– Салют, парниша, – ответила она, изо всех сил стараясь казаться веселой, – чтобы этот поганец ничего не заподозрил.
– О, Шурочка! Ужели это ты? – удивился поганец. – Какими, так сказать, судьбами?
– Есть одно дело, Вова, которое мне нужно с тобой обсудить. Очень деликатное. Только ты мне можешь помочь, а больше никто.
– Надо же, – удивился Чесноков и тут же предложил: – Рандеву? Завтра в столовке?
– Дело, Вова, срочное. Где ты сейчас находишься?
– Меня всегда восхищала твоя напористость, – проворчал тот. – Я в ресторане возле нашего с тобой любимого рекламного агентства. Попиваю белое винцо в компании прекрасных женщин.
– Понятно, в одиночестве хлещешь пиво и жуешь кольца кальмаров в панировке. Даже знаю где. В трактире «Избушка лесника», сто раз видела, как ты оттуда вываливался после обеда.
– Ну и что? – обиженно переспросил Чесноков. – Хорошее место, кормят вкусно и недорого. Я, в отличие от тебя, в начальники не выбился, мне приходится на всем экономить. Сидим с ребятами, анекдоты травим.
– Мне нужно с тобой встретиться, – не допускающим возражений тоном сказала Саша. – Я тоже тут, неподалеку. Можешь пока расплатиться за свой экономичный ужин.
– Предлагаешь бросить компанию? А что мне за это будет?
– Куплю тебе твой любимый кофе с имбирным сиропом. Выходи к своему автомобилю через десять минут. Я видела, где он припаркован.
К этому моменту темнота сгустилась окончательно, хотя две ленты фонарей неплохо освещали улицу. Зелень на бульваре посерела, кусты превратились в черные кляксы. Чесноков уже прогуливался возле своей пыльной машины. Вместо приветствия Саша просто сунула стаканчик с кофе ему в руки и остановилась так, чтобы видеть его лицо.
Бывший бойфренд, высокий и поджарый, с глазами, вечно блестящими, как у гончей, почуявшей лису, любил пускать пыль в глаза. В свое время Саша, как и другие девушки, купилась на те сказки, которые он о себе рассказывал. Будто он собирает винил, занимается греблей и читает Страбона. Как позже выяснилось, этот врун собачий собирал марки, с трудом переплывал бассейн и обожал комиксы. Связавшись с Чесноковым, Саша просто-напросто поддалась всеобщему сумасшествию, которое, как правило, начинается с какой-то одной барышни, которая объявляет, что этот парень – классный.
– Вот спасибо, Шурочка! – обрадовался Чесноков, схватив стаканчик с кофе и жадно его понюхав. – Ты всегда была доброй.
«Ну да, – подумала Саша. – Ты считаешь, что доброта – это слабость. И совсем меня не боишься, а зря».
– Я добрая до определенных пределов, – призналась она и посмотрела на Чеснокова испытующе. – Что ты улыбаешься, как Буратино?
– Рад тебя видеть, – соврал тот и сделал первый, самый упоительный глоток кофе. – М-м-м… Вот счастье-то! Так для чего же наша внезапная, так сказать, встреча?
– Мне нужно задать тебе один вопрос.
– Тогда, быть может, посидим в машине? Включим музычку?
– Нет.
– Жалко.
– Вова, – проникновенно начала Саша и крепко взяла его за пуговицу рубашки, точно зная, что он не отскочит назад, чтобы не испортить дорогую вещь. – Давай-ка вернемся в прошлое.
Чесноков расставил руки, чтобы случайно не облиться кофе, и посмотрел на Сашу сверху вниз.
– Не нравится мне это, – ответил он. – Если бы ты сказала: «Давай вернемся в прошлое», я бы подумал, что тебе снова хочется со мной замутить. Но «давай-ка» звучит подозрительно.
– Два года назад, – заявила Саша, – ты меня подставил.
– Я?! – воскликнул Чесноков, невольно дернувшись. – Что за ерунда такая!
Врать он умел отлично, но Сашины чувства были обострены до предела, и она сразу поняла, что попала в точку.
– Это из-за тебя Горохов меня бросил, – уверенно заявила она. – Я хочу знать, за каким чертом ты сочинил гадкую басню о том, что я встречаюсь с вами обоими одновременно.
Она отпустила его пуговицу, и Чесноков мгновенно принялся за кофе. Он делал один глоток за другим, вероятно, чтобы выгадать время.
– Ну? – Саша грозно сдвинула брови.
– Шурочка, у тебя ложная информация, – начал было отпираться тот, но Саша внезапно сильно толкнула его ладонью в грудь.
Чесноков отлетел назад и стукнулся спиной о свою машину. Саша подступила к нему и прижала к дверце обеими руками.
– Что еще ты наболтал обо мне Горохову?
– Ничего, клянусь! – в голосе Чеснокова было столько экспрессии, что любой другой человек купился бы.
– Вова, как ты думаешь, почему мы с тобой расстались? – ласково спросила Саша.
– На тебя что-то нашло, – быстро ответил Чесноков, на этот раз совершенно искренне.
– Нет, я просто не люблю маменькиных сынков. А ты – типичный маменькин сынок. И если твоя маменька узнает, какой гигантский кредит ты взял под залог ее любимой дачи и что каждую минуту она рискует ее лишиться, тебе небо с овчинку покажется.
– А может быть, я его уже погасил? – Чесноков приосанился, но было ясно, что это просто бравада.
– Рассказывай сказки. Тебе негде взять такие деньги. Так что я могу открыть твоей маменьке глаза на истинное положение дел.
