Мы остановились за дверью площадки, Матвей долго раздумывал, но, скорее всего, сказал уже не то, что хотел сначала:
– Вик, ты должна знать, что вы вряд ли раскроете с Кравцовым какую-то тайну. Её просто нет. Так что вам лучше закончить своё детективное расследование и не расспрашивать о случившемся.
Я раскрыла рот, чтобы возразить, но не успела. Парень продолжил говорить, словно что-то всё же подтолкнуло его к тому, чтобы высказаться:
– Все те дурочки, которые что-то наговорили про меня, сами хотели залезть ко мне в трусы. И никто из них потом не был чем-то недоволен. Да, кого-то там высмеивали, но не только я. С Машей вышло нехорошо. Это…
– Нехорошо? – вспыхнула я. – Нехорошо?!
Всплеснув руками, я подбирала слова, чтобы не кричать на него матом:
– Вы её убили, Матвей! Убили!
Всё, что мне оставалось, – это поспешно убежать от него, просто убежать, потому что цинизм того, что Матвей наговорил, перекрыл абсолютно всё, что произошло до этого. Так плохо, кажется, я не чувствовала себя даже после разрыва с Русланом. Я понимала Машу, теперь понимала, хотя и не знала точно, так же с ней поступали или нет. Но теперь я хотела узнать об этом ещё больше. Жаждала узнать и рассказать всем!
Глава 12
Декабрь 2017 г. Вика
Приближение новогодних праздников вгоняло в тоску. Я смотрела на красиво поблёскивающий в свете уличных фонарей снег и морщилась от его яркости, размышляя о том, как бы закрыться в квартире одной, чтобы никого не видеть и не слышать. Почему подросткам нельзя взять отпуск и просто посидеть дома? Переждать этот период, пытаясь доказать, что ты уже не ребёнок и понимаешь иногда больше, чем лживые взрослые. Развлечением последних нескольких дней стала отправка в блок всех, кто писал в чат…
Воскресенье проходило тухло: его скрашивали фильмы про Гарри Поттера и кофе со взбитыми сливками. Настя уехала в торговый центр, а я плакала, вспоминала маму и в который раз перебирала её вещи. Хотелось найти что-то, что подсказало бы мне, как жить дальше, не совершать ошибок и исправить старые, как не чувствовать чужой боли, а свою – заглушить и забыть.
Вернулась сестра, посмотрела немного со мной фильм, погрустила и спросила, не отменить ли ей поездку. Я ответила, что не стоит менять планы, этим она Новый год не спасёт, потому что всё равно нет мамы, её занудства, медового торта, над которым она колдовала с самого утра тридцать первого. Да и всё, в общем, было совсем не так, как всегда. Так что Новый год с семьёй тётки не такая уж и плохая альтернатива, чтобы забыть о своём одиночестве и грусти.
Оставалось отучиться каких-то три дня, а потом сесть на поезд и уехать от проблем.
Но и эти три дня сводили с ума.
Сначала доставала Мила, которая никак не могла смириться с тем, что переходит в другую школу. Ходили слухи о том, что их с Жекой мать разводится с отцом и всё ужасно, потому что они теперь не будут жить в шикарном коттеджном посёлке, а уедут в обычную квартиру всего лишь с пятью комнатами. Я только поражалась тупости и снобизму этих богатеев. Никто не поддерживал её, наоборот, все пренебрежительно пытались делать вид, что сочувствуют, а за спиной говорили, что так и надо, заслужила. Когда я услышала один из таких разговорчиков, меня передёрнуло от жестокости и безразличия. Стало страшно за этих детей, у которых даже друзей близких не было.
Но Скворцова не сдавалась и донимала записками, что я должна отомстить им всем, ведь и Астахов, и Репин – козлы, а я та самая Сойка-пересмешница24, которая откроет всем глаза. Только вот истинные причины становились всё очевиднее. Оказалось, Мила тоже принимала участие в травле, унижала и обзывала тех, на кого обращал внимание Никита. Она давно была влюблена в него, вот только он не отвечал взаимностью, этот мрачный красавец никого не подпускал к себе. В том числе и её.
Бесили эти её записочки ужасно, особенно когда в них говорилось о том, что нужно отомстить парням и оставить их ни с чем.
В кабинете у математички терпение моё переполнилось. Посмотрев в глаза портрету Софьи Ковалевской, я решила, что пора завязывать с односторонней перепиской, вытащила все бумажки и подошла к урне у двери. Я рвала записки с такой кровожадностью, чтобы Мила поняла, как я отношусь к ней и её запискам. Если, конечно, заметила.
Оставалось выкинуть последние клочки, когда я услышала рядом:
– Одна из них была моей.
Гарик.
– Что?
– Выйдем?
Он подмигнул, когда я посмотрела на сияющее ухоженное лицо подростка с аккуратной стрижкой. Раньше я не замечала, насколько яркий и смазливый у него образ. Вот только в глазах читалось презрение, причём он смотрел так на всех.
Мы вышли из кабинета и остановились недалеко в коридоре, среди школьной суеты. Стоял гул, какой бывает только в школах, но мы отлично слышали друг друга.
– Что там у вас произошло?
– Что?!
