– Ты прав, но рулят-то теперь они, а мы должны хотя бы внешне…
– Что ты имеешь в виду?
– Мне придется какое-то время держать тебя под арестом.
– Ты не сделаешь этого.
– Они боятся тебя, Фриц, и называют Королем Вооружений.
– А ты подыгрываешь им…
– Мы поселим тебя со всеми удобствами в доме в районе Сан-Исидро, там ты будешь под защитой. Сможешь даже передвигаться, но только осмотрительно. А в глазах общественности будешь находиться под домашним арестом – так это прозвучит в новостях. Поживешь там некоторое время, пока мы сможем решить этот вопрос. Так что не высовывайся; поработаем вместе, но максимально незаметно. Фриц, ты ведь знаешь, что нужен мне. Согласен?
– Нет, не согласен, хотя и последую твоему совету. А ты можешь последовать моим?
– Я всегда прислушивался к твоему мнению, Фриц. О чем идет речь?
– Твой личный секретарь Фройде – нацистский офицер. Неужели союзники не упрекают тебя в этом? Ты допустил нацистских преступников в министерства образования, культуры, обороны… А Фульднер работает у тебя в информационном отделе Розового дома, в управлении миграции, в аэронавтике! Может, предоставишь им еще больше должностей?
– Но они мне полезны, поскольку знают, как организовать дело.
– Они – убийцы, отравившие газом миллионы людей. Через нацистскую сеть «Одесса» они выходят на связь с преступниками, которые приезжают сюда работать в компаниях «Мерседес-Бенц», «Байер», «Осрам» и в строительных фирмах, созданных немцами в Аргентине. Они обеспечат тебе массу проблем и забрызгают грязью эту страну. Сам Отто Скорцени шастает по твоему дому!
– Как ты только что сказал, и сами союзники принимают их у себя. Нацисты истреблены, многие уехали в Испанию, Чили или даже в Англию. Я не позволю им использовать нас в своих интересах.
– Они – бандиты. Ты пристроил Курта Танка на авиационный завод в Кордове, чтобы он создал тебе реактивный самолет, а он привел с собой около тридцати нацистов. На некоторых из них выписаны ордеры на арест, но сейчас они обучают твоих военных. Даже голландский коллаборационист Рифаген, грабивший преследуемых людей, находится в Аргентине под нелепым именем Родольфо Валенсуэла.
– Ты хорошо информирован.
– Как всегда.
– Справедливо говорят, что Фриц Мандль слышит даже, как растет трава…
– И этим все сказано.
– Да не волнуйся ты, я держу этих нацистов под полным контролем.
Фриц покинул резиденцию президента озабоченным: его арестовывают. Необходимо выработать новую стратегию, ведь теперь его берут в кольцо. Судя по всему, он – опасный враг, причем как для нацистов, так и для союзников, и Перон держит его под своим контролем. Фриц не сомневался, что эпизод с карцером и домашним арестом, которому его собираются подвергнуть, служит посланием и от самого Перона. Никто не должен превосходить в могуществе президента Аргентины.
46
Досуг – мать философии.
Санкт-Мориц/Венеция/Антиб,
сентябрь 1947 г.
Фриц проводил несколько дней отпуска в своем швейцарском доме в Санкт-Морице, в компании очень привлекательной девушки. Вместе с этой красивой блондинкой он часто посещал по вечерам рестораны, бары, казино и концертные залы альпийской деревни – излюбленного места представителей высшего европейского сословия и прожигателей жизни. Случайные дружеские и деловые знакомства по-прежнему обеспечивали его приглашениями на эксклюзивные вечеринки в частных домах; присутствие Фрица Мандля считалось более чем интересным, поскольку он безошибочно анализировал проблемы политики и финансов.
Однако уже через несколько дней он пресытился весельем, распрощался со спутницей и направился во Францию на спортивном «Мерседесе», в сопровождении своего кортежа.
Он чувствовал потребность сосредоточиться и поразмышлять, поэтому решил свернуть в сторону Венеции, где обычно останавливался в отеле «Чиприани», роскошном заведении у самой лагуны. В направлении каналов вода меняла свой цвет с синего на более глубокий бирюзовый, иногда с оттенком пастельных тонов, в котором отражались роскошные фасады зданий. Это место побуждало Фрица к размышлениям; безмятежное скольжение гондол и вапоретто, приглушенный шум уникального города вызывали у него чувство умиротворения.
Ближе к вечеру он укрылся в баре «Харриз» возле площади Сан-Марко. Хозяин заведения всегда угощал его припасенным виски «Джонни Уокер». В небольшом помещении встречались деятели культуры и индустрии развлечений. Там Фриц познакомился с писателем Эрнестом Хемингуэем и молодым журналистом Трумэном Капоте, с которыми до рассвета обсуждал литературу и философию, щедро угощая собеседников напитками.
Заходящее солнце уже золотило воды Большого канала, когда он уселся за барную стойку. Рядом с ним устроился юноша, которого Фриц сразу же узнал: журналист Орсон Уэллс, известный своими провокационными публикациями. Фриц и раньше встречал его в Венеции. Молодой человек пристально глядел на него, не скрывая своего любопытства и, казалось, изучая Фрица, пока тот пил виски маленькими глотками.
