составил ейкомпанию. Емунеобязательнобыло плакать,достаточнобыло простосказать, какон расстроен,и что всехорошеетеперькончилась, итакойзамечательныйСталиннавсегда ушел,и другоготакого…
ОднакоСергей неторопилсяэто говорить,а вместоэтогоулыбнулся изаявил, чтоРаиса Кузьминичнавсе хорошеет.Это былоприятно, хотяи не совсемто, что онасобираласьуслышать.
– Какоеогромноегоре! – началаона, приглашаяСергеяприсоединитьсягоревать. –Как же мытеперь будемжить?
Сергейнемногоподумал, непереставаяулыбаться.
–Перестанемсобиратьсяпо субботам? –предположилон.
– Ах, чтовы, –негодующевозразилХворов. – Что теперьбудет состраной?
– А что сней может бытьтакого? –удивилсяСергей.
– Ну какже, –растерялисьХворовы. –Кругом враги,и теперь всеимпериалистынакинутся на нас…
– Мнеказалось, –сказалСергей, – чтопри Сталинекак раз инакинулись.
– Атеперь-то какнакинутся,когдаСталина с наминет, – зловещепообещалНиколайВасильевич.
– Можетбыть, можетбыть, –покивалСергей.
Наступиламногозначительнаяпауза.
– Хотя, сдругойстороны... –начал Сергей.
РаисаКузьминичнанахмурилась.Никаких «с другойстороны» онане хотелапризнавать. Этонарушалоприятноечувствоединения,которое создаваласкорбь повождю.
– Сдругойстороны,теперь естьВенгрия, Болгарияи прочие. Оникак-то живутсебе без Сталинаи совсемничего небоятся.
– Этопотому чтоСталин ихзащищал. Ондержал насвоих плечахвесь социалистическиймир.
–Наверное, емубыло трудно, –поддержал ееСергей. –Учитывая, какнас не любят.Интересно, почему?
– Какпочему? – непоняла РаисаКузьминична.
ПродолжатьразговорСергей непожелал, а вместоэтого еще разсказал, чтовечером приглашаетвсех к себе, иотбыл.
Нозерносомнениябыло посеяно.В квартиру Хворовывернулись свыражениемнекоторойозадаченностина лице и, кудивлениюЛюбовиБорисовны,заговорили отом, кто чтоприноситвечером кБахметьеву всвязи с еговозвращением.
Черезнесколькоминут Сергейс Катюшейуслышали оживленноехлопаньедверей иголоса соседей– домобсуждал ихвозвращение.
– Какиеони милые, –умиленносказалаКатюша, перебираябумажки синструкциями,которые ейдал Барсов.
Сергеймялся, незная, как ейсказать, чтоон хочетпойти кМарине. НоКатюша сама егоопередила.
– Нетеряйвремени, –сказала она. –Анатолий Васильевичведь велел…
Барсоввелелпообщаться свозможнобольшимколичествомнарода в этотдень перед похоронамиСталина. Егоинтересовало,насколькоискреннавсенароднаяскорбь,которая, каквсемизвестно,охватиластрану, – дажете семьи, вкоторых былирепрессированыродственники,оплакиваливождя.
– Хорошо,я кЭнгельманам,– быстросказал Сергейи умчался.
Маринабросиласьему на шею.
– Онитебя выпустили?А делали вид,будто тебятам нет.
– Зря тытуда ходила, –упрекнулСергей. – Еслибы Сталинумер на деньпозже, так быи сидела тамдо сих пор.
Навстречуему вприхожуювышлиГригорий Вульфовичи ЭсфирьМарковна,неся на лицеприличествующееслучаювыражениескорби.
– О,Сергей! –сердечнопожал емуруку ГригорийВульфович. – Яи несомневался,что вы выкарабкаетесь.
– А якексикиспекла, –сообщилаЭсфирь Марковна.Забывскорбеть, онарадостнопредложилапопить чаю.
ГригорийВульфович,потирая руки,вынул изтемногобуфета свинограднымилистьямибутылкуводки.
– Ну, каквообщенастроение? –осторожноспросилСергей.
–Отличное, –потер рукиГригорийВульфович.
