– Такое впечатление, что это не эстрада, а сцена стрипклуба, – гнула свое Ольга Сергеевна, глупо пытаясь отсрочить разговор. Вряд ли она догадывалась, что речь пойдет о ней самой и ее шашнях с коммерческим директором. Скорее просто боялась узнать, что сбежавший муж вполне счастлив без нее.
– Выключай свои песенки и иди за мной, – велела Саша тоном маршала, приготовившегося сорвать погоны с провинившегося лейтенантишки.
Демонстративно вздохнув, Ольга Сергеевна вытянула руку с пультом в направлении экрана и нажала на кнопку. После чего отправилась вслед за дочерью на кухню, которая всегда была местом обсуждения самых важных и неотложных дел.
– Ну, что там такое? – спросила она недовольным тоном, усаживаясь за стол и демонстративно складывая руки на груди.
– Знаешь, мамуля, – Саша повернулась к ней лицом, – ты удивительно похожа на фальшивую банкноту.
– Я?! – поразилась Ольга Сергеевна, не готовая к обсуждению собственной персоны.
– А кто же еще, именно ты.
– И какой смысл ты вкладываешь в эту удивительную метафору?
– Да простой смысл. – Саша резко отодвинула для себя стул и устроилась напротив матери. – Все твои страдания по поводу развода – это, оказывается, подделка. А ты у нас просто актриса мирового класса. Провела меня, как дурочку. Ты что же, надеялась, что я больше никогда в жизни не встречусь с папой и ничего не узнаю?
– Чего – ничего? – раздраженно спросила Ольга Сергеевна. – Про Агурского?
– Ага! – воскликнула Саша и сардонически рассмеялась. – Вот наконец я и услышала от тебя об этом типе. Что-то раньше ты о нем не очень-то распространялась.
– Потому что распространяться не о чем, – во взгляде Ольги Сергеевны появилось упрямство. – Твой папаша выдумал историю про мой роман с Агурским только для того, чтобы обидеться и убежать к Лине.
– Ах, выдумал? – Саша сочилась иронией, как жареный пирожок маслом. – Он сказал, что тоже сначала не верил, а потом у него появились неопровержимые доказательства.
– Это какие же? – Ольга Сергеевна приняла высокомерный вид, который обычно сильно пугал неорганизованных арендаторов торгового центра и совсем не действовал на родную дочку.
– Не знаю, – ответила Саша, – я не спросила. Но раз папа сказал «неопровержимые», значит, так и есть.
– Папа сказал, – сладким голосом повторила за ней Ольга Сергеевна. – Выходит, папино слово круче моего? Он у нас правдивый, как чертов ябеда, а я записная врушка?
– Нет, мама, папино слово не круче твоего. У тебя просто не нашлось ни одного слова, чтобы хоть что-нибудь объяснить. Столько времени ты пудрила мне мозги и ни разу, ни разу даже не упомянула о причине вашего развода.
– Да не Агурский стал причиной, – с досадой отмахнулась Ольга Сергеевна. – И у твоего папочки просто не может быть никаких неопровержимых доказательств. Кстати, хотелось бы мне узнать, что он подразумевает под неопровержимыми доказательствами? Открытку к 8 Марта, подписанную бедным Артуром?
– Он еще и Артур, – вознегодовала Саша таким тоном, будто какой-нибудь Толик не мог оказаться распутником. – Дыма без огня, мама, не бывает.
– Бывает, если пускать этот дым специально. То есть для того, чтобы он скрыл истину. Ну хорошо, – Ольга Сергеевна стукнула ладонями по столу. – Поговорим об Агурском. Помнишь, я сломала руку?
– Ну помню, конечно. – Саша глубоко вздохнула и устроилась поудобнее, причем с таким видом, словно собиралась слушать сказку из «Тысячи и одной ночи». Выражение лица матери давало понять, что сейчас теория отца о ее романе с Агурским будет разбита, как городошная фигура одним плотным лобовым ударом биты. Однако ей не хотелось вот так, с ходу сдавать позиции, поэтому она скептически поджала губы.
– Так вот. Меня отправили на физиотерапию – у всех работников торгового центра есть корпоративная медицинская страховка. Там, на лечебной физкультуре, мы и встретились с Агурским, он постоянно приезжал на занятия.
– Тоже руку сломал? – не удержалась от ироничного замечания Саша.
– Знаешь, сейчас я тебе его фотографию покажу, – загорелась вдруг Ольга Сергеевна. – Дай-ка мой планшет, будь добра. А пока свари нам по чашечке кофе – потребуется некоторое время для того, чтобы войти в Сеть и найти нужную закладку.
– Внешность твоего Артура не имеет никакого значения. Сколько бывало случаев, когда красавица влюблялась в чудовище, – сказала Саша, поставив турку на плиту. – Вообще, мне кажется, что в твоем возрасте несолидно крутить романы.
– Я на тебя посмотрю в моем возрасте, – повела бровью Ольга Сергеевна. – И внешность тут ни при чем. Я просто хочу, чтобы ты видела, о ком мы с тобой ведем речь.
– Ладно, ладно, – проворчала Саша, – не отвлекайся. Меня уже просто распирает от желания хотя бы заочно познакомиться с этим типом.
Когда кофе был разлит по чашкам и поставлен на стол, Ольга Сергеевна подала Саше планшет и усталым голосом сказала:
– Вот он, Артур Агурский.
Саша уставилась на экран и некоторое время неподвижно смотрела на фотографию. С нее задорно смотрел старенький дедушка, сидевший в инвалидном кресле.
