Несмотря на моё сложное отношение к Ллойсу из-за его навязчивых ухаживаний, я предпочитала репетиции с ним, нежели с его помощником Трентоном Харрисом. Про них с Ларком частенько говорили «нашла коса на камень» — ибо во время репетиций Марлоу и Харрис умудрялись разругаться в пух и прах и довести друг друга, а заодно и всех остальных, до белого каления. Харрис, требовательный и нудный, был начисто лишён деликатности Ллойса и капризы Ларка не воспринимал совсем. Поэтому последние три года — именно столько времени в нашем театре работал Марлоу — репетиции с ними обоими утомляли до крайности.
Харрис, в отличие от Ларка, у маэстро работал давно, и всегда был помощником второго режиссёра. После того как предшественник Ллойса ушёл на пенсию, Трентон всерьёз надеялся, что Говард его повысит, но нет — маэстро взял на освободившуюся должность нового человека, и Харрис, как мне показалось, затаил на обоих небольшую обиду. На Родерика — за то, что не оценил его многолетнюю службу, и на Дерека — за то, что занял «его» вакансию. Палки в колёса не вставлял и вообще никак не проявлял себя в негативном плане, но недовольство было заметно. Хотя бы потому, что последний год я ни разу не видела Харриса в хорошем настроении. Но во время репетиций с Ларком Марлоу оно как-то особенно портилось…
В этот раз Харрис орал на Ларка, что тот слишком жеманничает. Мнётся, как барышня, кокетничает, улыбается слишком широко и обаятельно…
— Ты же дознаватель, демоны тебя раздери! — цедил Трентон, щурясь. Орал он редко, но если уж орал, то можно было сразу залезать под кресло и зажимать руками уши. — Ты вообще видел хоть раз дознавателей? Особенно сотрудников первого отдела?! Они так никогда не улыбаются!
Меня слегка передёрнуло. Да, Харрис прав — они так никогда не улыбаются…
Но Защитница упаси меня влезать в этот конфликт. Пусть сами разбираются.
— Главный герой — герой в первую очередь романтический, — пафосно величал Ларк, снисходительно ухмыляясь. Они с Трентоном всегда казались мне полными противоположностями друг друга, причём почти до карикатурности — Марлоу высокий, хорошо сложён, с густыми светлыми кудрями на голове и правильными чертами лица, Харрис, наоборот, небольшого роста, стройностью не отличается, волосы почти чёрные, по бокам залысины. Странно для мага — маги обычно не лысеют очень долго, но Трентон то ли слишком слабый маг, то ли чем-то болен. — Он должен нравиться женщинам, по нему должны вздыхать в зале. А ты предлагаешь мне его кастрировать!
— Дурак, — припечатал Харрис, пока остальные присутствующие на репетиции фыркали в кулаки. Никто благоразумно не вмешивался. — Улыбаться ты можешь, но не так откровенно и беспечно. Глядя на тебя, никто не поверит в то, что ты один из лучших дознавателей столицы. Гуляка и лентяй — возможно, но не сотрудник первого отдела!
— Не согласен, — мотнул головой Ларк, и его кудрявые волосы красиво взметнулись. — Сотрудник первого отдела должен играть свою роль, и если…
— У нас по сюжету герой должен быть собой, а не играть роль! — зашипел Харрис и неожиданно обратился ко мне: — Айрин, скажи ты ему, что ли!
Я слегка вытаращила глаза под общие смешки. Трентон сроду ко мне не обращался!
— Почему я-то?
— Потому что ты его партнёрша, во-первых! А во-вторых — ты, в отличие от этого идиота, точно видела дознавателей!
Поначалу я подумала, что речь идёт о Гауфе, однако почти сразу сообразила, что этого не может быть — охранники не стали бы болтать о том, что ко мне приходил дознаватель, никому, кроме Говарда. Однако маэстро ничего у меня не спрашивал… То ли не донесли, то ли он ждал, когда я сама расскажу, как это всегда бывало. Последнее вероятнее.
Значит, Харрис имеет в виду мой побег от отца. Логично — если Алана Вилиуса лишили родительских прав, без дознавателей здесь не обошлось.
— Трентон прав, Ларк, — сказала я тихо и мягко, постаравшись изобразить сочувственный взгляд. — Насчёт дознавателей. Тебе лучше немного загасить своё обаяние.
— Спасибо! — искренне поблагодарил меня Харрис, пока Марлоу обиженно дул губы. — Всё, хватит! Ещё один прогон финальной песни, и расходимся. Сегодня…
— Сегодня к нам в театр придёт один из Альго, — раздался в этот момент от двери зычный голос маэстро, и я покачнулась. Остальные и вовсе — кто охнул, кто откровенно вытаращил глаза, кто сел от неожиданности.
Я обернулась. Говард шёл по проходу и, озадаченно наморщив лоб, смотрел отчего-то на меня.
— Я решил предупредить вас заранее, так как всё равно узнаете, и лучше сейчас, чем во время спектакля. Хоть успеете свыкнуться с этой мыслью, — продолжал маэстро, вставая рядом с Харрисом. — Он будет с охраной. И без иллюзорного амулета, как я понял.
— С каких пор к нам в театр ходят аристократы? — откровенно удивлённым голосом поинтересовался Ларк. — Тем более без личины! В Императорском театре раскуплены все места, или что?!
Кто-то откровенно хохотнул, но мне было не до смеха.
