– Подожди, пожалуйста! Мы можем поговорить о…
О Санте, если хочешь.
– О Санте? И что же о ней?
– О, о том, как она прекрасна. И в глубине сердца невинна. Она и я очень близки; она рассказывает мне все свои секреты.
– Она?
– Да. – Голос понизился до шелкового шепота. – Заходи и поговорим.
– Что за секреты?
– Он мне рассказывала о тебе, Билли. Заходи, я включу свет и мы займемся долгим приятным разговором.
– Я могу задержаться на минуту. – Ему было страшно пересекать этот порог, но ему было интересно, что это за мужчина и что ему могла сказать Санта. – Никто из этих змей сейчас здесь не ползает?
– О, нет. Ни одна. Что я, сумасшедший?
Билли усмехнулся.
– Нет.
Он сделал первый шаг, и обнаружил, что второй было сделать гораздо легче. Он вступил в холодную и влажную на ощупь темноту и попытался нащупать своего собеседника.
– Эй, где…
У него за спиной захлопнулась дверь. Щелкнул замок. Билли резко развернулся: его затуманенный пивом мозг работал с ужасающей медлительностью. В следующий момент вокруг его шеи, чуть не задушив, обвилась толстая веревка. Под ее тяжестью он упал на колени и попытался скинуть ее, но к его ужасу она заскользила под его пальцами и затянулась крепче. Голова Билли отяжелела.
– Парень, – прошептала приближающаяся фигура, – вокруг твоей шеи боа-констриктор. Если ты будешь сопротивляться, он задушит тебя. Билли застонал, по его щекам потекли слезы ужаса. Он схватил существо, тщетно пытаясь освободиться.
– Я позволю ему убить тебя, – торжественно предупредил мужчина. – Ты, пьяный, ввалился сюда не соображая, куда попал…
Я же не буду отвечать за твою ошибку! Не сопротивляйся, парень. Просто слушай.
Билли замер, сдержав крик. Змеелов встал рядом с ним на колени так, чтобы шептать Билли не ухо.
– Ты должен оставить эту девушку в покое. Ты знаешь, кого я имею в виду. Санту. Я видел тебя вечером в шоу и видел позже на вечеринке. О, ты меня не видел…
Но я был там. – Змеелов схватил Билли за волосы. – Ты умный парень, да? Умнее, чем Чалки. Скажи «да, мистер Фиттс».
– Да, мистер Фиттс, – прохрипел Билли.
– Вот и хорошо. Санта такая красивая девушка, да? Прелесть. – Он произнес это слово словно название экзотического яда. – Но я не могу следить за всеми мужчинами, увивающимися вокруг нее, так? Она не понимает. И когда поймет, ей не будет нужен пень вроде тебя. Ты должен оставить ее в покое, а если нет, то я сам позабочусь об этом. Понял?
У Билли перед глазами плыли красные круги. Когда он попытался кивнуть, боа еще сильнее сжал объятия.
– Хорошо. Эта машина шепчет мне по ночам. Ты знаешь, о чем я говорю: «Спрут». О, она говорит мне все, что мне нужно. И знаешь что? Она наблюдает за тобой. Так что, я буду знать все, что ты делаешь. Я могу открыть любой замок, парень…
А мои змеи могут проникнуть куда угодно. – Он отпустил волосы Билли и на мгновение уселся на свои ляжки. Сквозь стук крови в ушах Билли услышал шипение и шелест, раздающиеся где-то внутри шатра.
– Теперь не двигайся, – предупредил Фиттс. Он медленно снял боа с шеи Билли, и тот упал лицом в пыль. Фиттс поднялся на ноги и пнул Билли носком под ребра.
– Если собираешься блевать, то выйди наружу. Давай, убирайся отсюда.
– Помогите мне подняться. Пожалуйста.
– Нет, – прошептал человек-змея. – Ползи.
Щелкнул замок, дверь открылась. Билли, трясясь, прополз мимо мужчины, очертания которого вырисовывались в темноте. Дверь за ним тихо закрылась.
38
Уэйн Фальконер проснулся, когда что-то начало стягивать с него простыню.
Он резко сел, все еще затуманенный сном, и увидел смутную фигуру, сидящую на кровати у его ног. Поначалу он испугался, потому что ему показалось, что это была темная страшная фигура, которую он видел во сне и которая теперь явилась, чтобы сожрать его; но затем он присмотрелся и понял, что это был его отец, одетый в свой желтый похоронный костюм, сидящий со слабой улыбкой на румяном здоровом лице.
– Привет, сынок, – тихо произнес Джи-Джи.
Глаза Уэйна расширились, у него перехватило дыхание.
– Нет, – сказал он. – Нет, ты в земле…
Я сам видел, как тебя туда опускали…
– Видел? Может быть, я и в земле. – Он улыбнулся, показав идеально белые зубы. – Но…
Может быть, ты возвратил часть меня к жизни, Уэйн. Может быть, ты гораздо сильнее, чем думаешь.
Уэйн затряс головой.
– Ты…
– Мертв? Для тебя я никогда не умру, сынок. Потому что ты любишь меня больше всех. А теперь ты понял, как я тебе нужен, да? Поддерживать функционирование «Крестового похода» – это тяжелая работа, не так ли? Работа с бизнесменами, адвокатами, содержание в порядке всех счетов, дальнейшее развитие Похода…
Ты только начал, но уже понимаешь, что все это гораздо сложнее, чем ты думал. Я прав?
У Уэйна снова разболелась голова, разламывая его виски. После похорон головные боли стали гораздо более мучительными. Он пачками глотал аспирин.
