не души он сомневался в том, что собирался теперь сделать.
Фриц решил прогуляться, и Лукас незаметно следовал за ним на небольшом расстоянии. Радостные возгласы, развевающиеся флаги, танцы на улицах, светящиеся гирлянды, звуки фокстрота и джаза вперемешку с песнями Гленна Миллера, Перри Комо и Дорис Дэй… На перекрестках играли военные оркестры, музыканты из кабаре и любители. Бары работали на всю катушку – там приветствовали матросов, медсестер и солдат. Япония капитулировала, и Вторая мировая война завершалась; честь США, ущемленная в результате роковой атаки на Пёрл-Харбор, снова была на высоте – небоскребы «Крайслер-Билдинг» и «Эмпайр-Стейт-Билдинг» стояли как рыцари, каменные свидетели и главные герои возрождения американской гордости.
Фриц не переставал удивляться: американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Этого оказалось достаточно, чтобы покончить с японцами и остановить Советский Союз, который тоже намеревался вторгнуться в Японию, чтобы втянуть ее в коммунистическую орбиту.
Отныне придется приспосабливаться к новым реалиям, теперь борьба будет идти между Советским Союзом и Западом. Несомненно, война стала хорошим бизнесом, она шла без передышки, и Фриц Мандль постоянно оказывался в выигрыше, не сделав ни одного выстрела. Его инвестиции в банки и акции американских компаний наверняка восстановятся, хотя в то время им грозила очень серьезная опасность.
Хеди собиралась отдохнуть, когда ей позвонили. Она решила не откладывать эту встречу и быстро покинула вестибюль отеля «Палас», чтобы совершить очень короткую поездку на машине – так безопаснее.
Она приехала в Нью-Йорк пару дней назад на премьеру художественного фильма «Ее высочество и посыльный» – в этой мрачной истории любви и предательства Хеди снялась с Робертом Уокером. Она опять увидела свое лицо на афишах, а свое имя – на стендах театра «Капитолий», снова были аплодисменты и фотовспышки – все это волшебство повторялось и усиливалось в те дни эйфории, охватившей мегаполис.
Центральный парк, его пейзажи и гуляки показались ей очаровательными. На углу Пятой авеню и 59-й улицы, напротив отеля «Плаза», обычно собирались уличные певцы, музыканты, ораторы, странные персонажи в забавных нарядах, прогулочные экипажи и протестующие сумасшедшие с плакатами. Шофер открыл ей дверцу, но она вышла из машины только после того, как рядом появились два телохранителя, которых она наняла специально для этого случая.
На тротуаре возник переполох, когда прохожие увидели, как она входит в просторный вестибюль отеля «Плаза». Специально для Фрица и Хеди был накрыт столик в не работавшем в тот час ресторане. Хеди догадалась о присутствии Фрица, уловив аромат сигары; Мандль был в своем классическом черном смокинге, с пурпурно-красным цветком в петлице. Кое-что никогда не меняется.
Фриц безошибочно узнал легкие шаги Хеди и был ошеломлен, увидев ее вблизи. Она сохранила свой шарм – не просто гламур, красоту или элегантность. Фрицу не хватило слов, чтобы выразить то, что он называл эффектом Хеди. Он заметил двух мужчин настороже у двери, но не мог упрекнуть ее за это, ведь его собственные телохранители тоже выглядывали из тени.
– Ты стала моложе и красивее.
– Ладно, оставь свой флирт. Скажи мне, Фриц, чего ты хочешь.
– Пожалуйста, не говори таким резким тоном, это всего лишь дружеская беседа. Мы ведь давно не виделись.
– Насколько помню, мы не попрощались при расставании, и причины тебе хорошо известны.
– Это в прошлом, Хеди, оставь. Признаю, что недооценил тебя.
– А я тебя – нисколько. – Она взяла паузу, чтобы сделать признание более весомым. – Итак, слушаю, у меня маловато времени.
– Хеди, я слышал, ты снова вышла замуж.
– Уже дважды, у меня двое детей и два развода, а если считать тот, что с тобой, – три. И у тебя тоже, хоть ты и не голливудская знаменитость.
– Как и ты, сейчас я подаю на третий развод, у меня двое детей.
– Какая неожиданность – Фриц Мандль с детьми. Скажи-ка, ты их когда-нибудь видел?
– Понимаю твою иронию и не стану упрекать за нее, но если мы сможем отбросить старые обиды, то сумеем поговорить спокойно. Ты по-прежнему очень умна, а не только красива.
– Фриц, ты умеешь обворожить, когда захочешь, но особенно – когда чего-то добиваешься. Извини, не смогла воздержаться от этого замечания. Знаю, что по-своему ты любил меня, и я постараюсь не помнить старые обиды, они мне не нужны.
– Приятно слышать такое. – Его дар соблазнителя тоже остался нетронутым. – Тебе грех жаловаться, Хеди, твоя жизнь в твоих руках, и, судя по всему, ты управляешься с ней очень хорошо. У нас обоих довольно беспокойные судьбы, но мы вышли победителями.
– Это правда, Фриц, наши жизни очень суетливые и совсем не скучные, однако согласись: у нас есть кое-что важное общее, помимо успеха.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы вместе познали темную сторону страсти.