– Орсон, в чем дело?
– Просто смотрю на тебя, Фриц. Знаешь, ты какой-то загадочный, необычный и даже таинственный. Твой разум занят исключительно макиавеллиевскими планами, ты способен подавлять.
– Не болтай чушь. Как поживает твоя женушка? Все еще прислушивается к моей бывшей супруге, когда та меня ругает?
Уэллс был женат на Рите Хейворт, которая часто общалась с Хеди. Он не ответил, уплетая два больших сэндвича с креветками и запивая их ромом, но при этом наблюдал за Фрицем и что-то записывал.
– Я пишу о тебе.
– Дай-ка взглянуть. – Фриц выхватил у него бумагу и начал читать абзац:
Фриц Мандль: эти глаза на хорошо очерченной, солидной на вид голове внезапно приобретают испытующее выражение, словно пытаясь механически обнаружить цель, – это зоркие глаза умелого охотника. Удивляет любопытное бледное, мертвое пятно в зрачках, когда они направлены на определенную цель; они содержат пустоту, подобную пустоте в самом центре торнадо. Это усиливает его образ крайне опасного человека.
– Все в порядке, парень, ты далеко пойдешь, – сказал Фриц, возвращая лист бумаги Орсону, и попрощался, похлопав его по плечу.
– Зачем ты уходишь? Ты лишаешь меня вдохновения.
– Завтра рано утром уезжаю в Антиб. Если хочешь поехать со мной, буду ждать в девять в «Чиприани».
Фриц направился к катеру, ожидавшему его на канале. Его походка ничем не проговаривалась о количестве выпитого.
Орсон Уэллс работал и пил у бассейна в южном крыле особняка. Время от времени он бросал взгляд на горизонт Средиземного моря, на суда, идущие курсом на Гибралтар, и сочинял язвительные истории, которые якобы происходят в их каютах.
Фриц поглощал отчеты и просматривал сводки новостей, которые Лукас вручил ему рано утром. Как же изменился мир за короткое время: бывшие союзники в войне против «оси» стали врагами, и теперь Советский Союз и американцы враждовали и делили военные трофеи.
Планета разделялась на Восток и Запад. В Европе перекраивались границы и опускался железный занавес; на Ближнем Востоке появлялись новые страны, правительства которых были навязаны арабским шейхам обеими державами, конкурировавшими за нефть.
К концу войны Фриц уже возвращал себе свои промышленные предприятия в Голландии, но ему не удалось провести переговоры с советскими представителями о заводе в Австрии. Благодаря вмешательству Хеди он добился разблокирования своих счетов и активов в Соединенных Штатах и Великобритании и уже начинал подавать судебные иски, чтобы возместить причиненный ему ущерб.
Фриц не видел хороших перспектив для развития экономики Аргентины, хотя тогда она была богатой страной. Ошибочные меры, принимаемые ее руководителями, скорее всего, пошатнут экономическую систему, поэтому Фриц изъял свое золото, хранившееся в аргентинском Центральном банке, и отправил его в Швейцарию. Так поступил не только он; как сообщалось в отчетах Центробанка, в 1942 году резервы этого учреждения составляли 120 слитков драгоценного металла, в 1945 году их количество достигло 23 700, а за последние два года оно упало до 117.
Другая, еще более серьезная проблема не выходила у него из головы после отъезда из Аргентины. Тот разговор с Пероном вызвал сомнения у Фрица, поскольку его преследовали американцы, британцы и нацисты. Хотя он всегда сталкивался с бесчисленными рисками, прежде ему никогда не приходилось провести ночь в тюремной камере, его могли даже попытаться убить.
Нет, он не позволит себя победить, но надо проявлять хитрость, знать, когда можно где-то присутствовать, а когда лучше исчезнуть. Он смог противостоять Гитлеру и его приспешникам, значит, и теперь способен бороться. Видимо, настало время жить иначе; он никогда не стремился ограничиваться развлечениями и выбрал путь бойца.
Фриц позвонил президенту Перону, чтобы объявить о своем возвращении и согласовать новый план взаимодействия. Он поселится в замке Ла-Кумбре, откуда в роли советника сможет участвовать в принятии правительственных решений, причем не станет слишком высовываться, будет сдержанным в своих публичных выступлениях, заявлениях и в частной жизни. Удаленность от федеральной столицы поможет ему работать в тени и заодно внесет некоторое спокойствие в его существование.
Ему также было необходимо навести порядок в других сферах своей жизни. Фриц ощущал энергию и продолжал управлять своими компаниями, совершать финансовые операции, но при этом кое-что постоянно доставляло ему даже больше удовольствия, чем работа: женщины. Его интрижки и любовные приключения время от времени приводили к скандалам, вызывавшим бурную реакцию ревнивых мужей или отвергнутых дам. Подобные ситуации отвлекали Фрица от насущных дел, тогда как он нуждался в стабильности.
На одном из пляжей Аргентины, куда Фриц приехал, чтобы провести несколько дней со своим отцом, он познакомился с Глорией Винелли, красивой, молодой, образованной и интересной женщиной, и всерьез задумал начать новые отношения, более спокойные, чем предыдущие. Ему захотелось укрыться от штормов.