он знал подробности договора, который готовили Гитлер и Сталин, чтобы поделить Польшу между собой. Неужели британские секретные службы бездействуют? Он лично передавал им донесения с серьезными предупреждениями. Если произойдет еще одно вторжение, союзники должны будут объявить войну.
Фриц располагал точными данными о военных ресурсах Гитлера, поскольку, продавая оружие и боеприпасы Германии, впитывал сведения о запасах для военных целей. Он передал секретным службам Франции, Англии и США полные списки немецких вооружений, даже с указанием местонахождения их арсеналов. Если разразится война, Франция, несомненно, падет быстро, учитывая состояние и численность армий обеих сторон, которые он прекрасно знал.
Италия уже объявила себя союзницей нацистов, как и Япония, а Испания, покоренная Франко, окажет помощь Гитлеру. Восточноевропейские страны, такие как Украина [2], Литва и Эстония, с удовольствием присоединятся к фюреру, а Венгрия, Румыния, Греция и все Балканы станут его легкой добычей. При таком раскладе Фрицу следовало держаться подальше и сохранить свою собственность.
А Хеди… Ее бегство уже казалось ему давним, хотя прошло всего одиннадцать месяцев. Фриц скучал по ее присутствию, улыбке, движениям, харизме и красоте. Ему больше никогда не встретить такую женщину, как она. Он признавался себе, что перешел границы дозволенного, хотя и был убежден, что Хеди не оставила ему выбора – он слишком сильно ее любил, и это вынудило его вести себя жестко и выходить за рамки своих обычных методов. Теперь Фрицу нужно было оставить все это позади, чтобы не впасть в ненавистную ему меланхолию. Видимо, начинался новый этап жизни с другими испытаниями, и он готовился к ним, не позволяя себе тратить силы и мысли на обиды и всякие бредни.