Дикий страшно заорал и схватил начавшую оседать на землю мурку, закинул себе на плечо и неожиданно быстро побежал вперед, крикнув остальным:
– Валим, иначе нам пиз..ц!
Повторять дважды никому не пришлось, весь отряд тут же сорвался на бег, для острастки постреливая на бегу в разные страны от дороги. Нам вслед засветили стрелы, пролетая мимо они с громким стуком впивались в деревья, заставляя ускорить и без того быстрый бег на грани возможности.
Одна из стрел на моих глазах попала кряку в плечо, прочно засев там и заставив хакера пошатнуться на бегу и снизить темп. Я подбежал к нему, попытался взять его под руку, чтобы помочь бежать, но он оттолкнул меня и морщась от боли, произнёс:
– Не надо меня обнимать, сам справлюсь, лучше возьми ноутбук. Если он пострадает, наши шансы вернуть обратно живимы, резко снизятся!
Я не стал спорить с кряком, аккуратно взял его драгоценный ноутбук, лишившись тем самым возможности отстреливаться. К счастью, пока что отстреливаться было не от кого. Наш отряд покинул место засады и распарывающие со свистом воздух стрелы, больше не пролетали в опасной близости от головы.
Дикий несмотря на свою природную звериную силу, заметно выдохся из-за бега с нелегкой ношей на плечах и снизил темп. Мы бежали без остановки, пока не достигли первых развалин разрушенного города. Около них дикий замер, быстро озираясь по сторонам, принимая решение куда бежать дальше.
Потратив на это меньше минуты, он свернул на право и устремился к руинам здания, которое когда-то было добротным двухэтажным домом, а теперь стояло с начисто снесённой крышей, выбитыми стеклами и поваленным забором.
Дикий не останавливаясь вломился в дом и проносясь через заваленный различным хламом первый этаж, поднялся по шатающийся и скрипучей лестнице на второй, аккуратно уложив мурку на пол, он положил свою руку на её шею, пытаясь нащупать пульс. Его и без того мрачное лицо исказилось от боли, а в уголках глаз заблестели слезы. Нежно закрыв ладонью, уцелевший глаз девушки, он грустно произнёс:
– Мурке уже ничем не помочь, стрела через глаз угодила в мозг и убила её практически мгновенно. Займите на всякий случай оборонительные позиции, пока пилюля извлечет стрелу из плеча кряка и забинтует мне ногу.
Я с трудом сдерживая рвущиеся наружу слезы, подошел и занял места у окна, которое было начисто лишено стекол. Стараясь не смотреть на неподвижно лежавшие на полу тело девушки, с неестественно бледним лицам и торчащей из глазницы стрелой, я внимательно оглядывал улицу.
У другой стены, у окна занял место Владислав Андреевич. Сейчас он был чрезвычайно серьёзен, и дурацкая улыбка исчезла с его лица. В руках он держал свою винтовку, и я наконец смог рассмотреть её без хитрого чехла, в котором он всё время её таскал.
Длинная винтовка с болтовым затвором и огромным оптическим прицелом, выглядела устрашающе и внушала уважение. Увидев, как Владислав Андреевич её любовно поглаживает одной рукой, я понял, на дистанции свыше 200 метром у меня или любого другого человека, вооружённого обычным автоматом, шансов выжить в перестрелки с ним нет.
От созерцания огромной винтовки меня отвлёк громкое мычание хакера. Наш красивый и добрый медик, всунул кряку в зубы толстый резиновый жгут, чтобы он не раскрошил их от боли, поэтому вместо крика получалось громкое мычание. Пилюля, несмотря на страдая хакера, ловко извлекла из его плеча стрелу, обработала рану и сделала перевязку, после чего всадила ему пару уколов и сказала:
– Все стрелу я вынула, рану обработала. Если не полезешь в неё грязными руками, то тебе ничего не грозит.
Дикий чью ногу пилюля обрадовала и перевязала очень быстро, оторвал взгляд полной боли от мурки и полным печали голосом спросил:
– Уродов поблизости не видно?
Получив отрицательный ответ, он тяжело вздохнул и проговорил:
– Тогда нужно предать тело нашей подруги и соратницы огню и идти дальше, мы и так слишком сильно тут нашумели, и потеряли время.
Услышав его слова, я замер, раскрыв от удивления рот. В смысле предать тело огню? Это какое-то средневековое варварство, в нашей стране люди всегда хоронили усопших в земле. Но видя в каком состоянии сейчас находиться дикий, я не рискнул спросить вслух, почему нужно поступать именно так.
Сама процедура сожжения тела, шокировала меня ещё больше. Партизаны не стали терять время и собирать подобие погребального костра, вместо этого они нашли поблизости покосившийся деревянный сарай и занесли внутрь тело девушки.
Все сказали по паре скупах слов на прощание, выражая свою горечь потери. Дикий присел перед телом на одно колено, аккуратно гладил волосы мертвой девушки заметно дрожащими пальцами и беззвучно плакал.
Длилось всё это менее пяти минут, после чего партизаны подожгли сарай и дождавшись пока огонь начал, треща от жадности пожирать сухие доски, развернулись и быстрым шагом пошли прочь, от места где сгорало в племени тело мурки.
