Издалека донёсся голос завуча, которая говорила, что рада всех приветствовать на линейке и тому подобное. Мы смотрели себе под ноги, каждый, наверное, думал о том, как относиться к тому факту, что англичанка – сестра новенькой девушки в нашем классе.
– Ладно, пошли на линейку, – сказал я.
– Да, двигаем, – поддержал меня Гарик. – Потом поговорим. И насчёт тусы тоже.
– Какой тусы? – оживилась Мила, подстраиваясь рядом под мой шаг.
– Гарик хочет попить пива и пожарить мясо, как обычно. Отметить офигенский праздник начала нашего прощания с этим ненавистным зданием, – сказал я и мотнул головой в сторону школы.
– Отличная идея. Да, Томсон?
Мила подхватила его под руку, и мы дружной компашкой ввалились в ворота.
Кажется, Томсон был вовсе не против прикосновений нашей подруги, хотя раньше за ним такого не водилось. Но обращать внимание других на этот факт я не стал.
Линейка, как всегда, интересовала меня меньше всего, а вот чат, в котором мы общались с параллельными классами и в который допускались только те, кто прошёл фейсконтроль, интересовал. Там обсуждались и новенькая, и её сестра, и учебные новости, как ни странно, тоже.
Сообщение адресовалось мне, и было понятно, от кого оно и зачем.
Мой ответ Репина не удовлетворил, но я игнорил все его дальнейшие реплики, чтобы собеседник понял, наконец, серьёзность моего ответа. Меня интересовало теперь больше не то, что писал этот дебил, а танцующие перед школой. И больше всего песня и голос, который её исполнял.
Пела девушка, воспроизводилась не фонограмма, а шёл живой звук. Тембр и мягкость попадания в ноты каждый раз отдавались внутри. Я чуть подался вперёд, чтобы посмотреть, чьё пение меня так задело. И залип.
Там стояла та самая девчонка. Ничего особенного: тёмные волосы забраны в хвост, скучная обычная школьная форма, очки, ноги… Но главное – голос, глубокий, сильный, пробирающий до мурашек. Редко встречался вокал такой силы, редко даже для известных исполнителей.
– Ну что, Астахов? Высматриваешь новую жертву? – раздался голос за плечом.
– Отстань, Илюх. Ничего не будет.
– А мне кажется, Репин серьёзно настроен. В чате вовсю обсуждают, что может привлечь новую жертву.
Я развернулся и уставился в наглые глаза Малахова, улыбочка ехидно растягивала губы. Он, кажется, был просто в восторге от самого себя. И того, что нафантазировал в голове.
– Жертвой, Малахов, будет заяц на охоте, – заметил я и отвернулся от придурка.
– Ну-ну.
Песня ещё продолжалась, только вся магия голоса разрушилась замечаниями Ильи и сообщениями в мессенджере, который я опять открыл, чтобы быть в курсе дела. Оказалось, что все мои друзья, кроме Томсона, уже высказали своё мнение и даже поспорили с Репиным о том, кто окажется круче в этом году.
Меня дико выбесила ситуация, я-то думал, что всё это стоило закончить после происшествия в прошлом году. И я точно не собирался делать то, что сейчас мне казалось гадким и пошлым. Но для остальных учеников, видимо, весь этот движ являлся развлечением, как будто проблем с ЕГЭ и репетиторами им не хватало. Я злился и не завидовал тому, кто попадётся под руку.
Линейка закончилась, и вокруг все стали толкаться, поток двигался в сторону входа в школу. Я тоже повернулся в этом направлении, всё ещё зависая в чате и просматривая сообщения.
– Ник, ты чего молчишь? – Мила подхватила меня под руку и заглянула в смартфон. – Мы там за тебя горой.
– Отлично, – выдавил я сквозь зубы. – Кто-то просил?
– Ты чего такой злой?
– Не понимаешь, да?
Я остановился и внимательно посмотрел на неё:
– То, что случилось весной, для вас вообще ничего не значит?
Мне хотелось встряхнуть её, заорать и дать оплеуху, но я знал, что для всех случившееся осталось всего лишь мелким происшествием, о котором совет сказал: «Бывает». Хотелось крикнуть им, что бывает у кошки четыре ноги, а вот это вот – трагедия. Поэтому объяснять Миле ничего не стал, а всего лишь вырвал у неё из захвата руку и потопал за своим классом, ускоряя шаг.
Возле стеклянных дверей на ступенях стояла группка парней во главе с Репиным, они ржали и поглядывали по сторонам. Матвей явно хотел быть тем, кто попадётся мне под руку, но я решил пройти мимо. Даже отвернулся, чтобы они меня не заметили, но эти придурки так просто не могли отстать.
– Эй, Астахов!
Это был Матвей. Я продолжал делать вид, что очень тороплюсь на урок и не собираюсь обсуждать с ним все его глупые подколы из чата.
– Ник, подожди!
Он догнал меня на первом этаже, когда я собирался подниматься к нужному кабинету, и дёрнул за рукав форменного пиджака. Я поморщился, потому что деваться было некуда.
– Астахов!
– Ну что? – наконец остановился я.
Репин скинул рюкзак и схватился за перила лестницы, делая вид, что очень сильно запыхался, догоняя меня. Я ждал, когда он заговорит.
– Почему ты молчишь? – улыбнулся он одной стороной губ, вышло это издевательски.
– Потому что я сказал «нет».
– Короче, ты остаёшься в стороне? Так? – продолжал посмеиваться он.
