– Келси заберет меня.
– Прости меня, ладно? Я вышел из себя. Давай все обсудим.
– Хаксли, здесь нечего обсуждать. – Я продолжаю идти к воротам.
– И ты уходишь? Вот так просто?
Я поворачиваюсь к нему лицом.
– Ты думаешь, я могу остаться здесь?
– Это просто недоразумение.
Я столбенею.
– Как ты можешь так равнодушно говорить об этом?
– Я не равнодушен. Просто пытаюсь разобраться в происходящем.
– Лучше подумай вот о чем, Хаксли. Сегодня вечером я планировала рассказать тебе о своих чувствах, а вместо этого ты обвинил меня в том, в чем не следовало, разрушил существовавшее между нами доверие и разбил мне сердце.
– Подожди… что? – спрашивает он, на лице его написано сожаление. – О чувствах? Каких чувствах?
– Уже неважно, – говорю я, когда слеза скатывается по моей щеке. Я даже не знала, что плачу. Быстро вытираю щеку, но Хаксли замечает это.
– Черт, Лотти. Мне жаль. Мне действительно очень жаль. Я не должен был обвинять тебя.
Двигаюсь к воротам, не в силах расслышать его слова сквозь бешеное биение собственного сердца.
– Пожалуйста, останься. Мы можем все уладить.
– Я не могу. – Качаю головой. Чувствую себя совершенно измученной. – Мне нужно немного пространства.
– Пространства? – Он догоняет меня, когда я прохожу через ворота и выхожу на тротуар, где жду Келси. – Что значит – тебе нужно немного пространства? Лотти, пожалуйста, не делай этого. Не уходи от меня.
Появляется машина Келси.
– Лотти. – Хаксли тянется к моей руке, но я отдергиваю ее.
– Не надо.
– Просто поговори со мной, пожалуйста. Мы можем все исправить. Нам не нужно пространство.
Поворачиваюсь к нему лицом, слезы снова начинают течь по щекам.
– Хаксли, я едва могу видеть тебя. Неужели ты думаешь, я хочу остаться с тобой?
Застигнутый врасплох моими слезами, он отступает назад, и я использую заминку для побега. Келси подъезжает, я открываю дверь машины и собираюсь уже сесть, но Хаксли говорит:
– Лотти, пожалуйста. Детка, не уходи.
Я не слушаю. Забираюсь в машину, захлопываю дверь и пристегиваюсь.
Келси ничего не говорит, просто уезжает. Всю дорогу до ее квартиры мы едем в молчании.
Даже когда мой телефон разрывается от сообщений Хаксли, она ничего не говорит.
Только когда мы оказываемся в ее квартире, сестра открывает рот.
– Боже, Лотти, мне так жаль.
Мои глаза опухли. Слез не осталось.
Свернувшись клубочком, я лежу на полу квартиры Келси, завернувшись в одно из ее одеял.
– Не понимаю, – говорю я тихо. – Я думала… Я считала, он доверяет мне.
– Похоже, его застали врасплох. – Посылаю ей предостерегающий взгляд.
Она поднимает руки.
– Я не оправдываю Хаксли, просто пытаюсь понять его действия. Представляешь, каково услышать такое? Он так старался, а потом все пошло прахом, должно быть, он сильно переживает.
– Скорее всего, так и есть, но это не дает ему права отыгрываться на мне. Он должен был прийти домой и попросить меня о помощи, а не обвинять меня. Он фактически перечеркнул все, что мы построили, как будто… как будто его бизнес важнее меня. – И тут меня осеняет. – Может быть… может быть, его бизнес важнее меня. Возможно, я не так важна для него, как считала. – Мои губы дрожат. – Может быть, он нравился мне больше, чем я ему.
– Нет. – Келси качает головой. – Дело не в этом. Ты ему нравишься, Лотти. Он пошел за тобой. Я видела его лицо. Он был опустошен. – Хотелось бы мне, чтобы именно так и было.
– Может быть, он вел себя так, будто ему не все равно, но когда человек тебе не безразличен, ты не будешь обращаться с ним так, как он обращался со мной.
Келси вздыхает и ложится на свою кровать.
– Можно я кое-что скажу, но только не надо меня ненавидеть, хорошо?
– Нет. Я имею полное право ненавидеть тебя за все, что вылетает из твоего рта.
Келси что-то ворчит себе под нос, а потом говорит:
– Я думаю, тебе нужно взглянуть на ситуацию с его позиции. Он только что узнал, что его секрет вовсе не был секретом, и ходят слухи, что он лжец. Скорее всего, он потерял голову и переживал только об одном. Поэтому отреагировал, не подумав.
Я поднимаюсь со своего места на полу и смотрю Келси в глаза.
– Келси, именно это ты и не понимаешь. Он отреагировал, не задумываясь, и его первой реакцией по отношению ко мне было недоверие. Я собиралась сказать ему, что люблю его. Что он делает меня невероятно счастливой, и каждый день я радуюсь тому, что просыпаюсь в его объятиях. – Слезы текут по моим щекам. – Но получается, он готов списать меня со счетов из-за простого предположения. Понимаешь, в чем проблема?
Помедлив, Келси качает головой.
– Да, понимаю. Я не думала об этом в таком ключе. – Она спускается на пол и ползет ко мне, чтобы обнять меня. – Мне очень жаль, Лотти. Представить не могу, как тебе больно.
