Россыпь свежих блестящих гильз, была хорошо заметна и говорила о том, что, совершив окружение, они атаковали.
От нехороших предчувствий у меня сжалось сердце. Сейчас вся округа охотилась за моими друзьями и спасёнными пленниками. Поэтому догадаться, что целый вертолёт, с какой-то важной шишкой прилетел сюда по их душу, было не сложно.
Но мне до последнего не хотелось верить в плохой исход битвы и увидеть кого ни будь из знакомых мертвым. Хотя тот факт, что все члены отряда противника вернулись в вертолёт на своих ногах, говорил, что мне всё же предстоит увидеть очень неприятную для меня картину.
Но то что я обнаружил, было гораздо страшнее моих ожиданий. К стволу дерева был привязан, раздетый по пояс, окровавленный человек, в котором к своему ужасу я узнал дикого.
По мере приближения к нему, я разглядывал более мелкие детали, которые не были видны издалека и от увиденного, у меня на голове становились дыбом волосы.
Командира нещадно истязали настоящие садисты, он был весь залит кровью из многочисленных неглубоких порезов на теле и лице. Уроды выкололи ему глаза и выбили зубы. Но самое страшное заключалась в том, что садисты не убили его, он всё ещё был жив и стоял привязанный к дереву тихо мыча от нечеловеческой боли.
Я кинулся к его рюкзаку, содержимое которого было разбросано по земле и принялся искать аптечку, моля бога, чтобы она была на месте. Бог услышал мои молитвы и небольшой черный подсумок, с маленьким красным крестиков, оказался нетронутым.
Трясущемуся от волнения руками я раскрыл молнию и развернув его как книгу, с облегчением вздохнул, обнаружив, что шприц с сильно действующим обезболивающим на месте. Вот сейчас и пригодиться урок по первой помощи, который мне дала пилюля во время похода. Кстати, а где она и все остальные?
Быстро окинув взглядом округу, я не обнаружил остальных членов отряда, которые ушли вместе с командиром. Всё это очень странно! Но сейчас нужно постараться облегчить страдания дикого, над которым измывались настоящие изверги и садисты, и попытаться узнать у него, что случилось.
Взяв в руки шприц с обезболивающим, я направился к командиру. Судя по тому, что он зашевелился и задергал веками, под которыми находили черные пустые провалы глазниц и запёкшаяся кровь, он услышал меня.
Приблизившись к нему, я с трудом сдерживая слезы, произнёс каким-то чужим, не своим голосом:
– Дикий не бойся, это я Логин. Сейчас я вколю тебе обезбол, должно полегчать.
Варварски изувеченный командир, что-то тихо промычал нечленораздельное в ответ. Так и не поняв, узнал он меня или нет, я скинул с игры шприца прозрачный защитный колпачок и подняв его вверх, немного вдавил поршень, чтобы выгнать воздух, который мог оказаться в шприце.
На пару секунд я завис, пытаясь вспомнить кукую дозировку можно колоть. Но бросив взгляд на залитого собственной кровью, что-то мычащего командира. Изувеченное тело которого пробирала мелкая дрожь, я решил, что хуже уже не будет и вколол ему всё содержимое шприца сразу.
Отбросив с сторону опустившей шприц, я принялся перерезать веревки, которые надежно фиксировали командира привязанным к стволу дерева, ножницами из аптечки, так и не сумев найти в его вещах нож.
Освободив тело дикого от пут, я аккуратно уложил его на землю. Глядя на его увечья, я не удержался, глаза предательски защипало и по щекам начали скатываться слезы. Я сидел и беззвучно плакал, хотя от бессильной ярости хотелось выть и орать на всю округу.
Преданные псы режима, за короткое время убили слишком много моих друзей. Оставляя мне всё меньше соратников и шансов отомстить им.
Пока я рвал себе душу, обезболивающие начало действовать, дикий перестал дрожать и мычать от боли. Его страшное лицо в запекшейся крови и лишённое глаз, даже немного разгладилось, но мне всё равно страшно было на него смотреть. Командир что-то тихо прошептал, я не расслышал и прильнув своим ухом вплотную к его губам, произнёс:
– Я не расслышал, повтори ещё раз.
– Водыыыы.