– Любовь заводит нас в немыслимые места, Хеди, и это тоже снабжает нас адреналином для жизни. На фотографиях в газетах и журналах я обычно вижу тебя в хорошей компании.
– Думаю, нас обоих окружают соблазнители, льстецы, люди, появляющиеся ради славы или денег, но наша реальность подсказывает, что мы существуем в одиночестве, за ширмой, казалось бы, идеальной светской жизни. Я хорошо тебя знаю, знаю твои взгляды, знаю, о чем ты думаешь.
– Ты права, хотя я полагаю, мы научились жить со всем этим.
Фриц молча смотрел на нее. Прошло столько времени, а она продолжала оказывать на него колдовское влияние, и это его расстраивало, ибо ему не нравилось, когда кто-то другой обладал силой изменять его настроение. И дело не только в чувственности Хеди: слушая ее, Мандль все сильнее подпадал под ее чары.
– Мне нужна твоя помощь, Хеди.
Фриц просит об одолжении! Она не могла этому поверить, учитывая, каким адом закончились их отношения. Самодостаточный мужчина, умеющий получать все что угодно, обращается к ней за помощью. Появление официантов с блюдами заставило их заключить перемирие; оба наблюдали друг за другом, и каждый, так или иначе, ощущал отсутствие другого.
– Хеди, мне известно, что шоу-бизнес и власть тесно связаны, а в обеих сферах действуют влиятельные люди. Знаю о твоих визитах в Белый дом, у тебя имеются друзья-политики. Нужно, чтобы ты познакомила меня с некоторыми из них. – Он не стал упоминать о том, что ему известно также о ее контактах с британскими и американскими секретными службами.
– Забудь об этом, Фриц, ты можешь выставить меня в дурном свете. Ты опасный человек.
– Сделай это ради нашего прошлого. Признаю, что ошибался насчет тебя. Но тебе же известно, что ты давала повод для моих выходок. И я ведь любил тебя, Хеди.
– Ты любишь только себя, Фриц, – возразила она. – И да, я давала тебе много поводов…
– Ты же понимаешь, что я буду рядом с тобой, как только тебе это понадобится. Давай попробуем изменить наши отношения, обиды нам ни к чему; я простил тебя и испытываю к тебе огромную привязанность.
– Дай мне подумать, Фриц, посмотрю, что можно сделать.
Короткий ужин закончился, когда Хеди встала со стула; один из ее телохранителей поспешил накинуть ей на плечи пальто. Она тоже любила Фрица и знала о его любви к ней, но было трудно забыть прошлое. Хеди взглянула на него и на мгновение пожалела, что ее история не стала иной.
– Прощай, Фриц.
На эту стерву не подействовали его аргументы – убедительные, как всегда. Двери перед ним закрывались, поэтому пришлось снизойти до того, чтобы просить ее об одолжении, так как другие возможности были уже исчерпаны. Фрицу требовался выход из передряги, в которую его втягивали.
Его друг Перон скоро станет президентом, Фриц был одним из его ближайших советников, а также самым важным руководителем в промышленности. Он передал Перону полезную информацию, которую тот умело использовал. Пару месяцев назад Фриц посоветовал ему, чтобы Аргентина объявила войну странам «оси» и попыталась таким образом снискать расположение союзников. А еще он дал аргентинскому правительству сведения о немецких подводных лодках, которые прибывали к берегам этой страны. По его подсказке субмарины передали непосредственно ВМС США, хотя и без экипажей и снаряжения.
У Фрица были уникальные возможности, но союзники их не использовали. Он консолидировал оружейную отрасль Аргентины, и местная компания «Военное производство» работала по его плану. Кроме того, вместе с генералом Савио он составил схему инфраструктуры для сталелитейной промышленности. Потеряв свой завод в Австрии, перешедший в руки Геринга, Мандль сохранил все свои контакты и сумел заново выйти на мировой рынок. Перон просил его помощи в создании атомной энергетики, чтобы новая Аргентина могла обладать ядерной бомбой, ведь она уже стала экономической державой благодаря торговым сделкам во время войны. Теперь от Фрица зависело развитие этой южноамериканской страны.
Однако союзники-победители считали себя владыками мира, и для них Аргентина с оружием и атомной бомбой была подобна обезьяне с гранатой, поэтому они исполнились решимости воспрепятствовать разработке вооружений в Южной Америке. Они не получали прибыль от этого бизнеса и не доверяли сменявшим друг друга демагогическим правительствам Аргентины. Союзники не удивились бы, если бы у какого-нибудь местного диктатора возникло искушение снабдить Советский Союз оружием и технологиями.
И американцы, и британцы знали о жизненно важной роли Фрица как советника правительства Аргентины и о его весомом вмешательстве в промышленное развитие этой страны, но считали его нацистом. Согласно сообщениям, которые рассылались в информационные агентства, Фриц Мандль был агентом Гитлера и координировал прибытие в Аргентину преступников против человечности. Абсолютная клевета, ведь нацисты преследовали его под предлогом того, что его отец – еврей, чтобы сохранить захваченную собственность, а теперь союзники клеймят Фрица как нациста.
Ему удалось получить секретные отчеты Государственного департамента США, в которых он прочел: