лись длинноствольные ружья и автоматы, с любопытством рассматривая их.
Мурка остановилась рядом со мной и дала мне немного времени полюбоваться вороным блеском стволов и погладить деревянные приклады, повертеть оружие в руках, после чего произнесла:
– Практически все мужики превращаются в детей, когда дорываются до оружия, словно оказались в комнате, где много классных игрушек, только что слюни не пускают.
Я усмехнулся такому сравнению и ответил ей:
– Во всех на подсознании сохранены инстинкты охотника-добытчика и убийцы, ещё с древних времен, и не важно, что оружие за это время сильно эволюционировало от примитивных палок и камней. А так – ты права, нам много для счастья не надо.
– Да знаю я всё это, не первый день живу. Упругие сиськи, вкусный борщ и хорошо приготовленное мясо мало кого из вас оставят равнодушным.
Я сглотнул слюну и невольно опустил свой взгляд от хитро сверкающих глаз Мурки чуть ниже, на её грудь, вызвав у неё усмешку.
– Я же говорила! – весело сказала она, на что я с трудом поднял свой взгляд обратно и ответил:
– Ну, конечно, с козырей зашла, перемешав всё в кучу! Я тоже могу сказать, что девушкам нужно чтобы их любили и на руках носили, баловали подарками, почаще отвешивали комплименты и всё такое.
– Ага, дождёшься от вас комплиментов, как же! Бери давай автомат Калашникова, мастер комплиментов, и пошли на рубеж.
Повинуясь ей, я взял в руки автомат, почувствовав пальцами приятный и успокаивающий холод металла. Сам автомат был без каких-либо навесных тюнячек, со стандартными открытыми прицельными приспособлениями и магазином на 30 патронов. Даже ремня на нём не было.
Пока я шёл к огневому рубежу, которым являлась деревянная стойка, перегораживающая помещение, Мурка схватила со стола пачку патронов и, положив их передо мной, спросила:
– Я надеюсь, ты знаешь такие элементарные вещи, как отмыкать от автомата и снаряжать патронами магазин, где находится предохранитель и, самое главное, что оружие нельзя направлять на людей, если не собираешься в них стрелять?
Честно говоря, с автомата я никогда не стрелял, но с оружием был на ты, а простой АК в теории знал хорошо, поэтому не задумываясь ответил:
– Хоть в руках держать автомат ещё не доводилось, но всё это знаю, как и то, что палец нужно держать не на спусковом крючке, а на затворной раме.
– Умничка, тогда снаряжай магазин, считай, теорию ты сдал, сейчас проверим практику.
Я принялся запихивать один за другим патроны в магазин, любуясь сверкающими острыми концами пуль и слушая приятный металлический лязг, издаваемый ими. Снарядив обойму полностью, я замер, держа её в руке, и сказал:
– А почему ты дала мне именно автомат? С винтовки я точно стреляю хорошо, может, лучше мне взять её?
Слабая улыбка, которая была на уголках губ и светилась в глазах красавицы, исчезла, её лицо стало серьёзным, она ответила:
– Сразу видно, что ты охотился только на дичь, которая не стреляет в ответ, и не имеешь опыта работы в команде. Наш отряд небольшой, поэтому автомат в твоих руках будет предпочтительней, если потребуется увеличить плотность огня, чтобы прижать противника и не дать ему отстреливаться в ответ.
– Тебе виднее. – не став с ней спорить, ответил я и пристегнул магазин к автомату.
Она кивнула на ближайшую мишень и сказала:
– Тогда давай три выстрела одиночными по мишени, дистанция до которой 50 метров.
Направив ствол автомата в сторону указанной мишени, я щелкнул предохранителем, переводя его флажок в положение одиночного огня, и, прильнув щекой к прикладу, поймал её центр в прицеле и на выдохе плавно потянул за спусковой крючок.
Громкий звук выстрела в помещении резанул по ушам и заметался эхом, заставив меня поморщиться. К сожалению, наушников в тире у партизан не было, либо они предпочитали оттачивать навыки стрельбы в некомфортных и приближенных к реальности условиях.
Избалованным неженкой я не был, поэтому, вернув после отдачи ствол на место, я произвел ещё два выстрела по мишени и, поставив оружие на предохранитель, спросил и Мурки, рассматривающей мишень в бинокль:
– Ну и как, сильный разброс?
Оно оторвала бинокль от глаз и, ехидно улыбнувшись, ответила:
– Было бы стронно, если бы на такой детской дистанции у тебя вышел большой разброс. Давай, не нарывайся на комплименты, тебя ждёт следующая мишень, на удалении в 100 метров. Когда полностью отстреляешься, тогда и подведем итоги.
Мурка была права, 50 метров для автомата во время стрельбы одиночными – легкая дистанция, когда стреляешь прямым выстрелом без всяких поправок. Дальше по её команде я отстрелял все мишени на разных дистанциях, вплоть до 300 метров, одиночными выстрелами и короткими очередями.