Ели слышно выдохнул он мне в ухо, я тут же бросился искать его фляжку с водой, среди разбросанных вещей.
Фляжку я обнаружил почти наполовину полной, удача была на нашей стороне, если после всего произошедшего, вообще можно было так говорить. Склонившись над окровавленным командиром, я аккуратно приподнял его голову одной рукой и поднеся флягу к ему губам, начал его поить.
Он делал небольшие глотки, с трудом шевеля губами, отчего вода стекала ему по подбородку на грудь, оставляя светлую дорожку на окровавленном, грязном лице. Слабо шевельнув головой, он подал знак, что напился, я убрав флягу от его губ и сделал сам пару глотков, закрыл крышку.
Дикий опять зашевелил губами, я сразу прильнул к ним ухом и принялся слушать его слова. Теперь они стали немного громче, но всё равно давались ему с трудом. Я слышал в его речи отчетливую горечь, от поражения и старался не дышать, чтобы не упустить не единого слова. А дикий говорил:
– Они неотрывно следовали за нами. В какой-то то момент я смог сбить их со следа и принял решение разделиться, отвлекая погоню на себя.
Он сделал паузу. Тяжело дыша и собираясь с силами и продолжал свой рассказ:
– А потом они с помощью тройки дронов гнали меня, как егеря добычу на засидку, где уже поджидает охотник с оружием. Только в моём случае это был вертолёт, на котором прилетел могильщик с личной гвардией.
Дикому вновь потребовалась передышка, для восстановления сил. На этот раз она была длиннее, заговорил он лишь спустя минуты 3:
– Они окружили меня и прижали к земле огнём, а потом на меня сзади набросился этот чертов садист. Я ему ничего не сказал, только плевал в лицо кровью и обломками своих зубов. И в наказание за это, он оставил меня медленно умирать, сообщив напоследок, что знает где наш бункер и все кто находиться там, обречены.
Я с ужасом слушал его и пытался понять, как помочь партизанам, которые находились в бункере. Дикий вновь взял передышку и тяжело дышал.
На этот раз ему потребовалось минут 10, прежде чем он тихо заговорил:
– В бункере уже некому не помочь, постарайся найти тех, кто был тут с нами и спасти их. Я выдал каждому отряду разные координаты точки сбора, предвидя, что некоторые могут угодить в плен. Ты сможешь их всех найти, всё кардиналы на одной параллели. А потом отомсти за нас, убей эту садистскую су.у!!
В его голосе слышалась отчаянная злость, обречённого человека, которого в этой жизни удерживало только одно желание. Я даже испугался, что, сказав это он испустит дух. Но всё оказалось гораздо хуже.
Чрез 10 минут командир вновь слабо зашевелил губами и ели слышно сказал:
– У меня последняя просьба. Раствори две пачки таблеток из аптеки. зеленую и бело-желтую в воде и дай мне выпить, чтобы я спокойно уснул.
Дикий замолк, а я сидел и с ужасом обдумывал его просьбу. Я понимал, что, если я её исполню, он “заснёт” навсегда. Практически командир просил меня, убить его.
Мне потребовалось минут 20, чтобы принять нелегкое решение и найдя нужные таблетки покидать их в воду и тщательно её перемешать. Когда я вновь приподняв ему голову и поднёс флягу к его губам, он принялся делать большие жадные глотки, словно боясь передумать и изменить своё решение.
Я смотрел на человека, жить которому осталось считаные минуты и беззвучно плакал, держа его голову на своей руке. Очень хотелось что-то сказать ему на прощание. Какие-нибудь ободряющие слова, но я не мог их придумать и от этого на душе становилось погано. Я проклинал себя, проклинал всех, кто хотя бы косвенно был виновен в случившемся.
Когда дикий уснул, он ещё некоторое время дышал, а я сидел и выл в голос от бессилия, глотая соленый слезы.
После того, как жизнь покинула искалеченное тело дикого, я принялся в ярости рыть ему могилу голыми руками, не обращая внимание на то, что мои ногти ломаются. Боль ещё больше разжигала во мне неистовое пламя ярости, которое уже, наверное, ничего кроме моей смерти не сможет затушить.
Я словно мифическая птица феникс, заново переродился из огня, который сжег мою душу. Теперь пока я жив, я буду мстить!