Покачиваясь, Сергей выбрался из помещения в коридор. Ухватился за косяк. Ноги подкашивались. Колено опять заболело.
«Нужно убираться».
Сергей подошел к покосившейся входной двери. Остановился. Поднес к глазам пистолет.
«Капитан стрелял. Значит, он заряжен, снят с предохранителя, затвор передернут. Можно стрелять. Правда, не умею, но жить захочешь — научишься».
Крепко сжимая рукоять, Сергей выглянул на улицу. Никого.
Вышел, оглянулся. Куда идти?
— А, сяктант… — раздался за спиной неприятный голос.
Сергей повернулся. Ну кто еще…
Семен. Приятель Губастого. В руках — винтовка.
— Куда это ты направляяшься? Погулял. Открасовался. Отгулялся с нашими девками…
Вооружен⁈ Так вот кто провел сюда беляков. Тварь… Погоди…
— Вот тябя господин капитан на рямни порежет, повязжишь. Или я тябя сам сячас штыцком…
Как все мелкие тиранчики, Семен упивался собственной властью над беззащитным «сяктантом» и поэтому только в последний момент увидел направленный на него пистолет.
Спуск был неожиданно тугой, Сергей нажал изо всех сил и даже удивился, когда пистолет наконец выстрелил.
Бах!
Первый выстрел, который Сергей сделал в своей жизни.
Семен покачнулся и рухнул на спину. На груди расплылось черное пятно.
Новичкам везет…
«Третий, — подумал Сергей, — Или шестой, если посчитать беспризорников. В моих кошмарах скоро будет не протолкнуться…».
Сергей посмотрел на мертвеца и двинулся прочь. Пистолет покачивался в опущенной руке.
Он шел по краю улицы, в тени кустов. Мысленно продолжая разговор с мертвым капитаном Жданом.
Погоны к плечам, живьем в землю, звезды на груди? Раньше, узнав о таких зверствах большевиков, Сергей бы поверил. Чего еще от них ожидать? Но сейчас… Да еще от капитана Ждана…
Не верю я вам, господин капитан. Не верю. Не вам.
Обвинения в зверствах от того, кто сам палач и садист? Какова цена вашим словам, капитан?
ВАШИ зверства я видел сам — отрубленные ноги, повешенный калека, налет на деревню, убитый мальчишка, которого спутали со мной, а о зверствах большевиков слышал только от вас. И еще…
Я вижу, что делают большевики, и что делаете ВЫ. Они — работают. Строят. Вы — воюете. Разрушаете.
Кто лучше?
В голове Сергея, напичканной фэнтези, всплыла ассоциация, как нельзя лучше подходящая к случаю.
Противостояние большевиков и беляков — не борьба добра со злом.
Большевики — Порядок. Беляки — Хаос.
На чью сторону встать?
Вы обвиняете большевиков в том, что они могут только разрушать?
Сергей сам не заметил, как стал приписывать Ждану то, что тот не говорил. Подобное Вышинский уже где-то слышал, когда-то читал, что-то помнил…
А вы, капитан, что делаете вы? Не разрушаете ли?
Если в прошлом Сергеевого мира большевики разрушили старый мир, после чего начали гражданскую, то здесь все было иначе.
ЗДЕСЬ большевики не собирались ни с кем воевать. ЗДЕСЬ войну начали белогвардейцы. Не потому, что они стояли за справедливость. Просто потому, что власть — НЕ У НИХ.
ЗДЕСЬ большевики были лучше беляков. У них был план того, что они хотят строить. И они собирались строить. Не воевать. Не разрушать.
Беляки — хотели разрушать. Строить они не собирались. У них не было даже примерного плана постройки.
Большевики — Порядок. Беляки — Хаос.
За кого быть?
Сергей вздрогнул. Выстрелы.
Он стоял перед воротами дома Алены, беззвучно шевеля губами и споря с покойным капитаном.
Что за выстрелы?
В деревне стреляли. Шла отчаянная перестрелка, расцвечиваемая автоматными очередями. Пулеметными. У председателя есть пулемет. Как он его с собой таскает интересно?
В голове Сергея возник образ этакого «красного терминатора» с пулеметом Максим наперевес.
Хотя, нет. Подкрепление подошло. Кавалерия.
Сергей посмотрел на ворота. Оглянулся. Опять взглянул в сторону Алениного дома.
В доме — ничего, кроме застреленного Тузика. Алены нет или она спряталась.
А за спиной сражаются люди. В том числе и за него, дурака.
Пусть у него только пистолет…
Сергей шагнул, прошипел от прострелившей колено боли и, хромая, двинулся в сторону стрельбы.
Терминатор, блин…
ОН подошел к узкому темному проходу между кустами…
— Большевик… — прошипело оттуда.
Из проема выбрался…
Капитан Ждан.
Мертвый?
Белое в лунном свете лицо, перечеркнутое черными кровавыми потеками. Капитан был похож на живого мертвеца. Упыря, чье единственное предназначение — рвать и убивать тех, в ком течет горячая кровь.
Сергей вскинул пистолет и нажал на спуск.
Щелк.
Выстрела нет.
Щелк. Щелк. Щелк.
Капитан оскалился, став еще страшнее, и поднял свой пистолет. Где он его взял?
— Молись, большевистская тварь.
Сергей в отчаянии бросил бесполезное оружие в капитана. Тот отстранился и пистолет с шорохом улетел в кусты.
В Сергея смотрел черный зрачок ствола.
