Мы столкнулись с Максом случайно в торговом центре, он спросил про сестру и почему я грущу и гуляю тут одна. Так, слово за слово, само собой получилось напроситься с ним на тусовку у кого-то в квартире, Насте я написала, что буду с Максом, но не уточнила где. И потом утаила, что он стал моим первым, потому что я уговорила его переспать со мной благодаря тому, что немного похожа на сестру. Что пыталась выглядеть взрослой и стоять на том, что это просто секс. Тоже не говорила ей. Утаила, что второй раз мне понравилось больше, и я даже подумала, что люблю Макса. Я вообще привычно собиралась врать просто потому, что так всегда проще.
Почему же я хотела этого и совершила такой подлый поступок? Я решить не могла, да и не хотела. Может быть, когда нет того, кто скажет, что хорошо, а что плохо, ты делаешь то, что хочется. А может, это вышло, потому что вокруг все помешаны на сексе: говорят о нём, смотрят фильмы о нём, читают о нём, сочиняют шутки и смеются. А тебя это бесит. Может, ты и не хочешь ещё пробовать, но давление сверстников и слова бывшего парня давят так, что… решаешь: пусть летит всё к чертям. Это всего лишь секс.
Не знаю, чего я ожидала, но то, что выбрала правильного человека, нисколько не сомневалась. Он вёл себя терпеливо и нежно, но я всё равно не поняла, отчего столько разговоров об этом.
И вот теперь он пришёл с цветами, мешком дорогого кофе и своей правдой.
Честно скажу, за свою короткую жизнь я давно поняла, что правда никому не нужна, а вот некоторые всё ещё верили, что она решает многое. И Макс верил, поэтому правдиво удивлялся, когда Настя кричала, что под суд его отдаст, потому что он не думал о том, что её сестра несовершеннолетняя. Меня же она обозвала единственным верным словом, которое меня немного примирило с самой собой и с совестью. Но разговаривать с сестрой мы перестали совсем.
В понедельник в школу ехали молча. Настя в выходные, кажется, исчерпала весь поток бранных слов в мой адрес. А я молчала, потому что всё ещё чувствовала вину.
Астахов нарисовался сразу, как только я вышла из школьного гардероба. Он стоял, еле удерживая в руках огромный букет красных роз, даже сложно было сосчитать, сколько бутонов в нём. Он немного смущался, но старался, как всегда, это скрыть, надменно поглядывая на всех сверху вниз. Мне же отчаянно улыбался.
– Красивый, – кивнула я в сторону букета, когда подошла ближе. – Это ты у кого-то напрокат взял, селфануться?
– Очень смешно, – хохотнул он.
И это в нём подкупало.
– Это тебе. Сто пять по количеству лет, которые ты должна прожить.
– М-м-м… Вообще, я планировала до ста двадцати дошаркать, не рассыпавшись.
– Неважно, сколько лет, главное – успеть сделать всех счастливыми, – ехидно парировал Никита.
– Один – один, – согласилась я.
– Возьмёшь? – неуверенно уточнил он.
Вокруг нас начинала собираться толпа, кто-то уже снимал всё на телефон, чтобы потом транслировать в сеть. Нужно было срочно придумать что-то оригинальное.
– Хорошо, – сказала я, протягивая руки, чтобы взять букет. – Сфоткаешь?
– Конечно.
Огромный букет роз не только волшебно пах, но и оказался очень тяжёлым. Долго стоять, не говоря уже о том, чтобы целый день ходить с ним, мне не хотелось.
Никита помог мне, сфотографировал с разных ракурсов, плюс школьники ещё вокруг снимали. И явно репостили со словами о том, что в игре Астахов пошёл в наступление, но меня сейчас это не волновало.
– Слушай, всё. Можешь взять его назад, – мило улыбаясь, сказала я.
– В смысле? – не понял Никита.
– Селфи сделано, можно возвращать в прокат.
– Вообще-то я его купил, – вдруг оскорбился он. – Куда мне теперь этот веник?
– А, ну раз веник, можно к уборщице в кладовку к швабрам и мётлам.
– Издеваешься опять?
– Нет, – я на минуту задумалась, и меня посетила гениальная мысль. – А знаешь, ты мог бы оказаться в моей команде, если бы осчастливил целую кучу девочек в школе.
– В смысле?
– Ну что ты заладил, Никит? В смысле… В прямом смысле. У тебя есть сто пять роз, наша задача – сделать мир лучше, понимаешь?
Я знала, что издевалась над ним, но ведь и они тоже делали это, смотря мне в глаза и говоря о том, что я им нравлюсь.
Где-то в толпе я видела и Кравцова, и Репина, и Гарика – все они ждали, как поступит Астахов.
Учителя тоже начинали обращать внимание на толпу: кто-то возмущался, кто-то уже писал родителям наверняка, а кто-то, недовольно покачав головой, отправился прямиком к директору. Жаль, они не знали, что это не обычная школьная романтика. Если бы они замечали больше странностей в поведении учеников, возможно, Маша Соловьёва осталась бы жива.
– Хорошо, – наконец ответил он, и взгляд из шутливого превратился в очень серьёзный. – Тогда ты согласишься со мной встречаться?
– Я подумаю, – ответила я. – Всё зависит от того, насколько счастливыми будут девушки, которым ты подаришь розы.
– Договорились, – усмехнулся он. – Но на твоём месте я бы забрал его себе.
– К сожалению, у меня нет такой большой вазы. В следующий раз приноси только с ней.
