Прежде чем наступила долгожданная темнота, все поужинали и ещё раз обсудили план, который Дикий тщательно обдумал и, благодаря этому, он уже имел четкую последовательность действий каждого из членов группы.
Когда наконец настал час икс, хакер громко выдохнул, словно собирался погружаться под воду на глубину, и пополз в сторону забора, держа в кулаках концы маскировочного покрывала, которое укрывало его тело, размывая контуры в траве.
Кряку предстояло выполнить самую опасную часть плана. Он был первой скрипкой в нашем безумном оркестре авантюристов и от его успеха зависело всё мероприятие, а также его жизнь. Если враги сумеют нащупать его лучом прожектора, которые стояли на вышках и периодически лениво обшаривали пространство перед забором, разрезая непроглядно-черную тьму ослепительно-ярким лучом света, Кряк превратится в покойника, щедро нашпигованного свинцом.
Мы с волнением наблюдали за медленно ползущим к забору хакером, который делал частые остановки и иногда менял траекторию, двигаясь согласно каким-то своим расчётам, стараясь избегать встречи с лучом света. Даже не представляю, какой уровень адреналина был сейчас в крови Кряка, если даже я, наблюдая за ним с безопасного расстояния, весь вспотел от волнения.
Хакер подобрался близко к стене и замер, спрятавшись за маскировочной накидкой. Сейчас он начнёт сеанс своего цифрового колдовства, со взломом вражеской сети и рассылкой вирусов, нам нужно быть наготове. По плану сначала он отключает те вещи, которые важны, но не заметны, и только в последнюю очередь полностью обесточивает лагерь, тем самым подавая нам сигнал к атаке. Поэтому я быстро проверил своё оружие, убедился, что снаряженные магазины к нему плотно сидят в разгрузке и не выпадут, приготовился включать прибор ночного видения, как только лагерь погрузится во тьму.
Рядом со мной похожие манипуляции проводили Дикий и Пилюля. У нас троих была одинаковая задача: не дать противнику приблизиться к броневикам у ворот. В отличие от нас, простых пехотинцев с автоматами, Владислав Андреевич, со своей снайперской винтовкой, действовал по своей программе. Он уже покинул укрытие, где мы все находились, и растворился в темноте, занимая более удобную позицию для точных и смертоносных выстрелов по солдатам противника.
Хакер же, после того как пропадёт освещение, должен был ползком пробраться к противоположной стороне лагеря, чтобы не попасть под перекрёстный огонь, и, пока противник отвлечется на атаку с нашей стороны, он должен по-тихому сделать в заборе из колючей проволоки дыру с помощью кусачек и пробраться внутрь.
Безумный и очень авантюрный план, но другого у нас не было, поэтому все согласились в нём участвовать.
Кряк сделал своё дело и лагерь погрузился в полнейшую тьму. Я включил прибор ночного видения, который всё окрасил в зеленые цвета различных оттенков, и побежал вперед, к заранее намеченной позиции.
Противник на отключения электричества отреагировал очень быстро. За забором началась суета. Перекрикиваясь, солдаты забегали по территории лагеря, освещая забор мощными фонарями, проверяя его целостность.
В то же мгновение в игру включился наш неразговорчивый снайпер, успев произвести два смертоносных выстрела, прежде чем враги осознали, что это не простое отключение электричества, а нападение на лагерь, а включённые фонари в их руках делают из них мишень, которую великолепно видно в темноте. Враги тут же выключили свои фонари и, громко перекрикиваясь, приготовились к отражению атаки. Некоторые из них залегли на землю и попрятались за укрытия, открыли беспорядочный огонь, пока ещё даже не понимая, с какой стороны их атакуют, другая группа солдат побежала к броневикам.
Этого мы не могли допустить, если хотя бы двое из них окажутся внутри бронированных машин, которые нам нечем поразить, то с помощью установленных на крыше мощных пулеметов они безнаказанно расстреляют нас, поэтому мы вместе с Диким и Пилюлей начали стрельбу, отсекая врагов от бронированных машин.
Потеряв пару человек убитыми, они сразу сменили тактику. Теперь они не бежали по открытому пространству, а разделились и, использовав любые укрытия, перемещались короткими перебежками, при этом открыв ответный огонь в нашу сторону.
Мне, как и моим товарищам, пришлось очень несладко. Засвеченную позицию пришлось спешно покидать ползком, под настоящим шквалом пуль, которые свистели над головой и впивались в землю рядом. В такие моменты об ответной стрельбе не могло быть и речи.
К счастью, у нас был Владислав Андреевич, который, затаившись где-то сбоку, без устали стрелял, периодически разрывая автоматную трескотню громкими сухими выстрелами из своей винтовки. Если бы не его поддержка, то мы не смогли бы сдержать отряд, пробирающийся к броневикам.
Но, на наше счастье, он у нас был и, несмотря на все свои странности, стрелял отменно. Сменив засвеченную позицию, которую неприятель яростно обстреливал, я обнаружил два неподвижных тела на земле неподалеку от броневиков, которых там не было, это и был результат работы снайпера.