Мурка, рассматривая в бинокль поражённые мною мишени, комментировала, куда ложатся пули, и делала ручкой заметки на листочке бумаги. По итогам стрельбы я получил похвалу за одиночные выстрелы и узнал горькую правду, что со стрельбой очередями дела у меня не очень хорошие, но, с учётом отсутствия практики, это было вполне ожидаемо. Зато я получил дополнительную похвалу от девушки из-за того, что на каждую дистанцию я не перестраивал прицел, а просто брал поправки по вертикали и горизонтали, запомнив, на каких дистанциях какие были отрывы пуль от центра мишени. Куча у автомата, который не предназначался для точной стрельбы валовым патроном, была очень даже неплохая, и я попросил Мурку взять именно его, поскольку он уже мною пристрелян и меня полностью устраивает. Недолго подумав, девушка согласилась и, проследив, чтобы я полностью разрядил автомат и поставил его на предохранитель, вновь громко щелкнула выключателем, выключив свет в тире, и мы отправились в оружейную, доукомплектовывать меня к походу.
В оружейной комнате за меня всё сделала Мурка, я только поставил подпись в журнале, подтвердив получение казенных вещей.
Вернувшись с целой охапкой вещей в свою комнату, я начал снаряжаться, готовясь к выходу. Самое простое было надеть чистую майку с трусами и легкий камуфляжный комплект зелёно-белой расцветки. Ремень для автомата оказался трёхточечным, я с таким дела не имел, но, думаю, привыкну, поэтому пристегнул его, не тащить же всё время оружие в руках. Дальше мне пришлось немного повозиться с разгрузкой, подгоняя её под себя по размеру, чтобы плотно сидела и не болталась. Едва я закрепил подсумки и забил их рацией и четырьмя магазинами на 30 патронов, как дверь распахнулась, и веселый хакер, сообщив, что время на сборы вышло, утянул меня к выходу из бункера, где нас уже ожидали остальные члены отряда.
Я быстро окинул небольшую группу взглядом, немного удивившись малочисленности отряда. Почти всех присутствующих я уже знал. В отряде было только два новых лица: первой была девушка, густо увешанная различными подсумками, на которых можно было рассмотреть небольшие красные кресты, вторым незнакомцем был невысокого роста мужичок с усами, этакий тихоня, обычно такие люди – замечательные исполнители, которые всегда делают свою работу; он мог бы быть кем угодно: хорошим трактористом, учителем, фрезеровщиком, много кем, если бы не его глаза – в них плескалось явное безумие, что подтверждалось его губами, которые изредка расплывались в беззвучной улыбке, словно он внезапно вспомнил очень весёлую шутку; за спиной у этого странного персонажа висело что-то огромное, тип оружия и его истинные размеры мешал определить самодельный чехол, сделанный по типу маскировочной сети.
– Вижу, все в сборе, тогда выдвигаемся, путь предстоит опасный и неблизкий. – произнесла Мурка, которая, видимо, вновь командовала отрядом.
Партизаны беспрекословно вытянулись в цепь, держа равную дистанцию и стараясь идти только по корням, чтобы не вытаптывать траву рядом со своим убежищем, размеренно-экономичным шагом двинулись к цели.
Глава 8. Третья сила
Пока группа была в движении, она соблюдала тишину, поэтому скоротать время за разговорами у меня не получилось. Я помнил слова Кряка о том, что даже в тайге можно нарваться на засаду или угодить в объектив камеры дрона-разведчика, которые в поисках партизан иногда запускали правительственные силы. Было ещё немало различных сюрпризов в виде камер-фотоловушек или простых ловушек, сделанных с помощью гранат-растяжек на тропах, или заминированные участки.
Шанс нарваться на что-нибудь подобное в большой тайге был очень мал, но закон подлости никто не отменял, поэтому и шагали все молча, сосредоточенно прислушиваясь к каждому звуку и всё внимательно разглядывая вокруг себя.
Кряк вообще вертелся на 360 градусов, держа в руках устройство, похожее на маленькую спутниковую тарелку, и внимательно слушал сигналы, которые оно ему посылало в наушники. Все остальные, в том числе и я, шли молча, прислушиваясь к поведению лесных обитателей и внимательно осматривая траву под ногами.
За исключением чудаковатого безумца с усами. Этот индивидуум, если ему удавалось увидеть птицу, причём абсолютно неважно, какого вида и размера, обязательно делал вид, что целится в неё из чего-то длинноствольного и убивает. Сопровождая это множеством жестов, тихих звуков и радостной улыбкой в конце. К счастью, птицы редко попадали в поле нашего зрения, но всё равно меня удивляло, что никто из отряда не делал чудику замечаний, и тот, увидев очередную пернатую, вновь изображал её убийство, ведя себя, как ребенок.
Со временем мне наскучило наблюдать за его выходками, которые не отличались разнообразием, и я шагал, гоняя различные мысли в голове и моля Бога, чтобы побыстрее уже сделали привал. Ноги и дыхалка выдерживали заданный размеренный темп легко, а вот незнакомый мне рюкзак начинал ощутимо давить на правое плечо больше, чем на левое.
Бог долго не хотел слышать мои молитвы, привал объявили значительно позже, чем я о нем начал мечтать, выбрав для него участок леса, густо поросший кустарником.
С наслаждением скинув с себя рюкзак, я повел плечами, разминая их. Это не осталось незамеченным. Улыбаясь своей фирменной красиво-издевательской улыбкой, Мурка подошла ко мне и спросила: