— И что, если нравился? — настаивала сова. — Любой «ты» — это психический образ, как и мой, а всё объективированное — не Я.
— Как скажешь, но я думаю, что для тебя это всё равно имеет значение! — настаивал кролик.
— Это всего лишь сентиментальность в относительности, — проухала сова. — Разве может иметь значение, какими кажутся эти образы — «живыми» или «мёртвыми»?
— Сентиментально, конечно, может! — упорствовал кролик.
— Это часть жизни-сновидения, — заключила сова. — К тому же, и это главное, Я не могу умереть, а может только то-что-не-есть-Я.
— А тогда ты можешь жить, или жить может только то-что-не-есть-ты? — спросил кролик.
— «Жизнь» — это просто психические представления, растянутые в «пространстве» и «времени», — терпеливо объяснила сова. — Я не могу ни «жить», ни «умереть».
— Тогда что ты можешь делать? — спросил кролик смело.
— Ничего, — ответила сова, — как и нет ничего, что может быть «сделано». Я ЕСТЬ.
— Звучит безрадостно! — заметил кролик удручённо.
— И это тоже относительно, по контрасту с его противоположностью, — настаивала сова. — Абсолютно, противоположности и противоречия не имеют смысла, и потому не существуют с истинной точки зрения.
— Это звучит ещё безрадостнее! — отважился кролик.
— Относительное не может судить Абсолютное, — объяснила сова коротко, — потому что Абсолютное — это всё, что есть относительное, когда оно перестаёт быть относительным.
— Значит, это не безрадостно? — спросил кролик.
— Это вообще не что-то. Если бы это было чем-то, оно было бы не абсолютным, а относительным! — заметила сова.
— Даже если это и не безрадостно, это звучит немного одиноко, — задумчиво пробормотал кролик.
— Одиноко! — проухала сова, хлопая огромными крыльями. — Кооо-мууу-чеее-мууу-гдеее? Мы все ЗДЕСЬ: это то, что все мы ЕСТЬ!
— Тогда где это? — спросил кролик.
— Это там, где ты ЕСТЬ, всё, что ты ЕСТЬ, и ничто, кроме того, что ты ЕСТЬ, — сказала сова, устремляя на кролика взгляд своих пронзительных глаз. — Как ты можешь «жить» или «умереть», если ты ЕСТЬ как Я?
25. «Чистые сердцем»
— Смотри, кто идёт! — воскликнул кролик, широко раскрыв глаза. — Открой глаза!
— Это излишне, — ответила сова. — Я прекрасно вижу и с закрытыми глазами.
— Ну и кто это? — спросил кролик.
— Это единорог, — ответила сова бесстрастно.
— Чертовски любопытно, кто же это такой?
— «Чёрт» здесь не к месту, — пробормотала сова, — это боголюбивое животное.
— Надёжное? — спросил кролик.
— Относительно, — ответила сова, — в основном надёжное. Соответствует форме, где бы ни встретился.
— И он понимает, как устроены вещи? — спросил кролик с сомнением.
— Понимает, — ответила сова, — по крайней мере основы, но сейчас его не понимают.
— Он говорит разумно? — спросил кролик.
— А кто-нибудь говорит разумно? — ответила сова. — Для тебя — вероятно, нет: учитывая, что он думает о твоём понимании.
— Тогда лучше ты веди разговор, — скромно заключил кролик.
— Возможно, он предпочтёт говорить с тобой о Боге, — заметила сова.
— А ты не можешь говорить о Боге? — спросил кролик.
— Говорить? Конечно, могу, — ответила сова, — но на самом деле мне нечего сказать о том, что Я есть.
— Почему это? — спросил кролик.
— Потому что об этом невозможно что-либо сказать, — заключила сова.
— Да пребудет с тобой Бог! — сказал единорог, кланяясь кролику. — И с тобой! — подняв рог к сове.
— И с тобой, — ответил кролик вежливо.
— Я с вами, — ответила сова.
— Ах, да, — сказал единорог, слегка растерявшись, — да, совершенно верно. Бог есть любовь, — заявил он, — а мы Его дети.
— Я рад, — сказал кролик, — любовь приносит покой и утешение!
— Любовь — это концепция, — заявила сова, — поэтому «Бог» также должен быть концепцией, если Он «любовь» — хотя чем бы «Бог» ни был, это непостижимо.
— Это действительно так, — согласился единорог, вежливо взмахнув рогом.
— Кроме того, «любовь» — это всего лишь противоположность «ненависти», — сказала сова, — и к тому же полный вздор. Пожалуйста, используй слова правильно.
— Конечно, конечно, — сказал единорог добродушно. — Это просто обычай называть это «любовью». Какое слово предпочла бы ты?
— Единственность, — сказала сова, — не точно — ни одно слово не может быть достаточно точным в относительности — зато не сбивает с толку.
— Несомненно, — сказал единорог, — если таково твоё предпочтение: Бог есть Единственность.
— У меня нет предпочтений, — ответила сова, — но «единственность» по крайней мере имеет смысл.
— Воистину какое-то древнее Писание гласило: «Единственное доказательство Его существования — это Единение с Ним», — согласился единорог.
— Это «Упанишады», если я не ошибаюсь? — предположила сова.