Развернувшись, я пошла в класс, потому что сестра предупредила: если будет хоть одно замечание, она меня убьёт. Лучше пусть не разговаривает со мной, чем расчленёнка.
Весь день я наблюдала за улыбающимися девочками с розами в руках, отчего хотелось улыбаться самой. Кажется, он был прав: глобальная цель Гончаровой замаячила где-то впереди более реально.
Я глупо ухмылялась, проходя по коридору к кабинету физики и размышляя над выражением лица Астахова и его словами. О том, что он купил такой огромный букет, о его запахе. Но взять я его не могла, вот просто не могла. Я не знала, что сказать об этом Насте, потому что мы не разговаривали. Наверное, и шла бы так дальше, если бы не Скворцова, которая догнала и толкнула как бы случайно плечом, пройдя мимо. Но обогнав меня и дождавшись, пока подружка уйдёт чуть вперёд, она развернулась ко мне и зло процедила:
– Не обольщайся.
Настроение сразу сменило вектор и поползло вниз. Она вернула меня на землю за пару секунд, напоминая, что это лишь притворство. Поэтому на следующий день, когда Никита подошёл ко мне перед первым уроком, пока я по просьбе учительницы поливала в классе биологии цветы, я знала, что отвечу и как.
– Так что, Вик?
Он не стал заходить издалека, говорить о погоде и природе, не стал делать комплиментов, как я ожидала. Он просто пёр, как танк, на всех парах, и это тоже могло подкупить, если бы танк не намеревался проехаться по моим костям.
– Что? – игриво ответила я, поддерживая общее настроение.
– Ты подумала? – настойчиво спросил он, двигаясь за мной следом и крутя что-то в руках.
– Подумала, – ответила я.
– И?
– Нет.
– Подожди, почему? Ведь все…
Он остановился, и искреннее удивление отразилось на его лице. Запустив руки в карманы, он оглянулся, потому что сейчас я била по его самолюбию и авторитету, а все опять глазели.
– Идея с цветами была моей, – я говорила ровно и немного смешливо, по крайней мере старалась так говорить. – Поэтому попытка не засчитана.
Я изобразила что-то вроде звука в игре, когда ты что-то делаешь не так.
– Переход хода, – усмехнулась я, намекая на то, что происходило в реальности, и перешла к следующему цветку.
Никита, к сожалению, даже не стал спорить, а просто вернулся к своей парте и плюхнулся на стул, огрызнувшись на Гарика. Была в нём эта гадкая черта: если что-то шло не так, все вокруг были виноваты в этом. Но в том, что происходило в школе сейчас, виноваты были только два человека – Никита Астахов и Матвей Репин, к которому перешёл ход.
Глава 7
Октябрь 2017 г. Вика
Матвей оказался ещё более предсказуем, чем Астахов. Складывалось ощущение, что мажоры не заморачиваются, чтобы понравиться девушке. Или просто тырят идеи на каком-нибудь сайте пикаперов, думая, что так будут выглядеть круче. Но вышло наоборот.
Сестра всё ещё не разговаривала со мной, и это начинало угнетать. Сначала я думала, что так будет только лучше: она не будет переживать за меня и спрашивать каждый вечер, как у меня дела. Но спустя несколько дней я поняла, что мне была приятна её забота, и самой пару раз хотелось рассказать Насте что-то интересное, но я не решалась начинать первой, потому что чувствовала себя виноватой.
Но именно подарок Репина смог растопить лёд, хотя сначала казалось, что, наоборот, всё разрушит ещё больше.
Парень ждал меня там же, где до этого размахивал своим букетом Астахов. И все жаждущие новых сплетен снимали его на свои телефоны, перешёптывались и улыбались. Хотела бы я знать, что конкретно они думали обо всём этом и что думали, когда то же самое происходило с Машей Соловьёвой. Не стоило, конечно, сравнивать, но мысли крутились вокруг той ситуации постоянно.
Как же глупо Матвей выглядел, обнимая плюшевого медведя, почти такого же огромного, как он сам! Но наглая ухмылка говорила, что он нисколько не комплексует по этому поводу. Белый, мягкий и с красным бантом медведь делал Репина каким-то ранимым и плюшевым. Помню, когда-то в детстве очень сильно мечтала о приезде отца из воображаемой командировки с таким вот мишкой, о том, как мягкая игрушка будет сидеть на моей кровати и ждать из школы, а я всем докажу, что папа меня любит. Что он на самом деле существует.
– Твоя новая подружка? – усмехнулась я, подходя к сияющему от своей идеи парню.
– Вообще-то, это тебе. Он совсем нетяжёлый, и ты сможешь таскать его с собой на уроки.
Он так хитро улыбнулся, что отказать я не решилась. Плюс Матвей поднял у медведя лапу и погладил меня ею по щеке. У Репина всегда получалось удивить девушку и растопить лёд.
– Конечно, всю жизнь о таком мечтала. Сфоткаешь меня с ним?
Иногда я не понимала, зачем делаю то, что советовала мне Даша: фотографирую и выкладываю в интернете свои фото с насмешливыми подписями. Может быть, потому, что, когда нас сильно обижают, хочется в ответ ранить ещё глубже. Или это просто женская глупость – полагать, что так можно заставить думать о тебе того, кто о тебе совершенно не думает. Но сейчас казалось жизненно необходимым выставить фото, где ты вовсе не переживаешь из-за того, что бывший тебе наговорил. Хотелось, чтобы Руслан увидел, что жизнь продолжается без него.