– Кха-кха!– громкокашлянулаЭсфирьМарковна.
– Ах, да, –лицоГригорияВульфовича сновапринялоскорбноевыражение. –Горе какое!
– Даладно вам,ГригорийВульфович, –рассмеялсяСергей. – Хотя,говорят, насамом делевсе переживают.
Скорбнаягримасамоментальносползла с лицаГригорияВульфовича.
–Переживают –это не тослово! Всеревут, как… – онмахнул рукой.– Я, может быть,старый дураки ничего не понимаю.Я тутвстретил водворесоседку, у котороймуж ужевосемь лет влагерях, испрашиваю:«Ну чего тыревешь, дура?!Может,наоборот,теперь у тебямужвернется».
– А она? – слюбопытствомспросилСергей.
– Нетолько она. Авсе! Все, ктобыл во дворе,какнакинутся наменя, –пожаловалсяГригорийВульфович, – идавай орать!Чтонеизвестно,что состраной теперьбудет, и чтоони всеосиротели, ичто я врагнарода. Воттак номер, – недоумевалон, – Сталинумер, а я – врагнарода. Илиэто я егоубил? Я имговорю, –продолжал ГригорийВульфович слегкимеврейскимакцентом,отчего егопламеннаяречьприобреталаюмористическиенотки. – Нускажите вымне, умныеженщины,которыемного выстрадалив этой жизни:чего стоиттакая страна,если оназависит отодногостарогонекрасивогогрузина?Неужели в нейнет никого,кто может,наконец,сделать нассчастливыми?Да разве вы,женщины,которыхлишили такихзамечательныхмужей, былитак ужсчастливы ибогаты в этойжизни? Ну чтовы опять ревете?
– А они?
ГригорийВульфовичтяжеловздохнул.
– Я жеговорю – какобезумеливсе. Так наменя накинулись– еле ногиунес. Боюсьтеперь во дворвыйти.
XXIX
ВыйдяотЭнгельманов,Сергейотправился в НКВД.Его бывшиесокамерникиеще сидели, иСергей уговорилБарсова, что«своих» ондолжен освободить.Барсовнисколько несопротивлялся,посколькужелалпосмотреть,поддадутся лиСеливанов сИвановымвоздействиюБахметьева.
ПостаройпамятиСергеябеспрепятственнопропустили вкабинетСеливанова.
– Ну чтовам опятьнадо? – тяжеловздохнул он.Подполковниксправедливопредполагал,чтовнезапноесумасшествиеСкворцовапосле егозагадочногопутешествияв Египетпроизошлоединственнопо причинегнева Бахметьева,и теперьопасался.
Сергейбыл краток.Онпотребовал,чтобы всехобитателейкамерыдвадцатьшесть немедленноосвободили.
Селивановприжал руки кгруди.
–Честноеслово! –сказал он,вытаращивдля убедительностиглаза. –Иванов недаст. Сейчаспока он тутхозяйничает.Я, со своейстороны, –торопливо добавилон, – всейдушой. Но –бессилен.
– Хорошо,– пообещалСергей. –Завтра, вкрайнем случае,послезавтраИванов самбудет умолятьихосвободить. Апока, – оннаставилпалец всторонуСеливанова, итот испуганнопопятился, –береги их какзеницу ока.
Ночью вправительственномномерегостиницымосковскийполковникИванов спалтяжелымпохмельнымсном. Емусниласьвсякая гадость– будто онгуляет ночьюодин на кладбищеи ему тамужаснохолодно истрашно. Он почувствовал,как с негосползаетодеяло и онмерзнет уженаяву. Неоткрываяглаз, онпотянулодеяло насебя и скореепочувствовал,чем услышалрядом с собойкакой-тошорох. Сонслетел с негов одномгновение,потому что снекоторыхпорполковникИванов сталнескольконервозен. Оносторожнооткрыл одинглаз. Рядом снимколыхаласькакая-то белаяфигура.Ивановзажмурился ипопытался залезтьпод одеяло.Оно тут жеснова с негопоползло.
– Молчи ислушай! –раздалсятихийгнусавый голос.
–Привиденийне бывает! –счел своимдолгомшепотомзаявитьИванов.