Он вздохнул. Я промолчала. Гарик прошёлся рукой по волосам, посмотрел за спину, почесал кончик носа и наконец спросил:
– Не знаешь, почему он ни с кем не хочет разговаривать?
– Кто? – сказала я, сделав вид, что не понимаю, о ком он спрашивает.
– Никита. Он просто не отвечает никому. Лежит всё ещё в больнице. Его отец сказал, что с ним всё хорошо, но он не берёт трубку, не читает сообщения и вообще…
– Может быть, хочет побыть в тишине? – усмехнулась я. – Почему ты спрашиваешь меня?
– Потому что он…
Парень замолчал, облизал губы, оглянулся, кивнул кому-то проходившему мимо и только потом ответил, словно всё это время раздумывал о том, что может сказать.
– Кукушка у него от тебя поехала, – раздражённо бросил он.
– На комплимент не похоже, – заметила я.
– Ты меня поняла. С тех пор как вы начали репетировать, он стал совсем молчаливым и замкнутым. И раньше-то…
– Не замечала такого, – отрезала я.
– В том и дело, что с тобой болтает о всякой ерунде, а старые друзья не нужны стали.
– Тебе бы сказки сочинять, Саркисян, отлично бы вышло. Он меня так же не замечает, как и все вы. И то внимание сам знаешь, чем вызвано. Так что просто отстаньте от меня.
Получилось, что я задела его плечом, возвращаясь в класс. Но сама, усевшись за парту, не переставала прокручивать слова парня: «Кукушка у него от тебя поехала».
Что он имел в виду? Что пока меня тоже не доведут до самоубийства, не успокоятся? Или… Нет, о том, другом смысле, думать я не хотела. Даже боялась предположить. И всё чаще чувствовала себя неудачницей, которая постоянно, как героиня «13 причин почему», совершала глупости, которые доставляли проблемы не только ей, но и всем вокруг.
На перемене я решила спрятаться в «аквариуме» и что-нибудь почитать, чтобы никто не втягивал меня больше в эти разговоры о Никите.
Выбрав самый тихий и дальний уголок, где меня не заметили бы даже из коридора через стекло, я погрузилась в первые строчки «Героя нашего времени», но тут же захлопнула книгу, потому что герой романа смутно мне кого-то напоминал. Того, о ком не хотелось говорить.
«Ещё два дня», – напомнила я себе.
Книга осталась лежать на коленях, а я повернулась к девочке с мальчиком, которые недалеко от меня рассматривали картинки в книжке про космос. Мальчишка пытался казаться умным, важно повторяя «исходя из того» или «я должен тебя предупредить». Наверное, так разговаривал его отец или тот, кто был для него авторитетом. А девочка просто слушала, не перебивая.
– Привет, есть время? – произнёс кто-то рядом, отвлекая меня от забавных ребят.
– Томсон? – озадаченно спросила я.
Всё ещё не веря, что это он, я повернулась вполоборота, чтобы убедиться.
– Сиди где сидишь. И смотри в книгу, – строго сказал он, хотя это больше было похоже на приказ.
Я раскрыла книгу и нашла место, где остановилась, косясь в его сторону.
– Я думала, ты аутист, все так говорят. И не разговариваешь, только правила и формулы на уроке выдаёшь…
– Все мы что-то думаем. Кстати, вес среднестатистического мозга человека составляет приблизительно полтора килограмма. Иногда этот показатель варьируется в сторону как уменьшения, так и увеличения, однако не существует какой-либо взаимосвязи между интеллектуальными способностями человека и размерами его мозга. Вместе с тем мозг, будучи одним из важнейших органов в организме любого существа, отвечает за создание мыслей, которые являются своеобразными триггерами к тому или иному действию индивида.
– Отлично…
– Но я отвлёкся, – нервно буркнул парень. – Почему ты ему не отвечаешь?
– Астахову?
Поведение Томсона удивляло. На уроках он молчал, учителя его не спрашивали, но контрольные он всегда писал на отлично. А вот с общением у него реально были проблемы. Иногда я видела его в компании Никиты и Гарика, но чаще всего он сидел один с учебником или какими-то книгами по термодинамике и тому подобной мути. И теперь он разговаривал со мной! Голова шла кругом.
– Отец у него строгий. Ник теперь без телефона.
– Но при чём тут я? Я же просто…
– Всё время ждал сообщения от тебя, пропускал процедуры. Потом решил сбежать, но не получилось.
– Жесть какая-то, – наконец проговорила я, когда стало неловко молчать. – Так ты не аутист?
– Странно, что он выбрал себе такую тугодумную самку.
– Кого? Ты что болтаешь, придурок?!
– Можешь считать меня аутистом. Надеюсь, это тебе не помешает написать мне свой мейл, чтобы Ник смог отправить письмо, которое ты прочитаешь.
– Я? Да без проблем, – ответила я, всё же поворачиваясь к нему.
Открыв заметки в айфоне, Томсон протянул его мне, и я написала адрес электронной почты, понимая, что просто не могу отказать этому парню. Да и Астахову после всего услышанного сложно отказать.
– Кстати, как тебя зовут? В жизни. По-настоящему.
– Егор.
Он посмотрел на символы, записанные мной в смартфоне, чему-то ухмыльнулся и встал, соби