Через два дня после прибытия в Антиб Фриц посетил прием в соседнем отеле «Дю Кап», где познакомился с Гертой Врани, и они сразу же понравились друг другу. Она показалась ему привлекательной, и он распорядился собрать для него ее персональные данные. Женщины – его слабое место, он знал себя хорошо и не был способен на одиночество, независимо от того, сколько любовниц у него перебывало.
28
Успех – это получение того, чего ты хочешь, счастье – это желание получить то, что ты получаешь.
Лос-Анджелес, январь 1940 г.
Калифорнийская зима сильно отличалась от австрийской: не холодно, дождей мало, а снега и вовсе не было.
Луис Майер поселил Хеди в особняке, не таком большом, как некоторые другие в верхней части города, но она сочла его очень удобным и наслаждалась видами на высотные здания финансового района и на горы – более чем достаточно для одинокой женщины. К тому же особняк находился вблизи от киностудии, где она снималась, и в нескольких шагах от домов ее новых друзей и самого Луиса.
Ее новая прислуга имела мало общего с Гретой, бывшей помощницей в Зальцбурге. Мика выполняла любую просьбу и ничуть не следила за ее перемещениями. Хеди послала Мику в прачечную на своей машине забрать длинное облегающее черное платье с открытыми плечами, в котором она собиралась блистать в тот вечер.
Первые шаги Хеди Ламарр в Голливуде оказались успешными, она быстро акклиматизировалась и наняла симпатичного преподавателя английского языка, чтобы он помог ей усвоить американские выражения и произношение, сильно отличающиеся от британского английского, которым она владела.
Как и предсказывал Луис, его новая звезда вскоре покорила сотрудников студии, коллег-актеров и, самое главное, публику. Она также вызвала зависть у других актрис, увидевших в ней конкурентку, которую трудно затмить. Немногим более чем за год Хеди появилась во второстепенных ролях в нескольких фильмах и уже репетировала главные роли для других кинолент. Работала с Робертом Тейлором, Вуди ван Дайком, Спенсером Трейси, Кларком Гейблом и Клодетт Кольбер – восходящими звездами, любимыми во всем мире. Их изображения на плакатах в венской комнате Хеди теперь ожили и окружали ее.
Она подписала контракт на три фильма, и критики начали называть ее самой красивой женщиной в кинематографе благодаря тщательной имиджевой кампании, придуманной Майером. В хрониках газет и журналов о ней писали так: «Она олицетворяет в глазах мира женщину в ее самом сексуальном проявлении» и «Все очарованы ее ледяными глазами, будто бы невинными, но скрывающими дерзость». Студия вбросила в прессу полную сарказма фразу, приписываемую Хеди и тут же получившую распространение: «Любая девушка может стать гламурной, ей просто нужно хранить спокойствие и казаться глупышкой».
Она вела жизнь, о которой мечтала, и умела сочетать ее с вечеринками и свиданиями с любовниками. Дни заточения в Австрии и первые шаги в кинематографе остались далеко позади.
Луис пригласил ее к себе домой в пятницу вечером. Хеди не особо интересовали семейные ужины, но отказаться от приглашения она не могла. Водитель вовремя приехал за ней на блестящем «Паккарде Люкс» последней модели. Луис обитал в большом особняке, таком огромном, что Хеди решила, что не сможет сосчитать все комнаты, хотя и привыкла бывать в роскошных помещениях, ибо, когда она жила с Фрицем, перед ней распахивались двери дворцов и замков.
В прихожей у нее приняли пальто и сумочку. Едва войдя в зал, Хеди столкнулась с Джеймсом Стюартом и Бобом Хоупом. Ее познакомили также с двумя англичанами, работавшими в киноиндустрии. Она с удивлением увидела, что один из них – не кто иной, как тот самый английский полковник, к которому она обратилась за помощью несколько лет назад и который доставил ее на допрос к Филби в Лондоне. Ей представили его как инженера Кромвеля, и оба они сердечно приветствовали друг друга, даже намеком не показав, что уже знакомы.
Ужин не был похож на семейный. За столом полковник сел рядом с Хеди.
– Хочу поставить вас в известность: мое начальство помешало мне помочь вам в трудную для вас минуту там, в Зальцбурге. Приношу извинения.
– Не беспокойтесь, полковник. – Хеди упомянула его воинское звание с некоторой иронией, как секрет, который ей хорошо известен. – Вы наверняка вляпались бы в проблему.
– Узнав о перемене в вашей судьбе, я обрадовался. Теперь вы выглядите гораздо лучше, если такое вообще возможно.
– Спасибо, мистер Кромвель. – Хеди привыкла к комплиментам. – Вижу, вы теперь не имеете дела с оружием, хотя ваша страна находится в состоянии войны.
– Вы же знаете, что я не имел отношения к оружию, и буду благодарен, если вы сохраните это в тайне, – ответил английский шпион.
