на, призрак пожелал им удачи, перед тем как исчезнуть в стене раздевалки. Все игроки в один голос утверждают, что привидение было девушкой лет двадцати, высокой, с длинными светлыми волосами и очень красивой. Оно — вернее, она — было в черном бикини. Что ж, если вас преследуют призраки…
Дженнифер заглушила двигатель, выключила радио и вышла из машины. Бреннан окинул девушку критическим взглядом и нахмурился.
— В чем дело?
— Нам нужно поскорее избавиться от твоего бикини. Вот уж что бросается в глаза — куда там лимузину. — Он смотрел на нее столь внимательно, что она непременно вспыхнула бы, не будь взгляд таким холодно-оценивающим. — Ладно, я что-нибудь найду. Лучше бы ты теряла одежду пореже. Хотя…
Похоже, он передумал и не стал договаривать, а просто развернулся и пошел дальше, качая головой.
Они следовали за ней вот уже несколько минут с тех пор, как она отъехала в такси от дома Фортунато. Спектор ехал на заднем сиденье рядом с Астрономом. Глаза старика были закрыты; он не проронил ни слова. Инсулин с Бесом, сидя в обнимку, занимали среднее сиденье. Наверное, они были любовниками. Бес съязвил по поводу бейсбольной формы, но Астроном успел вмешаться, прежде чем Спектор решил убить его.
Девица оказалась совершенно не такой, какую он ожидал увидеть, — довольно красивая и одета совсем не в стиле дорогих шлюх: светло-голубые джинсы и красно-белая футболка с эмблемой хьюстонского университета. Ее короткие темно-русые волосы круто вились.
Когда к крыльцу подъехала машина, девица вприпрыжку сбежала по ступенькам с улыбкой на лице. Им же лучше — не пришлось думать, как проникнуть в дом, а перехватить там, где она высадится, будет легче легкого.
Спектор, не отрываясь, смотрел на Астронома. Старик шумно дышал, руки у него тряслись. Пусть только откроет глаза — Спектор тут же пустит в ход свою силу. Более удобного случая ему не представится.
Астроном открыл глаза. В них еще оставалась сила — слишком много, чтобы Спектор отважился бросить ему вызов. Он отвернулся.
— Интересно, куда это ее понесло на ночь глядя?
— В джокертаунскую клинику. — Астроном с присвистом засмеялся. — Да-да, Несущий Гибель. В то место, где ты, так сказать, появился на свет.
— Я туда не поеду. — Спектор для убедительности замотал головой.
— Нет, поедешь, Несущий Гибель. У тебя нет выбора, — Астроном снова закрыл глаза. — Никакого выбора.
Оставалось только стиснуть зубы. Старый негодяй был прав.
— Вы так уверены, что она едет в клинику?
— Так она сказала таксисту, Несущий Гибель. Там будут еще две женщины. Мне нужны все три. Инсулин и Бес войдут внутрь вместе с тобой. — Астроном помолчал. — Исключительно для того, чтобы тебя поддержать.
Они ехали в молчании, пока такси не затормозило перед джокертаунской клиникой. Лимузин проехал мимо такси и остановился перед пожарным гидрантом. Девушка вылезла из машины.
— Приведите их. — Астроном ткнул пальцем в направлении входа в клинику.
Спектор открыл дверцу, вышел из лимузина и медленно пошел к ярко освещенному входу. Внутри у него все похолодело. В этих стенах он провел худшие дни своей жизни — и большую их часть исходил криком. Чтобы сбежать, ему пришлось убить санитара, и теперь кто-нибудь из персонала мог узнать его.
По лестнице навстречу девице из такси спускались две женщины. Одна, черноволосая, была в черном платье с блестками. Другая, тоже брюнетка, — в сильно декольтированном парчовом платье цвета электрик с разрезом до середины бедра.
— Что случилось? — спросила их девушка в футболке.
— Кройду стало плохо, — сказала брюнетка в черном. — Мы думаем, он впал в кому или что-то в этом роде. Только что был как огурчик — а через минуту вырубился, и мы так и не смогли разбудить его.
— Ручаюсь, вы перепробовали все известные вам способы.
Девушка в футболке улыбнулась. «Знала бы она, что ее ждет», — усмехнулся про себя Несущий Смерть.
За спиной хлопнули дверцы машины. Инсулин и Бес приближались.
Спустя мгновение из вестибюля клиники послышались приглушенные крики, затем звон стекла — дверь разбилась.
— С дороги, придурки! Убирайтесь, а не то я поотрываю вам ваши поганые головы!
Такого здорового и уродливого джокера Спектор никогда в жизни не видел. Все лицо у него было разбито. Верзила взмахнул похожей на дубину ручищей и сорвал с себя белую больничную сорочку, которая закрывала его громадное тело лишь отчасти.
Увидев девушек, джокер осклабился. Они шарахнулись от него к такси, но оно с визгом сорвалось с места.
— А ну-ка идите к папочке, рыбки!
Джокер схватил девушку в парчовом платье. Она попыталась ударить его в пах коленом, но не достала. Спектор взглянул на девушку в черном и прищурился. Это была та самая девчонка, которую он видел на станции метро вместе с сутенером. В этом платье она еще красивее.
— А ты кто такой? — Джокер рывком перекинул добычу через плечо и перемахнул через несколько ступенек разом. — Спортсмен?
