– Что с тобой такое? – спросила Ольга Сергеевна в ту же секунду, как только увидела дочь на пороге.
– Папа не хочет возвращаться, – сразу же ответила Саша.
Наверное, это было жестоко, но у нее просто не хватило сил придумывать подходы, чтобы смягчить удар. Кроме того, ей требовалось отвлечь внимание от себя, чтобы мама не почувствовала ее горя и не вгрызлась в самое сердце – из лучших побуждений, разумеется. Когда Саше бывало плохо, ей всегда хотелось спрятаться, как зверьку, отлежаться в тишине и темноте, и всякое сочувствие ее только обременяло.
– Да я и не рассчитывала, что он вернется, – удивленным тоном ответила Ольга Сергеевна. – Ты что, правда думала, будто я питаю какие-то надежды? Конечно, я до сих пор злюсь на него и обижена, но я же не дурочка. Что он тут видел? Дом – работа, дом – работа… А теперь вот вырвался на волю, ездит из одной страны в другую вместе с женщиной, рядом с которой чувствует себя молодым. Это же… прекрасно! Давай простим его, Сашка, а?
– Ты что, пьяная? – спросила Саша без особого интереса.
После чего скинула туфли и швырнула сумочку на банкетку. Сумочка ударилась о стену и перевернулась, нелепо встав на ребро. Но Саша оставила это без внимания.
– Я не пьяная, я – здравомыслящая. Я – мудрая, – ответила Ольга Сергеевна, следуя за дочерью на кухню.
Саша достала из холодильника кувшин с морсом, налила себе полный стакан и залпом выпила.
– Ты два года ковыряла мою печень чайной ложкой, – сказала она раздраженно. – Ты не могла забыть папиного предательства. И вдруг – здрасьте! – в один миг стала эталоном доброты.
– Понимаешь, я тут представила, что будет, если он вернется и я его прощу, – с каким-то детским азартом принялась объяснять Ольга Сергеевна. – Будет сущий кошмар!
– Ты начнешь сравнивать себя с Линой, – сказала Саша, – мы уже это обсуждали, кажется.
– Нет, это ОН начнет сравнивать меня с Линой, – Ольга Сергеевна тоже налила себе морса. – А даже если он не станет сравнивать, я решу, что он сравнивает. В конце концов мы оба сойдем с ума и снова разругаемся. Только ему уже некуда будет уходить, понимаешь?
– По-моему, это какая-то чушь собачья, – заявила Саша. – Сплошная демагогия. Ты или хочешь вернуть человека, или не хочешь – все очень просто.
– Нет, непросто, – Ольга Сергеевна неожиданно разозлилась. – Это в восемнадцать лет все просто. Когда у молодого мужа за плечами только средняя школа и пара поцелуев на выпускном вечере.
– Сдается мне, ты совсем не знаешь, чем живут нынешние школьники, – скептически заметила Саша.
– Лина, какая бы она ни была, все же человек – со своими чувствами и надеждами.
– Да ты что? – хмыкнула Саша.
Она держалась изо всех сил. Ей хотелось улизнуть в свою комнату, закрыться на замок, упасть на кровать и – думать. Думать о том, как теперь быть.
– Не ерничай, – одернула ее Ольга Сергеевна, плюхнувшись на стул и обмахнувшись кухонным полотенцем, подвернувшимся под руку. – Ты вот в прошлый раз заморочила мне голову, и я стала строить дурацкие планы. И сейчас мне стыдно.
– Так вы с папой уже договорились о встрече? – Саша бродила по кухне, совершая беспорядочные и бессмысленные действия вроде открывания и захлопывания дверцы холодильника.
– Да, на послезавтра, – ответила Ольга Сергеевна столь озабоченным тоном, словно говорила о записи к врачу. – И что-то подсказывает мне, что встреча будет короткой и неловкой. И абсолютно бессмысленной.
– Может быть, – рассеянно ответила Саша, приложив руку ко лбу.
Ольга Сергеевна посмотрела на нее удивленно. Она рассчитывала на бурную полемику, мечтала жарко спорить, выплескивая все, что передумала за сегодняшний день.
– У тебя что, температура?
– Нет, просто голова болит, – ответила Саша.
Почему она сразу не соврала про головную боль? Надо было начать притворяться прямо в коридоре. Не пропало бы столько времени.
– Хочешь прилечь? – озабоченно спросила Ольга Сергеевна.
– Да, выпью таблетку и лягу.
Улизнув из кухни, Саша ворвалась в комнату, захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной. Все, она одна. Сердце ее дрожало и трепетало, будто подвешенное на ниточке. Стас считает ее предательницей. И если она ничего ему не объяснит, будет считать так до конца жизни. Она вспомнила его оживленную физиономию во время встречи на бульваре и неожиданно поняла, что он только притворялся веселым. Он играл, как и она. Даже если ему отлично живется с Кирой, предательства он, конечно же, простить не мог. Горохов – не мог.
– Неужели дома никого нет? – удивился Стас, стаскивая с себя куртку.
У него был радостный вид, и румянец на щеках ясно говорил о том, что от метро он шел пешком – наверняка энергичным шагом. И то, что машину пришлось отдать в ремонт, не сильно его расстроило.
– Почему никого? Я есть, – ответила Кира, нахмурившись. – Проголодался? – Она подалась к нему и поцеловала тягучим влажным поцелуем, как будто запечатала мужу рот сургучом.
