Выставив жену из дому, Стас вернулся в квартиру и отправился на кухню чем-нибудь подкрепиться. Сегодня у него был загруженный день, и он ужасно устал. Но, несмотря на это, то и дело думал о Саше. Теперь, когда Борька уничтожил номер ее телефона, приходилось надеяться на то, что Саша позвонит сама. Она ведь хочет с ним объясниться! Вообще-то объяснение грозило стать тяжелым испытанием, но Стас почему-то совсем его не боялся. Наверное, потому, что просто ждать встречи с Сашей было для него удивительно. Ну а если она не позвонит, он выждет недельку, а потом встретит ее возле офиса.
До вчерашнего дня он часто думал о том, изменилась ли она. И даже шарил в социальных сетях, надеясь найти ее профиль. Но Саша нигде не светилась, и поиски не увенчались успехом. Когда же он столкнулся с ней нос к носу на бульваре, был поражен. Саша обрела яркость, которую при нем только начинала набирать. Яркость и внутреннюю силу. Одета она была вроде бы совсем просто, но… непросто. Возможно, какие-то детали, в которых Стас совсем не разбирался, делали ее такой эффектной. Опять же она поменяла прическу, экстремально укоротив волосы. И алая помада. Боже, как она ей шла! Стас все время смотрел на ее губы. И, конечно же, ему сразу же захотелось ее поцеловать, потому что он все помнил.
Интересно, когда Кира лезет к нему с нежностями по делу и не по делу, ей, наверное, тоже хочется целоваться? А его это всегда дико раздражает… Почему жизнь устроена так странно?
На кухне он застал мать и свою младшую сестру за поеданием голубцов. Сложив руки перед собой, как обычно делала Валя, он сказал противным голосом:
– Маруся, голубушка моя, ты же девочка. Почему ты закидываешь еду в глотку, как уголь в доменную печь?
Мама засмеялась, а сестрица подняла на него тяжелый взгляд и ответила:
– Тоже мне, «Монти Пайтон».
– Наложите мне голубцов, – потребовал Стас. – Или я вам тут помешаю?
– Чем же ты можешь нам помешать? – удивилась мама, потянувшись к сковородке. – Доставай для себя тарелку и вилку.
На кухне она распоряжалась, как главнокомандующий в штабе, и бестрепетно раздавала поручения, вместо того чтобы по-хозяйски хлопотать вокруг домашних.
– Ну, мало ли, – Стас сделал вредное лицо. – Вдруг вы делитесь тут своими женскими тайнами, обсуждаете мужчин.
– Чего вас обсуждать? – пренебрежительно спросила Маруся. – Вы простые, как портянки.
– Не знаю, не знаю. – Стас уселся за стол и воткнул в голубец нож. – А как же Оскар Уайльд или вот Антон Павлович Чехов? Разве они были похожи на портянки? Нельзя всех грести под одну гребенку.
– Ненавижу, когда ты так разговариваешь, – пробормотала Маруся.
– А я ненавижу, когда ты сидишь с мордой обиженной бульдожки. Ты стала дико злющей после того, как прогнала своего Корабельникова. Ты в курсе?
– И что? – Маруся подняла на него глаза. Глаза у нее были невероятными, и если бы нашелся художник, заприметивший их, он наверняка прославился бы своими женскими портретами.
– Раз он такой плохой, чего ты бесишься? – поинтересовался Стас.
Мама дипломатично молчала, аккуратно отрезая от голубца мягкий капустный край.
– А зачем он ушел? – злобно спросила Маруся, отбросив назад длинные волосы. Раньше это было горделивое движение, которое после пережитой драмы превратилось в просто раздраженный жест.
Стас закашлялся так, что у него слезы выступили на глазах.
– Я из-за тебя чуть не подавился до смерти, – сказал он. – Ты же сама его прогнала. Вот он и ушел.
– Мало ли что я его прогнала, – не унималась Маруся. – Если он меня любил, то не должен был просто так уходить.
– А как? С песнями и плясками?
– Он должен был попытаться Марусю вернуть, – мягко пояснила Светлана Дмитриевна, глядя на Стаса с любопытством.
– Ага, вон оно что, – завелся тот. – Тебя, значит, посылают за горизонт, а ты должен брякнуться на колени и стоять, раскачиваясь и разрывая рубашку на груди? Демонстрируя всему свету свое неизбывное горе?
– Что-то вроде того, – ответила Маруся с упрямым выражением на лице. – Если бы он сразу не убежал, сверкая пятками, я бы наверняка передумала.
Она встала и, сунув тарелку в раковину, сказала, обращаясь к брату:
– Помой посуду за то, что тебя так вкусно накормили.
– Угу-м, – пробормотал тот с набитым ртом.
– Иди уже, пока он не прожевал, – махнула рукой Светлана Дмитриевна.
– Ты что, тоже так думаешь? – поинтересовался Стас, обратившись к матери после того, как младшая сестра выплыла из кухни, похожая на маленький парусник, не сдавшийся пиратам.
– Мне кажется, в этом что-то есть, – мать решила не упускать случай поговорить со Стасом о его собственном браке. – Вот если бы ты не женился на Кире через месяц после того, как Саша Зимина изгнала тебя из рая, кто знает…
– Она меня не изгоняла, я сам ушел. Просто понял, что она меня не любит.
– Понял?
– Догадался.
– Ну конечно, – рассердилась Светлана Дмитриевна. – Ты же у нас – психолог.