— Несомненно, несомненно, — сказал единорог, — или, как сказал один христианский мудрец: «Бог ближе ко мне, чем я сам».
— Я действительно ближе, — согласилась сова.
— Так давайте помолимся, — предложил единорог. — Вы согласны?
— Да, конечно, — сказал кролик, — что может быть лучше? Можно, я попрошу свежего молодого клевера, хотя ещё не сезон?
— Ну, — сказал единорог с сомнением, — мы можем попробовать!
— Молитва — это не прошение, — оборвала их сова, — молитва — это единение!
— Совершенно, совершенно верно, — согласился единорог. — Ты абсолютно права!
— Жаль! — разочарованно вздохнул кролик. — Тогда давайте помолимся о единении.
— Единение — это не «вещь», о которой можно молиться, — объяснила сова. — Молитва, подлинная молитва и ЕСТЬ единение.
— Да, воистину, — согласился единорог, — так и есть. В конце концов, Небесное Царство находится внутри, не так ли? Сам Господь сказал это!
— Как истинно, как утешительно! — сказал кролик.
— То, что Он имел в виду, истинно, — заметила сова, — но не то, как это истолковывают.
— Почему? — спросил кролик.
— Нет никакого «вовне», которое содержало бы в себе «внутри», — объяснила сова. — «Внутри» — это то, что есть «Небесное царство», а не то, где оно есть. Это всё, что Он сказал и что Он имел в виду. Если Он говорил, то чтобы мы могли понять правильно, а не неправильно.
— Я не понимаю, — пробормотал кролик нерешительно.
— Господь говорил не о твоём драгоценном «внутри», мой дорогой зайка, — объяснила сова. — Он указывал на то, что Небесное Царство — это само «внутреннее»!
— Верно, верно, — согласился единорог вежливо. — Какой ты прекрасный толкователь!
— Небесное Царство звучит замечательно, — вмешался кролик, — но как быть с Земным Царством? Разве мы не имеем к нему более непосредственное отношение?
— Кажется, я припоминаю, — сказала сова, — что людей предостерегали от мыслей о том, что я пришла, чтобы сеять мир на Земле, а не меч!
— Ещё как! — заметил кролик, уныло опуская уши.
— Но Он также сказал: «Сам я Ничего не могу сделать»! — заметил единорог.
— Невероятно очевидное утверждение, — сказала сова. — Что может сделать какой-то феномен сам по себе? Полная банальность!
— Но ведь это мы сами всё так запутали! — возразил единорог.
— Нет никаких «нас», — сказала сова сухо, — которые могли бы что-то сделать или не сделать!
— Это так, конечно же, — признал единорог, — но Господь также сказал: «Прежде чем был Авраам — Я ЕСТЬ».
— Очевидно, — заявила сова, — как утверждал один христианский святой: «Слово „Я“ выражает чистую сущность Бога».
— Он также сказал: «Я есть ТО-ЧТО-Я-ЕСТЬ»! — прибавила сова после небольшой паузы. — Были ли когда-либо сказаны слова более великие, чем эти?
— Безусловно, нет, — тепло согласился единорог. — Я думаю, что мы все согласны, что религия — величайшая из вещей, не так ли?
— Она делает нас такими счастливыми! — проговорил кролик, вздыхая печально. — Разве мы не должны поблагодарить Бога?
— «Благословенны чистые сердцем — они увидят Бога»! — процитировал единорог. — Разве это относится не к нам?
— Спасибо, — заключила сова, официально кланяясь, — так и будет, так и было бы сейчас, если бы ваши «сердца» были «чистыми».
— А как «сердце» может быть нечистым? — поинтересовался кролик, почёсывая одно ухо.
— «Сердце» в основных языках, — ответила сова, — обычно означает то, что сейчас мы называем «умом».
— А наш ум нечист? — продолжил кролик, опуская глаза.
— Слово «чистота» означает «без примесей», или целостность, и ничего более, — объяснила сова терпеливо, — но вы расщеплённые, и потому «нечистые».
— И поэтому я не могу увидеть Бога? — пробормотал кролик в задумчивости.
— «Видеть Бога» означает «быть Богом, с целостным умом», — настаивала сова, — так что «целостные умом будут Богом и так будут благословенны», как было замечательно сказано. Также слово «целостный» является синонимом слова «священный» — наш друг, вероятно, предпочтёт это слово.
— Именно так, — подтвердил единорог, — это священно.
— То есть, ты имеешь в виду?.. — задумался кролик.
— Такой, как Бог, — проухала сова, расправляя свои огромные крылья, — и только Бог ЦЕЛОСТЕН.
26. Метрически
— Дружественные создания, эти боголюбивые животные. С ними совсем не трудно! — заметил кролик.
— Эмоциональный, аффективный подход, долгий и трудный, — объяснила сова. — Только особенно одарённые могут отойти от своего воображаемого «я», несмотря на эмоции.
— Почему? — спросил кролик.
— Искать Бога там, где Бог не является Богом, — это объективность, — резко ответила сова. — Позитивный путь беспределен!
— Так какой путь наилучший? — поинтересовался кролик.
— Нет «наилучшего» пути, — ответила сова, — только кружной или прямой!