– Я не могу…
Я не могу справиться с этим в одиночку, – прошептал он.
– В одиночку. Какое ужасное слово. Оно похоже на слово «мертв». Но ты не будешь одиноким, как и я мертвым…
Если только ты не захочешь обратного.
– Нет! – сказал Уэйн. – Но я не…
– Шшшшш, – Фальконер прижал палец к губам. – Твоя мать в холле, и мы не хотим, чтобы она нас услышала.
Серебристый луч лунного света, проникающий в окно, мигал на пуговицах отцовского пиджака; тень, падающая от Фальконера, была огромной и бесформенной.
– Я помогу тебе, сынок, если ты поможешь мне. Я смогу быть с тобой и направлять тебя.
– У меня…
Болит голова. Я…
Не могу думать…
– Ты просто пытаешься делать сразу несколько дел, не считая еще исцелений. А ты всего лишь мальчик, тебе еще нет и восемнадцати. Не удивительно, что у тебя болит голова из-за этих выпавших на твою долю беспокойств и размышлений. Но мы должны обсудить с тобой, Уэйн, то, о чем ты не должен рассказывать ни единой живой душе.
– Что…
Обсудить ?
Фальконер наклонился ближе к Уэйну. Мальчику показалось, что в глубине его бледных голубовато-зеленых глаз мелькнули красные искорки.
– Девушка, Уэйн. Девушка в озере.
– Я не желаю…
Даже думать об этом. Пожалуйста, не надо…
– Но ты должен! Ты должен принять в расчет последствия твоих действий.
– Она не утонула! – сказал Уэйн со слезами на глазах. – О ней не было ни слова в газетах! Никто ее не нашел! Она просто…
Убежала и все!
– Она под платформой, Уэйн, – тихо сказал Фальконер. – Она зацепилась там. Она уже раздулась как пузырь и скоро лопнет, и то, что останется, упадет в ил. Рыбы и черепахи довершат остальное. Это была дурная, грешная девушка, Уэйн, и ее родители думают, что она просто убежала из дома. Никто и не подумает связать ее с тобой, даже если найдут ее останки. А они не найдут. В ней был демон, Уэйн, и он ждал тебя.
– Ждал меня? – прошептал Уэйн. – Почему?
– Для того, чтобы задержать твое возвращение домой в тот момент, когда мне было плохо. Ты не думаешь, что мог бы спасти меня, если бы знал?
– Да.
Фальконер кивнул.
– Да. Видишь ли, демоны работают всюду. Эта страна загнивает от грехов, и все это нагноение исходит из маленькой разваливающейся лачуги в Готорне. Она призывает для своих целей темные силы. Ты знаешь, кого я имею в виду. Ты знаешь уже давно. Она и ее парень очень сильны, Уэйн; за ними стоят силы Смерти и Ада, и они хотят уничтожить тебя, также, как уничтожили меня. Они ослабили мою веру в тебя, а я понял это слишком поздно. Теперь они работают над тобой и твоей верой, пытаясь сделать так, чтобы ты усомнился в своих исцеляющих силах. Они сильны и злы и должны быть преданы огню.
– Огню, – повторил Уэйн.
– Да. У тебя есть шанс послать их в Адово пламя, Уэйн, если ты позволишь мне направлять тебя. Я буду с тобой тогда, когда ты будешь нуждаться во мне. Я могу помочь тебе с Походом. Ну что, решаешь? Я не умру, если ты этого не захочешь.
– Нет! Мне…
Необходима твоя помощь, папа. Иногда я просто…
Я просто не знаю, что делать! Иногда я не знаю, правильно ли я сделал то или иное или нет…
– Тебе не надо будет беспокоиться, – успокоил его Фальконер ободряющей улыбкой. – Все будет прекрасно, если ты доверишься мне. От твоей головы тебе необходимо принять лекарство, называющееся «Перкодан». Скажи Джорджу Ходжесу, чтобы он достал тебе.
Удивительно, нахмурился Уэйн.
– Папа…
Ты же всегда говорил, что лекарства это грех, а те кто принимает их, исполняют волю Дьявола.
– Кое-какие лекарства грех. Но если тебе больно, если ты смущен, то тебе нужно что-нибудь, чтобы ненадолго снять с себя это бремя ненадолго. Я не прав?
– Я думаю, прав, – согласился Уэйн, тем не менее не припоминая, чтобы отец когда-либо принимал лекарство с таким названием. Он сказал «Перкодан»?
– Я буду с тобой, когда возникнет необходимость, – продолжал Фальконер. – Но если ты кому-нибудь расскажешь обо мне, даже матери, я не смогу возвращаться и помогать тебе. Понимаешь?
– Да, сэр. – Он немного помолчал, а затем прошептал: – Папа, что значит быть мертвым?
– Это…
Как черная дыра, сынок, черная насколько можно себе представить, а ты стараешься выбраться из нее, но не знаешь, где верх, а где дно.
– Но…
Разве ты не слышал пения ангелов?
– Ангелов? – он снова усмехнулся, но его глаза остались ледяными. – О, да. Они поют.
Вдруг он приложил палец к губам быстро взглянув в направлении двери. В то же мгновение послышался тихий стук.
– Уэйн? – раздался дрожащий голос Кемми.
– Что случилось?
Дверь приоткрылась на несколько дюймов.
– Уэйн, с тобой все в порядке?
– А что со мной должно случиться?
Он осознал, что снова был один; фигура в желтом костюме исчезла, и комната вновь была пуста. Мой папа жив! – мысленно закричал Уэйн с бьющимся от радости сердцем.