Всё.
Сейчас капитан его застрелит.
Дурацкий конец дурацкой жизни.
Быть застреленным белогвардейским капитаном в песковской
— Молись, или свой Интернационал пой.
Сергей бы спел, если бы знал слова…
Он выпрямился и взглянул на капитана. Нет, не допрыгнуть…
— Стреляй.
Если не получилось прожить как человеку, хоть умереть достойно.
— Стреляй, — спокойно проговорил Сергей, растягивая губы в нервной ухмылке, чтобы не сорваться на истеричный визг.
— Идейный… — капитан оскалился еще больше, вообще перестав быть похожим на человека.
Не зажмуриться… Не зажмуриться…
Сергей смотрел Ждану в глаза.
Тот поднял пистолет на уровень лица.
Щелкнул выстрел.
— Х-ха, — сказал капитан.
Кто стрелял?
Ждан выронил пистолет и рухнул лицом вперед.
— Доброе утро, товарищ Вышинский.
Из темного заулка вышел товарищ Вацетис. С дымящимся револьвером.
Уже начало рассветать.
— Доброе утро…
Сергей потерял сознание.
Сергей лежал, прикованный к жесткой скамье. Над ним склонялись лица мертвых людей. Беспризорники, застреленный Семка, Рахим с ножом в глазу… Заслоняя всех выплыло бледно-окровавленное лицо капитана Ждана:
— Сярежа… — прохрипел он.
— Сярежа.
Капитан оброс бородой и волосами, постарел и превратился в пасечника:
— Сярежа, — настойчиво повторил он, — ты живой?
Сергей понял, что очнулся:
— Дядя Анисим, — произнес он слабым шепотом, — у тебя есть патроны для нагана?
Никитич оглянулся и наклонился к Сергею:
— Найду. А тябе зацем?
— Дядя Анисим… Надоело, что в меня постоянно огнестрельным железом тычут…
— Будут, — серьезно сказал Никитич.
Сергей попытался приподняться:
— Где я?
У Алены дома.
— Где Алена?
— Во дворе, с Тузиком своим возится.
Тузика застрелили…
— С ней… как… все в порядке?
— Да ня пяряживай ты. Она только пришла, беляков успели разогнать…
Никитич коротенько рассказал Сергею, что произошло.
Ночью люди капитана Ждана влетели в деревню. Застрелили нескольких мужиков, схватившихся за оружие, большую часть народа загнали в подвернувшийся сарай. В волисполкоме их встретил ночевавший там Данила. Двух беляков он задушил, одному проломил голову. Его застрелили и повесили мертвым на дереве. Утром планировалось согнать всех жителей на площадь и толкнуть речь, нужна была наглядная агитация. Товарища Поводня собирались захватить вместе со всеми, но тот отказался участвовать в празднике и был дома, поэтому, когда прогремели выстрелы, он успел забаррикадироваться в доме и занять оборону, вместе с товарищем Вацетисом, пулеметом и несколькими мужиками, которые прибежали к нему.
— Кто, интяресно, провел капитана в Загорки? — риторически спросил пасечник, — Поймать бы этого проводника…
— Семен. Я его…
…Застреленный Семен падает в траву…
— … видел.
— Так это ты Семку Донцова застрелил? Это яго рук дело? Туда яму и дорога была…
В общем, план капитана накрылся медным тазом. Председатель не арестован, люди гибнут, да еще пойманный агент большевиков, оглушил табуреткой и убежал. Придя в себя, капитан, видимо, понял, что все провалилось.
В деревню пришли с двух сторон помощники. Огэпэушники, вызванные Сашкой. Это он пронесся мимо Сергея, в него стреляли конвоиры. Правда, таки не попали. И примчавшиеся на стрельбу из окрестных деревень, в том числе и из Козьей горы, мужики. Сергей обратил внимание, что в руках у Никитича — винтовка.
«Крестьяне были покорные, забитые и запуганные большевиками» — вспыли в памяти уроки истории. Нет, в нашем мире, возможно, но не здешние. Здешним палец в рот не клади…
Подкрепление с двух сторон насело на беляков и те начали разбегаться. Кого положили сразу, кто успел скрыться. Пленных почти не было.
Капитан, увидев все это, тоже рванул из Загорок. И наткнулся на Сергея. К огромному везению последнего, двигавшийся в волисполком товарищ Вацетис увидел скрывавшуюся в кустах тень и успел вовремя.
Сергей вспомнил свой позорный обморок:
— Дядя Анисим, а я это… как девчонка…
— В обморок упал, цто ли? Ня бяри в голову. Первый раз под пулями ясцо и ня то бывает. Вон, у нас в полку один был. Яго, когда беляки расстреливать собрались, он и вовсе в штаны наклал. Так цто ты хорошо дяржался. Вацетис сказал.
В избу заскочила Алена:
— Сярежа!
Колдунья в несколько секунд подскочила к Сергею, огладила, ощупала все и вся, потом отскочила и покраснела. Сергей тоже засмущался и попытался встать.
— Цто ты ляжишь? Цто ты ляжишь? — налетела Алена, — Ты цто, больной? Раненый? Убитый? Встань и иди!
Сергей встал и упал обратно на лавку, закружилась голова.
— Я, это… — хмыкнул Никитич, — Пойду, пожалуй… Сярежа, как это… закончите…
Сергей с Аленой синхронно покраснели.
— … зайди в волисполком. Там тябя ОГПУ хотел услышать.