– Очень больно, – говорю я, шмыгая носом. – Слишком больно. – Вытираю слезы. – Лучше бы я никогда не соглашалась на все это. Лучше бы раскрыла его блеф. Лучше бы никогда не ввязывалась в эти отношения, потому что сейчас я чувствую себя такой разбитой, как никогда прежде.
Келси проводит рукой по моей голове, отчего на глаза у меня снова наворачиваются слезы. То, что я сказала Хаксли об Анджеле, было правдой. Ее предательство глубоко ранило меня, хотя она просто действовала так, как привыкла. Она безвольная, манипулирующая лгунья. Но я верила в Хаксли. Видела, насколько он целеустремленный и напористый. Беспощадный, но порядочный. Теперь я гадаю, как я могла влюбиться в человека, который платил людям за обман. Кто станет заключать контракты, чтобы скрыть свои бессовестные поступки, потому что бизнес значит для него все? Что-то со мной не так, раз я могу смотреть на это сквозь пальцы. Вот на чем мы строили наши отношения.
И да, мое сердце и душа плачут от боли.
Прижавшись к плечу сестры, я спрашиваю:
– Зачем он сломал меня, Келс?
– Не знаю, – тихо отвечает она. – Но тебе нужно помнить, что ты очень стойкая.
– Не в этот раз. – Я вытираю щеку. – Не думаю, что приду в норму после такого. Вряд ли я смогу.
Меня будит булькающий звук, который издает кофеварка Келси. Пытаюсь открыть глаза и понимаю, что они опухли от пролитых вчера слез. Вдобавок к этому я ощущаю боль в спине от матраса из подушек, на котором я пыталась спать.
– Тебя разбудила моя кофеварка? – спрашивает Келси из кухни.
– Да, – бормочу я, и мой голос звучит так, будто вчера я выкурила целый блок сигарет. – Но мне пора вставать.
Тук. Тук.
– Это к тебе? – спрашиваю я.
– Думаю, да. – Она идет к двери. Когда сестра открывает ее, я слышу, как она говорит: – Хаксли, что ты здесь делаешь?
О, черт.
– Я надеялся поговорить с Лотти. – Поворачиваюсь и смотрю ему в глаза. Стоит ему увидеть, в каком я состоянии, на его лице тут же появляется беспокойство. – Детка, пожалуйста, можно с тобой поговорить?
– Знаете, мне надо в душ, – заявляет Келси. – И я понятия не имею, как справляться с неловкими ситуациями. Я хочу быть хорошей сестрой, но также не могу вынести, когда парни смотрят таким жалостливым взглядом, а он выглядит очень жалким, так что, в общем, я просто ухожу.
Именно так она и делает.
Бежит в ванную, закрывает дверь и включает душ.
Когда я слышу, как захлопывается дверь, я понимаю, что Хаксли зашел в квартиру, но я отказываюсь смотреть на него, по крайней мере, сейчас, когда в глазах снова начинают скапливаться слезы.
Я не хочу его видеть, обида все еще слишком сильна, но у него другие планы.
Он опускается на колени рядом со мной и кладет руку мне на щеку. Когда наши взгляды встречаются, его глаза не только воспалены, но и полны беспокойства. Но о чем именно он беспокоится – о своей карьере, о бизнесе или обо мне?
– Ты спала на полу?
– На подушках. – Которые сместились, когда я ворочалась, из-за чего я частично оказалась на полу, но ему об этом знать не нужно.
– Лотти, прости меня. – Его голос напряжен. – Я знаю, то, что я сделал вчера, непростительно. Я не должен был обращаться с тобой так, и мне стыдно. – Он сглатывает. – Я просто испугался, что подставил братьев. Вместо того, чтобы положиться на тебя, я отыгрался на тебе. – Хаксли проводит пальцем по моей щеке. – И мне жаль. – Он поднимает сумку и ставит ее ближе ко мне. – Я не знал, есть ли у тебя одежда или какие-то вещи, поэтому решил принести тебе кое-что. – Скажите пожалуйста, какая забота. – Мне нужно в офис, чтобы попытаться хоть как-то минимизировать ущерб, но сначала я хотел увидеть тебя. Мы можем поужинать сегодня вечером? – Когда я ничего не говорю, он просит: – Лотти, пожалуйста.
Медленно киваю, слеза скатывается по моей щеке.
Хаксли издает возглас, полный горечи, и вытирает мою щеку.
– Черт, прости меня. – Затем встает и направляется к двери. – Я напишу тебе подробнее.
Я лишь киваю.
Как только он выходит из квартиры, я расстегиваю молнию на сумке, которую он принес, и прямо сверху вижу распечатанную фотографию с концерта Fleetwood Mac, на котором мы были. Хаксли властно обнимает меня за талию, его рука засунута в передний карман моих шорт, а я прислонилась к его широкой груди, подняв руку и обхватив его за шею.
Я помню, как мы фотографировались и какие именно чувства я при этом испытывала. Полный восторг.
Сейчас я бы отдала все, чтобы снова испытать те чувства. Вместо этого я ощущаю лишь… пустоту.
Глава 22
– Что ты ему скажешь? – спрашивает Брейкер, меряя шагами мой кабинет.
– Просто расскажу обо всем. Спрошу напрямик, знал ли он. Что толку ходить вокруг да около?
Джей Пи сидит на одном из кресел и покачивает ногой.
– Я думаю, можно раскрыть карты. Полагаю, он оценит твою откровенность.
– Тоже так думаю, – добавляет Брейкер. – Ты преподнесешь это как шутку? Или выберешь серьезный вариант?