Прицелившись в одного из солдат, который начал бежать к машинам, я выпустил в него короткую очередь и сразу пополз в сторону, не дожидаясь, пока по месту, откуда я стрелял, начнут в ответ посылать в большом количестве смертоносный свинец.
Играя подобным образом со смертью, я потерял счёт времени и получил пару легких ранений: пули по касательной чиркнули по щеке и руке, обжигая и сдирая кожу. Ранения были пустяковые, только кровь заливала лицо и приходилось её часто вытирать рукой.
Ответный огонь неприятеля ослабевал с каждой минутой, а на земле появлялись новые тела убитых врагов. Самое главное – к бронированным машинам они так и не смогли прорваться, и теперь, засев в укрытиях, огрызались, отстреливаясь в ответ на наш огонь.
Пока интенсивность огня спала, я быстро распаковал свою аптечку и протёр лицо спиртовой салфеткой, заклеил ссадину от пули пластырем. Рукой даже не стал заниматься, пока на это нет времени, и она не отвлекает так, как кровь, стекающая по лицу.
Ещё я смог посмотреть на время и понять, что с момента начала атаки прошло всего 5 минут, которые под плотным огнем противника казались долгими часами. Значит, пока всё нормально и время у нас есть.
Дикий предупреждал, что на всё у нас максимум полчаса, в которые нам нужно уложиться, иначе мы рискуем нарваться на подкрепление, которое непременно отправят, заметив, что связь с лагерем пропала, или услышав звуки перестрелки. Неизвестно, что из этого произойдет раньше, но что-то точно произойдёт, и к лагерю вышлют вооружённый отряд, встречаться с которым в наши планы не входило.
По мере того, как Владислав Андреевич выкашивал противников, я все больше наглел, начиная стрелять не для острастки, а уже прицельно, и реже менял позиции. Враг, осознав, что до бронированных машин не добраться, а воевать, не видя ничего в темноте, с теми, у кого есть приборы ночного видения, опасно для жизни, затаился, спрятавшись на территории лагеря. Не видя противника, мы всё равно были вынуждены периодически стрелять в его сторону, чтобы не расслаблялся и не обнаружил Кряка, который должен был проникнуть на территорию лагеря с другой стороны.
Внезапно тишину внутри лагеря нарушили звуки беспорядочной стрельбы и громкие крики. Не трудно было понять, что произошло, поэтому мне даже не потребовалось команды Дикого для того, чтобы вскочить на ноги и побежать к забору, к нашему хакеру на помощь.
Пока я бежал, то увидел, что внутри лагеря появились новые действующие лица, которые были практически все безоружные, но яростно и самоотверженно сражались, бросаясь в самоубийственные атаки на охранников. Только благодаря прибору ночного видения я смог рассмотреть в ночи их полосатые тюремные робы и понять, что Кряк добрался до пленников и выпустил их из барака. Если бы мы, как охранники, ничего не видели в темноте, то, наверное, перестреляли бы в горячке боя тех, кого должны были спасти, но, на их счастье, мы разжились трофеями, и теперь, добежав до забора, вступили в сражение, отстреливая охранников, которые пытались убить бегающих по всей территории лагеря заключённых.
Оказавшись между двух огней, враги продержались совсем недолго и были перебиты. Но праздновать триумф было рано. Среди тех, кого мы должны были спасти, были большие потери в виде убитых и немало раненых, к которым сразу кинулась Пилюля, быстро осматривая их и решая нелегкую дилемму, кому оказать помощь в первую очередь, кому во вторую, а кого и вовсе оставить умирать, потому что, как ни старайся, их уже не спасти.
Пока Пилюля занималась ранеными пленниками, все остальные принялись обыскивать территорию лагеря, добивая раненых врагов и контролируя, чтобы не осталось уцелевших, которые потом могут внезапно выстрелить в спину.
Мероприятие было не из приятных, но, к моей радости, активно участвовать в нем мне не пришлось. Люди в полосатых робах с горящими от желания мести глазами сделали всё сами. Они с остервенением забивали тех, кому не посчастливилось умереть сразу, до смерти всеми подручными средствами, иногда делая это ногами, нанося страшные удары по скулящим от боли и ужаса бывшим охранникам.
Через 5 минут всё было окончено, все враги мертвы и лагерь был полностью под нашим контролем. Победа далась относительно легкой ценой для нас, у всех, кроме снайпера, были легкие ранения, не представляющие угрозы для жизни. Бывшим пленникам повезло гораздо меньше, среди них было много убитых и раненых.
Я бесцельно бродил по территории лагеря, рассматривая через прибор ночного видения зеленого цвета тела убитых, которые усыпали всю территорию лагеря, и ужасался. Моим глазам открывалось настоящее побоище, тела лежали в беспорядке, как правило, в неестественно скрюченных позах, в лужах черной крови. Дополнял эту ужасную картину неприятный запах испражнений, который смешался с металлическим запахом свежей крови. От такого амбре и ввиду усыпавших землю тел меня начало мутить, я поспешил к воротам, где стояли броневики и почти не было трупов, чтобы немного отойти, подышав прохладным свежим ночным воздухом.