– Я отнюдь не симпатизирую нацистам, так что делайте то, что обязаны…
– Я узнал о судьбе ваших родителей и искренне сожалею о случившемся. Признаться, в тот раз я попытался убедить начальство в том, что вы могли быть полезны, предоставляя информацию, как вы это тогда и сделали, но, к сожалению, меня вовремя не выслушали.
– Ну что же, теперь я могу сообщить вам новую информацию, мистер Кромвель. Я подслушала переговоры немцев с Фрицем Мандлем там, в Зальцбурге, и с тех пор начала работать над конкретной темой.
– И что же это такое? – изумленно отреагировал он.
Хеди начала рассказывать ему об идеях, над которыми работала. Остальные не слышали их беседу из-за шума и застольной суеты, а также звучавшей классической музыки. Кромвель не скрывал удивления и слушал ее со всем возможным вниманием, он был потрясен. Он даже представить себе не мог, что Хеди Ламарр способна просветить его в области физики, математики и средств связи. Его первоначальный скептицизм уступал место искреннему интересу.
29
Талант поражает цель, которую никто другой не может поразить. Гений попадает в цель, которую никто другой не видит.
Буэнос-Айрес, январь 1940 г.
Жара была изнурительной; с его носового платка капал пот, высыхавший на лице. Путешествие оказалось долгим. Когда он спускался по корабельному трапу, внизу его ждал местный военнослужащий, чтобы помочь быстро и легко пройти таможенные процедуры. Полезные связи и щедрые чаевые чудесным образом работали в Аргентине, где все выглядело слегка неорганизованным, а коррупция допускала многочисленные исключения из правил.
Местный порт показался ему огромным. Фриц увидел суетливые толпы европейцев в очередях к зданию «Отеля Иммигрантов», где они проходили первые формальности. Слышался гул разноязыкой речи; итальянцы, французы, поляки, русские и турки среди прочих прибывали в страну эмигрантов, спасающихся от войн и голода.
Фриц прихватил с собой то, что считал своей собственностью, включая личного адвоката и банкира Людвига, своего телохранителя Лукаса, секретаршу, один из «Роллс-Ройсов» и немало золотых слитков, упакованных под видом строительного материала. Фрица сопровождали также его сестра Рене, их отец Александр, заботившийся о ней, и Герта, новая жена Фрица.
Из Франции он тогда вернулся в Швейцарию, где завершил банковские формальности. Затем открыл депозитные счета и приобрел недвижимость в Англии и Испании. Фриц Мандль входил в число пятнадцати богатейших людей планеты.
Его друг, граф Руди Штаремберг, получил ранения в воздушном бою, и Фриц поселил его в приобретенном замке в Ла-Ку́мбре, в самом сердце гор аргентинской провинции Ко́рдова, уверенный, что это поможет ему выздороветь. Фриц привык к непрерывным перемещениям и владению личным пространством, поэтому он купил еще и особняк в Аргентине над озером Науэ́ль-Уапи́, в городке Сан-Карлос-де-Барило́че, откуда открывался прекрасный вид на горный массив Анд, а также шале в Мар-дель-Плата на побережье Атлантического океана, где решил разместить сестру с отцом.
Временно поселившись в своей квартире на проспекте Альвеар в фешенебельном квартале Реколе́та, он уже в день прибытия занялся необходимыми, но утомительными телефонными звонками – пришлось возобновлять контакты. Высокая терраса впускала свежий ветер; Фрица привлек вид на элегантный район, возникший вокруг исторического кладбища. Буэнос-Айрес, этот южноамериканский Париж, выглядел комфортабельным, космополитичным, невероятно быстро растущим благодаря окружающей его пампе [3]. Обширные районы трущоб контрастировали с высотными зданиями и особняками во французском стиле.
В предыдущих поездках Фриц приобрел и выпасы со скотом, и пару металлургических заводов, а также купил часть верфи и велосипедного завода. Он считал полезным, наряду с управлением своим бизнесом в финансовых компаниях, не терять связи с металлообрабатывающей отраслью.
Фрицу было известно, что нацисты тоже селятся в этой стране, предпочитая инвестировать в нее. Они обосновываются в Южном конусе [4] Америки, разъезжают по Аргентине, занимаясь предпринимательством, строят отели и поддерживают активные связи с местными военными.
Он побеседовал с полковником Хуаном Доминго Пероном, недавно прибывшим из Рима. Фриц чувствовал, что молодой офицер в ближайшем будущем станет влиятельным деятелем. Перон был приветлив, харизматичен, обладал твердым характером, и вскоре у них сложились тесные отношения благодаря посредничеству их общего друга Муссолини.
Мандль находился в безопасной стране, где мог продолжать свою активную деятельность. У него появились бесчисленные возможности развивать бизнес в Аргентине, где предстояло столько всего сделать. Фриц не чувствовал ни усталости, ни апатии, он не позволял себе этого на начинавшемся новом этапе жизни. Он отдалился от Австрии, Франции и от Хеди, хотя сознавал, что Европа и эта женщина все еще занимают ту часть его ума, где хранятся нервирующие вопросы, которые он, однако, не хочет забыть.