– Коммерческий директор – это, скорее, почетная должность, – продолжала между тем Ольга Сергеевна. – Артур занимается бумагами. Кроме того, он какой-то дальний родственник одного из владельцев, так что…
– Прямо как наш завхоз, – пробормотала Саша. – А кто же ввел папу в заблуждение?
– Откуда я знаю, – пожала плечами Ольга Сергеевна. – Мало ли на свете доброжелателей.
Саша прогулялась по кухне, задумчиво потирая переносицу указательным пальцем. Остановилась перед окном и посмотрела вниз, во двор, по которому носились две веселые собаки, отбирая друг у друга какую-то дрянь, похожую на обслюнявленный лапоть. Саша подумала, что сделать живое существо счастливым может сущая ерунда. Главное, чтобы светило солнышко и рядом был кто-то родной, с кем хочется валяться в траве и лаять во всю глотку.
– Я обязательно должна ему сказать, – заявила она непререкаемым тоном.
– Что сказать? Кому? – не поняла Ольга Сергеевна.
– Папе. Я должна сказать папе, что у тебя не было романа с Агурским. Слушай, а зачем ты с этим Кощеем Бессмертным переписываешься?
– Потому что он умный и веселый. Думаешь, все старики зануды? Так вот, ты ошибаешься. Кроме того, я Артуру невероятно нравлюсь. Что же мне теперь, толкнуть его инвалидное кресло под автобус, чтобы он отстал?
Саша уселась за стол, отхлебнула маленький глоточек кофе из своей чашки и осторожно поставила ее на место.
– Выходит, это одно большое недоразумение, – подытожила она. – Может быть, у тебя имелся какой-нибудь другой любовник, которого папа принял за Агурского? Он совершенно уверен, что у тебя был роман на стороне. И он сказал, что много раз предупреждал тебя, что уйдет, если ты его не прекратишь…
– А я много раз говорила ему, что это абсурд.
Саша неожиданно рассердилась.
– Я просто не верю, – воскликнула она, – что два близких человека не в силах объясниться друг с другом! Вы столько лет жили вместе, вы родили и вырастили меня, а потом взяли и рассорились ни с того ни с сего. Невероятно! Почему ты не познакомила папу с Агурским? – прокурорским тоном поинтересовалась она у матери.
Ольга Сергеевна выпятила нижнюю губу и сдула челку со лба.
– Это оказалось бы унизительно, – ответила она. – За что я должна была оправдываться? За дружбу с дедушкой? Да, он строчил мне довольно игривые записки: наверное, в прежние годы был тем еще волокитой. Но это и все, клянусь. Я и папаше твоему клялась раз двести, да что толку?
– Не называй отца «папашей», это тебе совершенно не идет, – сказала Саша, повертев в руках чашку. – Ну и что теперь делать?
– Не нужно ничего делать, – сердито ответила Ольга Сергеевна. – Все это уже неактуально.
– Почему же?
– Потому что есть Лина. Кстати, как ее зовут на самом деле? Вряд ли на афишах так и пишут – Лина. Наверняка она какая-нибудь Элеонора.
– Все равно она ведьма, – сказала Саша. – Мам, а папа до сих пор носит обручальное кольцо. Правда, на левой руке, но все равно… Это твое кольцо, и он его не снимает.
Ольга Сергеевна вся сжалась, словно ее ударили в солнечное сплетение. Но почти тут же снова выпрямила спину и расправила плечи.
– Не знаю, что это для него значит, а для меня не значит ничего. Потому что его в моей жизни больше нет.
– Ого! – воскликнула Саша. – А по-моему, так в твоей жизни его еще больше, чем до развода. Ты только о нем и говоришь.
Саша допила кофе и поиграла пустой чашкой, насмешливо глядя на мать.
– Я знаю, знаю, – с досадой ответила та. – Но если ты веришь, что два человека могут перешагнуть через некоторые… хм… события, ты ошибаешься. Через Лину перешагнуть нельзя. Я никогда не смогу забыть эту историю с побегом. Даже если бы твой отец вдруг захотел вернуться. Даже если бы я захотела его вернуть… В любой житейской ситуации я буду постоянно держать в уме его связь с этой музыкантшей. Мы пойдем в магазин за хлебом, и я обязательно задамся вопросом, какой хлеб они покупали с Линой. Мы отправимся в кино, и я стану представлять, как они с Линой держались за руки или как она клала ему голову на плечо… Боже, а на концерты так и вообще никогда вдвоем не сходим! Это же будет просто анекдот.
– Ну, по крайней мере, ты уже вовсю представляешь себе воссоединение с папой, – заметила Саша.
– Я говорю гипотетически, – Ольга Сергеевна рассердилась. – Да и вообще… Возвращение мужа! Комедия какая-то. Кроме того, ты выдумала, будто он хочет вернуться. А он, наверное, и не хочет вовсе.
– Зачем тогда так рвется встретиться?
– Ну, наверное, желает объясниться. Чтобы расставить в тексте запятые, теперь, когда страсти улеглись.
– Поверь моему опыту, если бы страсти действительно улеглись, он бы, приехав в Москву, сделал все, чтобы с тобой, не дай бог, не столкнуться. Понимаешь?
Сказав это, Саша почувствовала нервную дрожь, пробежавшую по позвоночнику от шеи до самых тапочек. Ведь если бы ей самой стало наплевать на Горохова, если бы чувства к нему давно умерли, она бы ни за что не захотела видеть его и вспоминать прошлое. Это было бы раздражающе и совершенно ни к чему. Осознав это, она наклонилась к матери и негромко добавила: