ню. После ее ухода, я рухнула на кровать королевских размеров, заваленную дюжиной пушистых подушек, и вытащила телефон из заднего кармана выцветшей джинсовой юбки, чтобы написать Дину. Первое сообщение за все время нашего общения.
Рози: Родители не знают, что я рассталась с Дарреном. Пожалуйста, не сболтни об этом никому до вечера.
Он ответил через несколько минут.
Дин: Проклятье. Придется отменить запланированную пресс-конференцию. Все так плохо?
Мне стало приятно, что он задал вопрос, ведь это означало, что он ждал ответа.
Рози: Обычные причуды семьи ЛеБлан. А у тебя?
Дин: Жадно поедаю бутерброд, пока мама пересказывает последние сплетни и новые правила оформления газонов. Мечта, а не жизнь. Звони, если понадобится моя помощь.
Рози: Ты не мой супермен.
Дин: Я готов сыграть для тебя любую роль.
Рози: Сколько пафоса, но ты дал мне неплохую пищу для размышлений.
Дин: Забавно, что ты упомянула еду. Ведь я только подумал, что есть одна часть твоего тела, которая мне понравилась бы больше, чем бутерброд.
Фыркнув от смеха, я обняла подушку и закрыла глаза. Сон пришел быстро и, как происходило довольно часто, в нем я увидела себя. А кого еще? Дина «Рукуса» Коула.
Проклятье.
Глава 7
Дин
Все считали меня избалованным маленьким засранцем.
И, черт побери, я не только знал это, но и признавал их правоту.
Как только я переступил порог дома, родители кинулись ко мне, словно перед ними оказался сам Господь. Вернее, им они меня и считали. Я рос, веря, что земля вертится вокруг меня, а я сам сделан из чистого золота и непрекращающихся оргазмов. Именно это мои чрезмерно опекающие родители вбивали мне в голову. И именно таким я и стал. Но стоит отметить, что они так же относились и к моим младшим сестрам – Пейтон и Кили, так что девочки выросли не менее успешными, чем я. Сейчас Кили училась в медицинском университете в Мэриленде, а Пейтон подрабатывала ассистентом в университете Беркли, пока работала над своей диссертацией по какой-то впечатляющей, но тяжело запоминающейся теме.
Ну что оставалось сказать? У мистера и миссис Коул получились красивые и преуспевающие дети.
Ведь если не учитывать моих проблем с алкоголем и дурью, которые я употреблял, чтобы забыть о существовании Нины, то меня можно было назвать идеальным.
Идеальным руководителем филиала.
Идеальным бизнесменом.
Идеальным сыном.
Идеальным любовником.
И этот список можно продолжать бесконечно, но какой в этом смысл? Ведь я отлично знал тайм-менеджмент и прекрасно знал, где стоит сэкономить время.
– Твой бутерброд, дорогой. Я добавила твою любимую горчицу с фермерского рынка.
Хелен, моя мама, прижалась губами к моему лбу, а затем заняла соседний стул за столом. Илай, мой отец, сидел напротив с гордой улыбкой на губах.
Мы немного поболтали о работе, политике и обсудили местные сплетни. Но тут мама опустила голову и начала теребить свое жемчужное ожерелье, которое надела поверх джемпера лимонного цвета.
– Милый, только не злись, но мне нужно кое-что сказать.
И, естественно, это тут же разозлило меня.
Я поднял взгляд от своего бутерброда на нее, отчего ее движения стали более дергаными, и она сглотнула.
– Мы недавно… разговаривали с Ниной. – Мама нервно одернула джемпер.
Наверное, нет ничего удивительного, что Нина позвонила маме. Но меня это удивило. Папа снял очки и слегка сжал переносицу.
– Ты не можешь игнорировать ее, Дин. Думаю, самое время поговорить об этом, – сказал он.
– Здесь не о чем говорить. Это мои дела, а не ваши. Чего ей надо?
– Нина попросила меня, чтобы я помогла убедить тебя встретиться с ней, – в маминых глазах читалась мольба, которая раздирала мне душу.
– Она чокнулась, черт побери.
– Дин, не выражайся, – отчитал меня отец, словно мне всего четыре года.
Да плевать. Хотелось бы мне посмотреть, как бы он справился с кем-то вроде Нины. Ведь ему-то, черт побери, повезло встретить Хелен. Замечательную, отзывчивую и чертовски миролюбивую. Так что ему легко судить. И вряд ли доводилось разгребать подобное дерьмо.
– Ну и? – Я откинулся на спинку стула. – Так выполни ее просьбу, Хелен.
Я специально назвал маму по имени, зная как ей это не нравилось. И она тут же поморщилась.
Ты ведешь себя как гребаный козел, Рукус.
– Что ж ты не просишь дать ей шанс? Ведь она имеет право объясниться. А мне пора познакомиться с ним. Подумать о воссоединении. Я все это уже слышал, но готов послушать еще раз.
– Разве справедливо все это вываливать на маму? – Папа накрыл ее руку ладонью.
– А по отношению ко мне это справедливо? – моргнув, спросил я.
– Когда-нибудь тебе придется встретиться с ней, – возразила мама.
– Нет, черт побери, я с этим не согласен. Я никогда не встречусь с ней. Поспорим? Серьезно, давай поспорим.