Спектор увидел летящий на него кулак и пригнулся; удар пришелся вскользь по левой щеке и опрокинул его на землю. Он откатился в сторону от разбушевавшегося джокера. Взглянуть ему в глаза не удалось — верзила двигался слишком быстро. За спиной у него послышался крик, и Спектор обернулся. Бес тащил русоволосую девушку к лимузину.
Инсулин встала перед верзилой и улыбнулась. Джокер упал на одно колено.
— Черт побери, ты что творишь?
Он уронил женщину, которую нес на плече, и рухнул на нее сверху. Брюнетка поспешно выползла из-под него, не замечая, как рвется на ней парча. Инсулин метнулась к ней, ухватила за локоть и потащила к машине.
Спектор кое-как сел, подумал о бегстве и взглянул на лимузин. Астроном смотрел прямо на него. Шансов уйти не было. И не будет — никогда.
Он двинулся к черноволосой девушке, обхватил ее за талию — она не была напугана, но взгляд казался безумным.
— Похоже, твоя поездка не удалась.
Девушка никак не отреагировала.
— Ни одна из вас не доживет до утра.
И снова никакого ответа.
Проходя мимо лежавшего на асфальте джокера, Спектор от души пнул его в лицо здоровой ногой.
Глава двадцать первая
2:00
Она оглянулась через плечо, выгнула спину так, что под нежной кожей, как два крыла, проступили лопатки, но Тахион не уловил намека. Он взволнованно продирал щетку сквозь спутанные кудри и невидящим взглядом смотрел в зеркало. Досадливо нахмурившись, Рулетка закинула руку за спину и расстегнула белое шелковое платье. Оно с шелестом упало на пол, мягко скользнув по лодыжкам.
Щетка с грохотом полетела на антикварный мраморный столик и разметала несколько хрустальных флакончиков.
— Ну и день! Есть нечто такое в этой дате, что она вечно порождает столько горя! А люди все празднуют. — Он махнул рукой в сторону закрытого окна: стекло не могло полностью заглушить шум гуляний. — Ты стала бы праздновать такую дату?
Его лиловые глаза, когда он стремительно развернулся к ней, казалось, пылали на бледном лице.
— Я — нет, но я вообще унылая личность. — Рулетка сделала несколько шагов ему навстречу и остановилась. — Мне кажется, ты не до конца понимаешь, почему они празднуют. Это не бесшабашность, это попытка выжить. Когда жизнь играет с нами свои шутки, у нас остается не слишком большой выбор. Мы можем смеяться, скрывая боль. Мы можем умереть. Или отомстить за себя. Ты слышишь смех, а я слышу крики боли.
— Боль? И ты говоришь о боли мне — мне, который вот уже сорок лет каждый день живет с этой болью? Вам, людям, хорошо. У вас милосердно короткая память. Трагедии, которые вы переживаете, быстро забываются. Раны в ваших душах быстро рубцуются. Мы не такие.
Он взял со столика фотографию в серебряной рамке, не отрывая глаз от изящного лица на снимке. Его губы одеревенели, морщинки у рта и глаз обострились.
Она снова почувствовала такую же боль, как в тот миг, когда Астроном содрал рубцы с кровоточащей души и выпустил на волю ее демонов. Они раз за разом услужливо подсовывали женщине каждое мгновение ее утраты и горя, и каждое повторение отзывалось в ней той же мучительной болью, что и в самый первый раз.
Она вдруг протянула руку и смахнула фотографию. Снимок упал лицом вниз на холодный мрамор, и стекло треснуло со странным звуком, похожим на звон колокольчиков. Тахион поднял фотографию и прижал к груди, и теперь Рулетка как зачарованная не в силах была отвести взгляда от осколков, составивших странный узор. Зеркало, разлетевшееся на тысячи крохотных кусочков, осколки оконных стекол, усеивающие улицу, словно искристый снег…
Глаза такисианина, устремленные на нее, казалось, вот-вот прожгут дыру у нее в щеке. Длинные ресницы опустились — он долго смотрел на фотографию. Потом снова обратил свой опаляющий взгляд на нее.
— Ты совершенно права, — пробормотал Тахион и, открыв ящик комода, убрал туда фотографию. Прежде чем он успел закрыть его, Рулетка заметила поблескивавший вороненым металлом «магнум».
Посреди самого сердца Нью-Йорка они вдруг ощутили, как будто бродят в дремучем лесу и не могут из него выбраться. Все люди в толпе стали на одно лицо, все костюмы начали казаться одинаковыми. Вот только здесь не было шестнадцатилетней девочки, высокой и тоненькой, с прямыми черными волосами и темными глазами.
Из переулка доносились какие-то крики. Вонищенка покачала головой и двинулась дальше.
— Погоди, — сказал Джек и и свернул в узкий проход между домами.
И увидел нескольких человек, с которыми сегодня уже сталкивался, среди них был Жан-Жак. Сейчас его старый знакомый склонился к одному из танцоров. Тот в грязном и разорванном балетном костюме ничком лежал на земле. Вокруг рта у него темнела кровь.
Рядом с ними стоял бродяга, с которым Джек столкнулся на углу 10-й Уэст. Прозрачные глаза парнишки были не видны во мраке.
— На-ка, получи, — сказал он.