Иногда ей, честное слово, хотелось применить силу, чтобы выколотить из сына ослиное упрямство.
– Не желаю вести разговоры о прошлом. – Стас напал на последний голубец, как кот на муху. Было заметно, что он начал злиться.
– Не желаешь – не надо. Тогда давай поговорим о будущем. – Светлана Дмитриевна была не из тех женщин, которые разрешают своим мужчинам бесчинствовать и оставаться на коне в любой ситуации – правы они или нет. Она уважала справедливость, и если хотела высказаться, умела заставить себя выслушать.
– О будущем? – уточнил Стас. – Никто не может спрогнозировать свое будущее. Оно зависит от многих обстоятельств.
– В том числе и от твоих поступков. А поступки – от твоих мыслей. Понимаешь, какая тут вырисовывается связь?
– Ма, ты что-то хочешь мне сказать? Тогда скажи просто: так, мол, и так. Эти ваши женские хождения вокруг да около… Вон к чему приводят. – И он кивнул на дверь, в которую только что вышла Маруся. – У вас чувства меняются раз в три минуты.
– А у вас будто нет, – повела бровью Светлана Дмитриевна. – На самом деле я хотела рассказать тебе сюжет одного фильма.
– Валяй, – Стас быстро жевал, глядя в тарелку, а не на мать. – А то Кира мне в последнее время мало сюжетов рассказывает, я уже стосковался по ним.
– Так вот. Парень и девушка очень любили друг друга, но тут появилась еще одна девушка, герой увлекся и бросил любимую. Та с горя вышла замуж за другого. Бывшие возлюбленные встретились только спустя много лет, и парень…
– Парень понял, как сглупил, – встрял Стас, облизав вилку.
– Ну да, – подтвердила Светлана Дмитриевна. – Именно это он и понял. Но было поздно.
– Кажется, сценарист твоего фильма – фанат Пушкина. «Но я другому отдана и буду век ему верна». Как-то так. К чему вообще эта басня? – спросил Стас, у которого напрочь пропал аппетит. Он перемещал по тарелке последний кусок голубца, сгоняя подливку к краям. – Когда будет мораль?
– Тебе нужна мораль? Так она очень простая. Все герои этой истории жили долго и несчастливо.
Светлана Дмитриевна скорбно посмотрела на Стаса. Тот только хмыкнул. Он не знал, что сказать. Мать била точно в цель, хотя понятия не имела о том, что он вчера впервые после разрыва встретил Сашу Зимину. И все его страхи по поводу собственной опрометчивой женитьбы выросли до размера гигантских монстров.
Хотя почему опрометчивой? Как только они с Сашей расстались, появилась Кира. Вернее, она давно появилась в его жизни, но всегда стояла в сторонке, хотя и намекала, что Стас ей далеко не безразличен. И как только прознала, что Саша его предала, немедленно дала понять, что уж она-то будет верна ему вечно. А как только он разорвал отношения и принялся страдать, Кира начала дуть на его раны и убаюкивать своей любовью. Конечно, он поддался. А кто бы устоял в такой ситуации?
– Ладно, я понял, – сказал он матери. – Считай, что твой воспитательный впрыск пошел мне на пользу.
– Ой ли? – Светлана Дмитриевна встала, поставила свою тарелку в раковину и точно так, как недавно Маруся, сказала: – Помой посуду, хорошо?
– Хорошо-хорошо, – ответил Стас.
Ему требовалось время для того, чтобы подумать. Но просто сидеть на кухне и копаться в себе казалось ему несолидным. Поэтому, ополоснув тарелки, он прямиком отправился в бассейн, находившийся в соседнем дворе, и плавал там до изнеможения. А когда, мокрый и уставший, взобрался наконец на бортик, ответ уже был найден.
Стас до сих пор любит Сашу Зимину. Но не может бросить Киру. «Мы в ответе за тех, кого приручили», – вот какой моральной заповеди он следовал. Если бы Кира выражала недовольство семейной жизнью и они начали бы ссориться, тогда – дело другое. Но Кира, кажется, была счастлива рядом с ним. Она ничего не требовала, ни за что его не ругала, не предъявляла претензий, не заставляла, не учила… Единственное, чего она хотела, это любви. Его любви. И пусть он не может полюбить ее так, как мужу следует любить свою жену, но причинить Кире боль он не в состоянии. Так что Саше Зиминой придется довольствоваться только одним свиданием. Одним-единственным. Они скажут друг другу все, что не сказали тогда, при расставании, а потом пойдут каждый своей дорогой. Теперь уже навсегда.
Когда Саша вернулась домой, то застала мать на диване перед включенным телевизором. Та куталась в шаль и изо всех сил делала вид, что ее совершенно не волнует встреча дочери с отцом.
Саша хлопнула ладонью по выключателю, и радостный свет залил все вокруг.
– Что ты сидишь тут в темноте, как моль? – грозно спросила она. – Вставай, мне нужно с тобой поговорить.
– Обязательно стоя? – уточнила Ольга Сергеевна, демонстративно не глядя на дочь, а продолжая следить глазами за певицей, скакавшей по сцене в одном исподнем. – Боже, на кого же они теперь похожи! Вспомни, как дивно выглядели Валентина Толкунова или Анна Герман.
– Я тогда еще не родилась, – отрезала Саша, не двигаясь с места и буравя затылок матери тяжелым взглядом.