– Я просто не участвую в этом, понял?
– Понял-понял.
Он всё ещё продолжал ухмыляться, презрительно рассматривая меня. Хотел, видимо, сам понять, серьёзно я или цену набиваю. Что тут было понимать, я стоял на своём. Может быть, Матвей плюнул на то, что произошло в прошлом году, я же, к сожалению, не смог просто так переступить через всё это.
– Типа это игра для дурачков? Развлекайтесь, детки?
Начав разворачиваться к лестнице, я остановился, чтобы посмотреть в его наглую физиономию ещё раз. Мимо нас бегали малолетки, задевая своими огромными рюкзаками; проходили девочки, поправляя длинные волосы и громко смеясь, чтобы привлечь внимание, но лично мне ни до кого не было дела. Репин же улыбался в ответ и подмигивал всем.
– А для тебя, Матвей?
Он вдруг стал серьёзным:
– Для меня это способ сказать своё «нет» системе. Сказать, что ни фига вы нас не прогнули.
– А-а. Это же так важно – быть не таким, как все.
Хотел рассмеяться ему в лицо, но не стал: слишком уж нетерпеливо и серьёзно он выглядел. Но как бы Репин ни выпендривался, всё равно ждал моего ответа.
– Твоё дело. Как хочешь, – сказал я, начиная подниматься по лестнице.
– Ну-ну, – услышал за спиной.
Я не собирался ни спорить с ним, ни быть заодно. Просто хотелось, чтобы Репин понял: я не имею больше отношения к этим дурацким играм.
Неприятный, всё ещё не выветрившийся запах краски смешивался с ароматами из буфета и вызывал рвотные спазмы. Утро без завтрака и пара сигарет тоже принимали в этом участие, ну и вся эта тема в чате как вишенка на торте. Тошнило от них, ситуации и себя.
Не шёл ли я сам против системы, выходя из игры? Может быть, привык, что со мной всегда все соглашались, но в этот раз всё выглядело иначе. Моё мнение пытались игнорировать.
Поднимаясь по лестнице, я размышлял именно об этом, когда вновь услышал своё имя за спиной.
– Никита? Астахов? – повторили, пока я не обернулся.
– Простите, Анастасия Сергеевна, я задумался, – объяснил я, спускаясь на одну ступеньку к учительнице по английскому.
Но она предложила спуститься ещё ниже – на площадку между лестничными пролётами.
Если честно, я не мог предположить, для чего она меня остановила. Весь прошлый год мы занимались два раза в неделю, чтобы подтянуть мои знания, и в этом вроде бы тоже собирались продолжать, но я не был уверен, потому что отец говорил что-то о носителе языка и улучшении коммуникабельных навыков, а не о всей этой никому не нужной грамматике.
– Сама не знаю, почему решила с тобой поговорить. Но не представляю, к кому ещё обратиться.
Я удивился, но старался внимательно слушать её, пытаясь уловить суть дела в этом шуме первого учебного дня.
– Слушай, Никит, моя сестра теперь учится в вашем классе. И я хотела попросить… Понимаешь, в связи с тем, что произошло весной… Да и в целом, человек в новой обстановке, скажем так, не самой гармоничной…
– Да, – согласился я.
– Не мог бы ты присмотреть за Викой?
Её глаза встретились с моими, и во взгляде англичанки теплилась надежда, поэтому отказать как-то язык не повернулся. Я мог только молча выругаться, потому что игнорировать присутствие новенькой, видимо, вообще никак не светило.
– Присмотреть? – всё же решил уточнить я.
– Да, чтобы её не трогали, не цеплялись. Я знаю, что некоторые родители против того, чтобы в элитной школе учились простые дети, – она поправила очки, словно волнуясь, что сказала что-то не то. Но я понял.
– Да, – опять сказал я.
– В общем, сам знаешь, многие этого не примут и… Вика неплохая, просто присмотри за ней, если тебе не трудно.
– Как именно присмотреть?
Я пытался идти на попятную, хотя понимал, что уже влип.
– Я за неё переживаю. У нас не стало мамы и…
Раздался звонок, и все, кто ещё двигался вверх, разбегались по своим кабинетам. Нам пора было идти. Я понял Гончарову, но не хотел ничего делать – только этого мне и не хватало для полного счастья. Я просто хотел, чтобы этот ещё с утра прекрасный день побыстрее закончился, а в наш класс не приходила никакая новенькая, потому что стало всего этого слишком много для меня. Плюс я выходил из игры, а она не хотела меня выпускать.
– Угу, – угрюмо бросил я, взбегая по лестнице на третий этаж.
Кажется, все знали, чем меня можно прижать. Так что смысла отказывать не было.
– Спасибо, – прозвучало позади.
Глава 3
Сентябрь 2018 г. Вика
Первый день в универе прошёл на удивление хорошо. Мы познакомились с одногруппниками, изучили расписание, обменялись номерами и создали общий чат в мессенджере.
Вспомнила, что из школьного чата я удалилась в мае, чтобы не читать всякие гадости про себя, отстраниться и посвятить свободное время подготовке к ЕГЭ. Сейчас никто ничего обо мне не знал, и я не собиралась никого посвящать в школьную историю, даже девчонку, с которой подружилась. Полина подсела ко мне на организационной паре и так и осталась слушать лекции рядом. Мы вместе сходили в столовку, пропахли пирогами с картошкой и выпили капучино с круассаном. Вообще, меню нас обнадёжило. А Полина заметила, что если запастись пирожками, то можно дожить до конца лекций.