Я понимала, кто из Альго придёт и с чем связан его интерес, поняла всё это ещё накануне, когда Арчибальд расспрашивал про сегодняшний спектакль. Его высочество сразу решил, что придёт. Я просто по-глупому надеялась, что он передумает или не сможет — принц всё-таки! — и я получу ещё немного отсрочки.
— Я понятия не имею, — ответил маэстро, разводя руками. — Но ударить в грязь лицом мы не должны. Однако и не перебарщивайте, ребята, это всего лишь Альго, а не сам Защитник.
— А кто хоть это будет? — спросила Райза. Её голос слегка дрожал от волнения. — Не император ведь?
— Не император. Но кто именно, мне не сказали.
— Точно не Аарон, — глупо пошутил Ларк, и на него сразу зашикали. Поминать брата его величества — главу заговорщиков, которого император самолично испепелил на Дворцовой площади в День Альганны, с тех пор считалось дурным тоном. — Ладно-ладно, простите… Надеюсь, это Арчибальд. Всегда мечтал посмотреть на него поближе.
Хотела бы я разделять эти мечты, но увы… Мне никогда не была интересна правящая династия — как и аристократия в целом, — и я не стремилась к их обществу.
Забавная ирония, что из всех девушек столицы, наверняка более заинтересованных в ухаживаниях Арчибальда, дознавательский комитет выбрал именно меня. Закомплексованную и абсолютно не испытывающую восхищения перед его высочеством.
Хотя… нет, вру. Когда Арчибальд накануне дрался с теми двумя сотрудниками первого отдела, я им восхищалась. Правда, не знаю, было ли это истинным восхищением или поддельным? Да и в целом — какие из моих чувств истинные, а какие ложные, внушённые приворотным зельем?
Не знаю…
.
Вернувшись в свою гримёрную, я обнаружила на трюмо букет цветов. Поначалу удивилась — цветы обычно посылали после спектакля, — но, подойдя ближе, поняла, от кого они были, по карточке с гербом правящей династии — золотым орлом. Написано на ней ничего не было, но этого и не требовалось, я и так разобралась, о чём хотел предупредить меня Арчибальд — о своём вечернем визите в театр.
Цветы были удивительные, мне таких ни разу не дарили, и я даже не знала, как они называются. Пышные, похожие на пионы, и разноцветные — белые, светло-розовые и голубые. В сочетании с зелёными листьями это смотрелось очень мило и свежо, совсем не пошло и… безопасно.
Я закусила губу. Хотелось одновременно и плакать, и смеяться, потому что Арчибальд наверняка думал, будто я знаю язык цветов — ему обучали всех аристократов на уроках этикета. Любой титулованный маг должен знать, какие цветы дарить в том или ином случае. Но меня, увы, не учили подобному — Алан Вилиус считал, что это не пригодится. Хотя кое-что из этикета мне преподавали, но не слишком многое — просто чтобы я умела сидеть за столом, пользоваться приборами и вежливо общаться с окружающими. Но, к примеру, танцам меня не обучали совсем. Фардин фактически научил меня всему с нуля, но танцы были нужны для того, чтобы играть в спектаклях маэстро, а для чего мне язык цветов?.. По этой причине я не представляла, что значит подобное сочетание цветов, но отчего-то не сомневалась — оно явно не про страсть и желание. И спросить было не у кого — вряд ли в театре найдётся хотя бы один человек, разбирающийся в подобных традициях аристократов. Если только Говард может быть в курсе… Но не идти же к маэстро из-за подобной ерунды?
Вздохнув, я села на стул перед трюмо, а затем потянулась к букету — захотелось коснуться ладонью цветов. И как только я это сделала, они вдруг вспыхнули золотом, будто налились солнечной пыльцой, а затем из центра каждого цветка что-то вырвалось и стало летать по гримёрной. Охнув, я изумлённо огляделась — по стенам, полу и потолку прыгали маленькие огоньки, похожие на солнечных зайчиков, — они будто танцевали вокруг меня какой-то дикий танец. При этом всё увеличивались и увеличивались… пока не превратились частично в ярких огненных бабочек, частично — в крошечных юрких птичек, которые начали порхать по гримёрной и даже садиться мне на плечи. Эти прикосновения были мимолётными и тёплыми, а не обжигающими, и непроизвольно вызывали у меня улыбку.
Красиво ведь. Настолько красивый и необычный букет мне ещё не дарили…
Я не удержалась и от смеха, когда птички уселись в ряд на трюмо и начали начирикивать одну известную детскую песенку про котёнка и щенка, а бабочки летали вокруг, танцуя под неё, крутились и вертелись так, как ни одна бабочка в природе не делает. Но насколько же здорово это смотрелось!
Всё исчезло, словно растворившись в воздухе, через несколько минут, как только песенка закончилась, но оставило после себя на редкость повысившееся настроение, капельку удивления и привкус любопытства.
Неужели его высочество сам сделал такой букет? Может, всё-таки поручил кому-нибудь? Если поручил, то, скорее всего, не впервые ухаживает за девушкой подобным образом.
Удивительно, но эта мысль показалась мне крайне неприятной…
.
Его высочество Арчибальд появился в зрительном зале в сопровождении двоих охранников за пару минут до начала спектакля. Я как раз начинала воздействовать на зрителей родовой магией… и, увидев принца, едва смогла сосредоточиться на своей работе. Специально старалась не смотреть на него, чтобы не отвлекаться, но глаза сами то и дело возвращались к его высочеству.