Фигуратут жезасветиласьпризрачнымсветом идвинулась наИванова,пройдясквозь стол.
– Япришел затобой! –прогнусавилопривидение. –Слишкоммногоневинных душты погубил!
Ивановв ужасемолчал, глядяперед собой.
Андрей,которыйуправлял влабораториииллюзионом,заворчал:
– Ну, чегоон неторгуется?Мол, всесделаю, тольконе губи?Тупойкакой-то!
Ивановне могторговаться,потому чтовсе егомыслительныеспособностибыли парализованыот страха. Вобщем-то, этобыло понятно:трудно былополковнику КГБторговатьсяспривидениемв период тотальногоатеизма.Поэтому онмолчаготовилсябытьперенесеннымвпреисподнююили на кладбище– он не совсемхорошо знал,куда уносятпризракиполковниковНКВД.
– Тебеосталосьтолько одноземное дело, –нараспевпроизнеспризрак, недождавшись,пока Ивановсам начнетторговаться.– И от того, какхорошо ты егосделаешь,зависит сроктвоегопребыванияна этомсвете. Тыслышишь меня?– осведомилосьпривидениеуженесколькораздраженно,потому чтоИвановпродолжалмолчать.
– Какоедело? –разомкнулнаконец устаИванов. Емуудалосьнащупатьпистолет подподушкой, ион сразупочувствовалсебяувереннее.
– Утром… –начал былопризрак, ноИванов прервалего весьманевежливымобразом. Онвыхватилпистолет истал палитьпрямо в него.
–Получай,получай, –торжествовалполковник,выпуская всюобойму.
– Ты глуп,– ссожалениемсказалопривидение иприблизилоськ немувплотную.
Ивановобнаружил,что он весьуже находитсяв белойсветящейся субстанциии, очевидно,приближаетсяк преисподней.
– Нет! –наконецзапротестовалон. – Ты сказал,что у менятут еще естьдело. Скажи,какое!
– Слушай!–прогнусавилопривидение иповедало ему,что утромпервым деломполковник долженосвободитьвсех из камерыдвадцатьшесть. Навсякийслучай привидениеперечислиловсехпоименно.Полковникнемедленнопоклялсявсехосвободить идажепредложилрасписатьсяна чем-нибудькровью.
– И помни!–напутствовалоегопривидение. –Ты будешь живлишь до техпор, пока кто-нибудьне окажетсярасстреляннымпо твоейвине.
НаследующееутрополковникИванов примчалсяв НКВД ссамого утра.
– Что свами? –ужаснулсяСеливанов,взглянув нанего. Егомундир былзастегнут нена ту пуговицу,и волосыстояли дыбом.
Селивановнисколько неудивился,когдамосковскийначальникприказалосвободить…
–Заключенныхиз камерыдвадцатьшесть, – закончилон заИванова.
– Откудавы знаете? –поразился он.
Селивановпоникголовой.
–Товарищполковник! –сказал онгрустно. – Я тутдо вас ужетакогонавидался…
Ивановпочему-то непожелалуточнять,чего именнонавидалсяподполковникСеливанов.Через чассчастливыесокамерникиСергеяпокинулизданиетюрьмы,вежливопровожаемыесотрудникамиНКВД.
Следующиедва месяцаслились дляСергея в сплошнуюбеготню содной работына другую, изпрошлого – внастоящее.Его беда былав том, что онбыл ответственнымчеловеком и,работая винституте,готовился кзанятиямоченьтщательно.Делоосложнялосьтем, что он недолжен былдопустить назанятияхслишкомочевиднойутечкиинформации.Занятия впединститутезаканчивалисьв час, и онмчался в банкк Артемьеву,выручатьВалеру, дажене замечая,чтопереходит изодноговремени вдругое. Когдаон сидел вбанке, емуказалось, чтоПанина сТростниковойсейчас сидятв облупленномобщежитии вдвухкварталах от банказа дощатымстолом,накрытымскатертью сбахромой, илистаюттолстыететради в клеенчатойобложке. Ихсредниепальцы всегдазапачканычернилами,потому чтоавторучкивсегда«текут».
Онпробовал