– Не надо. – Чесноков схватил свободной рукой Сашу за запястье и попытался отодрать от себя. – Не впутывай маму в наши отношения.
– У меня просто нет другого выхода. – Саша отступила и подбоченилась. – Если ты и дальше собираешься мне врать…
– Она меня шантажировала, – мрачно заявил Чесноков, выбросив пустой стаканчик в ближайшие кусты. – Кира, я имею в виду. Прямо как ты сейчас. Все вы, бабы, одинаковые.
Саше потребовалось несколько секунд на то, чтобы переварить информацию.
– Чем же она тебя шантажировала? И когда вообще ты с ней успел познакомиться?
– Это она со мной познакомилась. – Чесноков сложил руки перед собой, потом поправил воротник рубашки и в конце концов засунул большие пальцы за пояс джинсов. История, которую приходилось вспоминать, откровенно ему не нравилась.
– Коротко и внятно, – потребовала Саша. – Оставь оправдания при себе.
– У меня был роман с моей научной руководительницей, – быстро сказал Чесноков. – Кира нас выследила и собиралась сдать. Пообещала сделать все, чтобы мой диплом отправился в помойку. Глупая была ситуация… Она настоящая ведьма, эта Кира, – с досадой добавил он. – Собрала такой компромат – пальчики оближешь. Если бы мама узнала, что я связался с преподом, она бы меня убила. Тем более та была замужем за деканом. Так что, видишь, Шурочка, у меня не оставалось, так сказать, выхода.
– Ты меня предал, – процедила Саша, – из-за своих шашней с какой-то теткой.
– А ты меня бросила. Из-за того, что влюбилась в какого-то Горохова.
– Ну и чего дальше-то было? – Саша боролась с обидой, гневом и отвращением.
– Кира просто появилась из ниоткуда и выложила, так сказать, карты на стол. Она придумала план. Я зову тебя на свидание, мы активно целуемся и обнимается. А она снимает это на камеру и показывает Горохову. Ну и…
– Вы с Кирой сфабриковали доказательства моей измены, – с горечью констатировала Саша. – Ты обманом заманил меня после работы в заросли акации.
– Передо мной поставили задачу: разыграть интимную сцену в укромном месте. И я ведь придумал, как выманить тебя после работы в аллейку!
– Что, гордишься своей находчивостью? – саркастически воскликнула Саша.
– Я гордился, пока твой Горохов не приперся. Думал, он всю душу из меня вытрясет. Даже испугался, если честно. Он сильный, как буйвол. Знаешь, каких трудов мне стоило не слить Киру?
– Но ради жены декана ты выстоял.
Саша чувствовала себя так, словно у нее поднялась температура: внутренняя дрожь, жар, сухие губы, воспаленные глаза – все признаки болезни налицо. Но, конечно, виноват в этом был не вирус. «Если бы я узнала все это вовремя, – лихорадочно размышляла Саша, ломая пальцы и не замечая этого. – А сейчас, черт побери, уже поздно». Ей неожиданно пришла в голову странная мысль, будто два года назад в нее врезался поезд, и все это время она лежала в коме. Вот только сейчас очнулась и узнала, что произошло. А пока она находилась без сознания, другие жили, любили, делали карьеру и рожали виталиков.
– Слушай, мне ужасно неудобно, что я… ну, типа… причинил тебе боль…
– Типа? – вздрогнула Саша, очнувшись от своих мыслей. И свистящим шепотом протянула: – Ах, тебе неудобно?
– Только не говори, что собираешься меня бить, – воскликнул Чесноков, отпрыгивая в сторону. – Я, между прочим, во всем тебе признался, а это было не так уж и легко.
– Ты ведь даже не понимаешь, что натворил, – обреченным тоном сказала Саша. – Испортил мне жизнь.
– Нет, Шурочка, ты уж, пожалуйста, не делай таких, так сказать, обобщений. Жизнь человек может испортить себе только сам.
– Что ж, тебе лучше знать, – ответила Саша, почувствовав, как внутренняя лихорадка сменяется свинцовой усталостью. – Все, я пойду.
Она развернулась и побрела прочь.
– Только не присылай ко мне Горохова, – озабоченно крикнул ей в спину Чесноков. – Ему я не признаюсь. Мне, знаешь ли, жизнь дорога.
– Пошел к черту, – не оборачиваясь, бросила Саша.
– И нечего меня выставлять негодяем, – продолжал разоряться Чесноков. – Ты бросила меня ради Горохова. Может, я вам обоим мстил!
Саша ехала домой «на автомате», машинально подчиняясь правилам дорожного движения. Но по-настоящему не видела ни светофоров, ни разметки, ни поворотов. Она смотрела внутрь себя, выстраивая из рассыпавшейся на кусочки картины мира новую реальность. Оказывается, Стас ее вовсе не разлюбил и не бросил ради Киры. Кира осаждала его, как римляне Сиракузы, и в конце концов он пал. Кира оклеветала Сашу, надеясь, что Стас сначала возненавидит «неверную» невесту, а потом разлюбит – или наоборот. «Он ни о чем меня не спросил, – думала Саша обреченно. – Не кричал, не обвинял. Просто бросил меня, и все».
Она смотрела на дорогу незрячими глазами. Город вплывал в машину через лобовое стекло и уносился прочь: туда же, куда унеслась ее любовь – в небытие. Сашины чувства перетекали из одного в другое, меняясь с немыслимой быстротой. Злость превращалась в гнев, гнев – в печаль, и в конце концов на нее снизошло равнодушие, благодаря которому она смогла нормально припарковаться и добраться до квартиры.