Дикий шел первым, вслед за ним шел кряк, отобравший у меня обратно свой ноутбук, он часто кидал взгляды на его экран. Потом шла пилюля, за ней я и замыкал отряд Владислав Андреевич.
Я периодически оглядывался на черное облако дыма, которое поднималось к небу позади нас и с трудом сдерживал слезы. На душе было очень тоскливо и погано. Вот так, в одно мгновение не стало веселой, красивой и жизнерадостной мурки.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, о хрупкости и скоротечности человеческой жизни, я чуть прибавил шаг и нагнав пилюлю, тихо спросил у неё, струясь чтобы меня не услышал дикий:
– Почему мы сожгли тело мурки, вместо того, чтобы закопать его в землю?
Девушка на ходу обернувшись и кинула на меня удивлённый взгляд, но видимо вспомнив, что я практически ничего не знаю о местных реалиях, так же тихо ответила:
– У нас на это не было времени. В любой момент могли снова напасть одичалые и убить ещё кого ни будь, а звуки выстрелов могли услышать правительственные разведчики, что тоже грозит нападением и возможными потерями. Но эта не единственная причина, по которой огонь более предпочтителен, всё дело в одичалых. Этим потерявшие человеческий облик моральные уроды, могут ради развлечения раскопать свежую могилу и поглумиться над трупом, а если тело свежее, то не исключено что они срежут мясо и приготовят его себе в пищу.
– Они что каннибалы?!
Чуть не споткнувшись с недоумением спросил я, представляя себе мерзкую картину приготовления супа из человеческого мяса и борясь с подкатывающим к горлу комком тошноты.
Пилюлю вновь кинула на меня быстрый взгляд и сказала:
– Дыши глубже, а то ты весь позеленел!
Я прислушался к её совету и начал делать глубокие вдохи, чувствуя, как дурнота потихоньку отступает. Пилюля одобрительно кивнула и только после этого, ответила на мой вопрос:
– Одичалые не гнушаются есть мясо любых животных и даже людей. Причём как я сказала раньше, если труп свежий, то и его вполне могут использовать в пищу. Они настолько потеряли человеческий облик и все рамки морали, что сначала могут совокупиться с трипом, а потом приготовить его на костре и сожрать!
Мне опять стало дурно и пришлось делать глубокие вздохи, чтобы убрать подкативший к горлу комок. Безумный мир, безумные люди! Может всё-таки стоило сгореть всему человечеству в ядерном пламени, ибо те, кто считает себя вышей ступенью эволюции и самым лучшем творением бога, ведут себя порою хуже, чем любое дикое животное.
От мрачных мыслей меня отвлёк кряк, который внезапно прокричал:
– Дроны!
Партизаны тут же плюхнулись на землю, стараясь залечь в густой растительности кустов, вдоль дороги и натянули на себя маскировочные одеяла. Я замаскировался последним, но ненамного отстал от остальных, не зря во время отдыха тренировался на поляне.
Лежа под покрывалом я слышал дыхание товарищей, которые лежали рядом. Спустя пару минут, появился новый звук. Сначала слабый, а потом, по мере приближения, он становился всё громче. Это было жужжание пропеллера, который своими лопастями разрезал воздух, в небе у нас над головой. Я вслушивался в этот звук и лежал, стараясь не шевелиться.
Беспилотник пролетел над нами в ту строну, откуда мы пришли. Когда он удалился, послышался голос кряка, который сказал:
– Лежим и ждем пока он не вернётся назад, маскировочные одеяла не убирать!
Я лежал напряженно, вслушиваясь в звуки, пытаясь услышать возвращение дрона-разведчика и тяжело дышал. Оказывается, покрывало-накидка не только хорошо маскировала от обнаружения с воздуха, но ещё и была настолько плотной, что практически не пропускала внутрь кислород. Отчего лежа под ним, было тяжело дышать и становилось очень душно. Обливаясь крупными каплями пота, я немного приподнял рукой край накидки напротив лица и с наслаждением сделал глубокий вдох свежего воздуха.
Так мне пришлось лежать и дышать через узкую щель ещё минут 15, пока вновь не послушался звук возвращающегося назад беспилотника. Дождавшись пока звук работы пропеллера удалиться и утихнет, кряк разрешил всем нарушить маскировку.
Партизаны тут же скинули с себя покрывала и начали их сворачивать. Оглядев остальных, я понял, что не только мне было дискомфортно и жарко. Все члены отряда были с красными лицами, по которым крупными каплями, оставляя грязные дорожки, вниз скатывался пот.
Летний зной, после такой маскировки казался прохладой, ощущения были чем-то похожие на выход из парилки бани на улицу. Только вот душ в ближайшее время как я понимаю не предвидеться.
Хакер внимательно посмотрел свои хитрые графики, на экране ноутбука и сказал:
– Разведчик вроде улетел, скорее всего заметили дым, а может ещё и звуки выстрелов слышали, вот и прилетели посмотреть, что тут происходит. Теперь нужно быть ещё осторожнее! Не известно пошлют сюда вооружённую группу для разбора на месте, или нет.
– Да согласен, сталкиваться с вооружёнными штурмовиками нам совсем не с руки, это не одичалые, с их примитивным, ржавым оружием.