– Нам нужно разобраться с этой ситуацией. Коулы себя так не ведут, – начал отец властным голосом. Всемогущий Илай Коул воплощал в себе все, что приписывают «хорошим людям». – Ты прекрасно знаешь, почему Нина тебе звонит. Так, может, самое время послушать, что она хочет сказать?
– Если она хочет, чтобы я встретился с ним, то я с радостью сделаю это. Но не за деньги.
– Это можно устроить, – сказал отец и поскреб щетину оправой очков.
Вот только он даже не представлял, о чем говорил. Я не собирался тащить Нину в суд, чтобы годами там препираться с ней.
Поднявшись на ноги, я уперся руками в стол.
– Вы любите меня? – спросил я у родителей.
– Конечно, – усмехнувшись, ответил папа.
– Тогда поверьте на слово, мне не стоит сейчас с ним встречаться. Я пока не готов разбираться с этим. Так что прошу, уважайте мои чувства. И оставьте эту тему.
Разозлившись на себя из-за этого разговора – ведь вел себя как ребенок, – я поднялся по лестнице в свою старую комнату, чтобы принять душ. Но тут зазвонил сотовый. И хотя мне не хотелось ни с кем разговаривать, все равно взглянул на экран.
Рози: Можешь забрать меня? Отсутствие машины + ужин из ада = отчаянные времена требуют отчаянных мер.
Я с трудом поднял свою гребаную челюсть с пола и усмехнулся. Конечно, я заберу ее.
Дин: Буду у тебя через десять минут.
Рози: Пообещай, что не станешь ко мне приставать.
Дин: Ну… нет.
Я дал ей секунду на обдумывание моего сообщения, а потом отправил еще одно.
Дин: Пришел. Увидел. Победил. А затем пришел снова.
Рози: Не верится, что я настолько отчаялась, что согласна мириться с тобой. Пообещай хотя бы никому не рассказывать о нашей встрече.
Дин: Без проблем.
Как будто это кого-то волновало. Сейчас мы с Рози походили на две разболтанные шестеренки в безукоризненно работающем механизме. Джейми и Мелоди уже давно поженились и завели ребенка. Даже плохиш Трент отыскал штанишки большого мальчика и выступал в шоу «Современная семья», деля совместную опеку над дочерью Луной с ее мамой Вэл. Все успокоились и играли во взрослую жизнь.
Все, кроме нас.
Ее считали противной младшей сестрой, от которой не ждали ничего хорошего. А меня – пьяницей и наркоманом, который мог похвастаться серьезными отношениями лишь со своим дилером. И если мы не станем рассказывать про наши встречи, не запутаемся в отмазках и не испортим платье подружки невесты и костюм шафера, то никто и не подумает, что мы трахаемся, и не полезет к нам с расспросами.
Но малышка ЛеБлан не понимала этого, потому что слишком заботилась о драгоценных чувствах своей любимой сестры. Чувствах, которых даже не было. Я засунул мобильный в задний карман и подошел к шкафу, чтобы переодеться в чистую рубашку. А когда подхватил ключи с тумбочки, телефон зазвонил снова.
Рози: У тебя есть дурь?
Пытаясь – причем безуспешно – не рассмеяться, я напечатал ответ.
Дин: А как же твои легкие? Им же вроде и без этого дерьмово?
Рози: Прихвати свою заначку, весельчак.
Что ж, мне оставалось только пойти у нее на поводу. Рози решила проверить границы дозволенного. Но неужели она не знала, что их у меня нет? Что ж, этот урок она скоро усвоит.
А я повеселюсь.
Рози
Что помогает тебе почувствовать себя живой?
Игры с огнем. Совершение ошибок. Признание в этом. Брать то, что хочется, и называть это своим. Даже если это не так. Даже понимая, что этого никогда не случится.
Любой военнопленный расколется сразу, если его вместо пыток передать в руки родителей. К такому выводу я пришла, проведя с ними восемь часов.
Я считала себя крутой девчонкой. Ведь борьба с длительной и смертельно опасной болезнью дает дополнительную стойкость. Как тот последний бесцветный слой лака для ногтей, который даже не видно. Потому никак не ожидала, что они смогут довести меня до слез.
А так как у меня не было собственной машины, я, низко опустив голову, сидела на ступеньках виллы в ожидании, пока Дин заберет меня.
Произошедшее за ужином прокручивалось в голове, вынуждая бороться со слезами, которые так и норовили политься из глаз, и сглатывать ком в горле. Мы сидели за столом, ели дорогущие устрицы и пили вино из Австралии – видимо, американские устрицы перестали устраивать моих родителей с тех пор, как они приобщились к богачам, – которые нам подносила прислуга Вишеса, и обсуждали последние приготовления к свадьбе.
Вечер проходил довольно сносно… пока все не полетело к чертям.
– Что ж, думаю пришло время поговорить на очевидную тему. – Папа поставил бокал с вином на стол и поднял глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. – Когда ты планируешь вернуться в Тодос-Сантос, Рози? Мы поддерживали тебя в стремлении пожить в Нью-Йорке. В тебе бурлила молодость и жажда приключений, но пора двигаться дальше. Ты не маленькая и должна понимать, что раз с тобой больше нет сестры, никто не сможет поддержать тебя.