Стас проголодался, но признался в этом с неохотой. Он не любил, когда Кира его кормила. Сначала она суетилась на кухне, яростно громыхая посудой, а потом садилась напротив, подперев подбородок кулаком, и неотрывно смотрела, как он ест. Стас при этом чувствовал себя так, будто голым вышел на балкон. Он попытался вспомнить, когда Кира начала его раздражать, но у него так ничего и не вышло. Начала – и все. Может быть, это происходило постепенно, мелочь к мелочи, слово к слову. А может быть, случилось однажды совершенно внезапно.
В начале их отношений он жадно пил ее сочувствие, как засохший цветок воду. Разрыв с Сашей сбил его с ног, почти уничтожил. Вся его жизнь в тот момент пошла наперекосяк, он едва не лишился средств к существованию, потому что никак не мог взять себя в руки и полноценно работать. Поняв, как она нужна ему, Кира перестала топтаться на обочине его жизни и смело в нее вошла. Она сама сделала ему предложение, намекнув на то, как будет задета Саша его скоропалительной женитьбой. Возможно, Саша действительно оказалась задета. Но Стас об этом так и не узнал.
Соблазнившись запахом жареной картошки, он покорно проследовал на кухню, уселся на стул и теперь наблюдал за ритуальными действиями жены. Она была красивой. Статной, гибкой, полной жизни. Вообще она обладала массой достоинств, которые Стас, конечно, замечал. Беда в том, что они впечатляли его ум, но не трогали сердце.
– А ты сама-то будешь есть? – спросил Стас с надеждой.
Если Кира бывала голодна, она переставала пялиться на него, и они порой очень даже неплохо болтали обо всем на свете. Как прежде, когда просто дружили и приятно проводили время за чашечкой кофе.
– Нет, я уже поела, – ответила жена, схватившись за сковородку. – Теперь – твоя очередь.
Кира поставила тарелку с картошкой и котлетами перед Стасом, потом наклонилась и поцеловала в макушку. От нее пахло сливочным маслом.
– Я тебя так люблю, – сказала она привычную фразу привычным тоном. – Ты ведь меня не бросишь?
Стас весь покрылся липкой паутиной страха. Кира как будто подслушивала его мысли. Он не раз собирался бросить ее, а совсем недавно думал об этом всерьез. После встречи с Сашей.
– Господи, с чего ты взяла? – Он грубовато высвободился и посмотрел на нее снизу вверх.
– Ни с чего. Просто спрашиваю.
Помнится, в самом начале их отношений Стас втайне гордился тем, что по нему вот так вот сходят с ума. Это тешило его мужское самолюбие. Но в последнее время Кирино чувство начало ассоциироваться у него с несущимся навстречу грузовиком.
– Я не собираюсь тебя бросать, – с досадой в голосе сказал Стас. – Такая формулировка тебя устраивает? Ты довольна?
– Да, – ответила Кира и улыбнулась, как кошка, задушившая канарейку. Кажется, он только один раз видел у нее такую улыбку – когда надел ей на палец обручальное кольцо. – Я довольна. Хочешь, посмотрим вместе какое-нибудь кино?
Стас подумал, что совместный просмотр фильмов ассоциируется у его жены со счастливым браком. Возможно, в этом есть доля правды. Если двое вместе смотрят телевизор, значит, в душе у них мир, и в доме тоже мир, и вообще все у них хорошо.
– Сериал про добрых врачей или злобных горничных? – тем не менее с ухмылкой спросил он. – Нет уж, спасибо.
– Сам можешь выбрать фильм, – Кире, кажется, было все равно, что смотреть, лишь бы со Стасом.
– Ладно, уговорила, только сначала я приму душ, – сдался тот.
Отправился в ванную, включил горячую воду и начал раздеваться, но потом вспомнил, что забыл взять халат, и вернулся в комнату.
Кира стояла возле окна с его телефоном в руках и лихорадочно нажимала на клавиши. В этот момент она напоминала авантюристку из любимых ею сериалов, которая должна была добыть информацию до возвращения врагов, и не успела.
– Кира, ты что, читаешь мои эсэмэски?! – поразился Стас, остановившись в дверях. Приходя домой, он бросал мобильный где попало и никогда не думал о том, что жена сует в него нос.
Кира спрятала руку с телефоном за спину и прикусила нижнюю губу. На ее лице появилось выражение оскорбленного достоинства, перемешанного с ослиным упрямством.
– Читаю, – ответила она звонким голосом. Деваться ей было решительно некуда.
– И давно ты этим занимаешься? – рявкнул Стас. Он вдруг запаниковал, хотя среди его сообщений не было ни одного компрометирующего.
– Какая разница? – Она смотрела на него с вызовом.
Стас не знал, как выразить свой протест, который поднимался внутри душной волной.
– Тебе не стыдно?
– Мне не стыдно, потому что ты от меня что-то скрываешь! – воскликнула Кира и выразительно потрясла мобильником в воздухе. – Я чувствую, что скрываешь. У тебя кто-то появился, да? Может, это твоя бывшая?
Сердце Стаса против воли екнуло. Неужели Кира что-то прознала про его недавнюю встречу с Сашей? Что, если Борька проболтался? Нет, не может быть. Как бы Боря ни накидывался на Стаса, ссорить друга с женой он точно не стал бы. И ведь номер Саши Зиминой именно Борька удалил из списка контактов. То есть Кире нечем крыть.