Дин: Я буду скучать по тебе.
Рози: Переживешь. Я скучала по тебе одиннадцать лет.
Дин: Я позабочусь о том, чтобы восполнить тебе все это время.
Как только я оказался в Тодос-Сантосе, зазвонил мой телефон. Но мысли были настолько заняты Трентом и Рози, что я даже не проверил номер, прежде чем ответить. Это совершенно не походило на меня, и я вспомнил, почему никогда так не делал, в то же мгновение, когда провел пальцем по экрану, чтобы принять звонок.
– Да?
– Господи, наконец-то. Я уж думала ты никогда не ответишь, – разочарованно простонала Нина.
Сердце тут же сжалось, а челюсти заскрипели. Мир на секунду сошел с оси, прежде чем я собрался с мыслями, с глухим стуком уронил спортивную сумку на пол, открыл бар Вишеса и уставился на стройный ряд стеклянных бутылок, словно они издевались надо мной. Я не был дураком. И прекрасно видел связь между моими проблемами с ней и пристрастием к алкоголю и дури.
Каждый раз, стоило в голове возникнуть мысли о ней, мне тут же хотелось забыться. Каждый раз, когда я разговаривал с Ниной, мне хотелось отвлечь внимание на что-то другое.
И она всегда напоминала о себе. Постоянно выпрашивала всякое дерьмо, которого не заслуживала. Постоянно не выходила у меня из головы. Хотелось ли мне, чтобы она присутствовала в моей жизни? Или нет? Простил ли я ее? И смогу ли простить? Хотелось ли мне знать, кто он такой? Хотел ли он вообще узнать меня получше?
– Ты не сдашься, не так ли? – Я фыркнул.
– Нет, конечно. Мы очень похожи. Нам нужно поговорить, Дин, и ты это знаешь, – промурлыкала Нина.
Она умела обращаться со словами. Безупречное очарование. Непрекращающийся флирт. Жаль, что Нина растрачивала свои способности на меня. Но это в очередной раз напоминало мне, насколько мы похожи. Что меня дико бесило, потому что я ненавидел ее больше всего на свете.
– Мне это не интересно, Нина. Так что можешь засунуть подготовленную тобой речь про «каждому сыну нужен отец» себе в задницу, где ей самое место.
– Твое счастье в моих руках, – не обращая внимания на мои слова, продолжила Нина.
И я точно знал, о чем она говорила.
– Мне все еще это не интересно.
– Дай мне шестьсот тысяч, и он твой. Ты сможешь отыскать его. Познакомиться с ним. Поговорить с ним. Разве это не прекрасно?
Возможно, да, а возможно, и нет. Я все еще не определился. И тот факт, что она как ни в чем не бывало продолжала шантажировать меня после всех этих лет, сам по себе шокировал.
– Меньше недели назад я перевел тебе двадцать тысяч, чтобы ты держалась от меня подальше. Дал тебе денег, чтобы ты залегла на дно и перестала звонить. Заплатил за то, чтобы ты ушла из моей жизни. Но, похоже, ты до сих пор не можешь сделать то единственное, что от тебя требуется. Наверное, мне больше не стоит переводить тебе деньги, раз твое слово ни хрена не стоит.
Да, уж подобной лживой чуши я никогда не произносил. Потому что, как настоящая дойная корова, не собирался прекращать переводить ей небольшие суммы. Такие, которых едва хватало на оплату счетов и еду, ведь она никогда не работала. Потому что, когда я в последний раз попытался перекрыть ей доступ к кормушке, Нина принялась названивать мне по сотне раз в день, отправляла столько писем, что заблокировала мою почту, и обрушила на мой телефон столько сообщений, что мне пришлось менять номер. Дважды. Я понимал, что потакаю ее дурной привычке, но это не стоило таких хлопот. Ведь уже давно понял, что она безнадежна. Все, чего ей хотелось – это общаться со мной, заставлять содержать ее, заботиться о ней и любить ее.
Но ей приходилось довольствоваться лишь тем, что я помогал ей удержаться выше черты бедности. Но, как я уже говорил, произошедшее с Луной дерьмо открыло мне глаза. Я не хотел с ним встречаться. А собирался забыть о его существовании и жить дальше.
– Ну же, детка, – захныкала она. – Мне правда нужны деньги.
Нина опять растянула слово «правда», что меня всегда раздражало.
– Иди работать. Конечно, тебе не знакомо это понятие, но, уверен, ты справишься. Ты способная женщина, – сказал я.
Вроде как.
– Мне не нужно работать. Потому что у меня есть кое-что, что тебе нужно. Он.
Мне действительно хотелось узнать его, и это убивало. Нет, я не хотел с ним знакомиться. Просто посмотреть, как он выглядит. Скорее всего, даже издалека. Я пробовал нанять нескольких частных детективов, после окончания Гарварда, но они вернулись с пустыми руками. Нина точно знала, что делала. И мне следовало догадаться, что она не будет держать его возле себя, но знает, где он находится.
Маленькие чудеса, за которые следовало благодарить судьбу и все такое. Держу пари, он неплохо жил без нее.
– Я встретил девушку, – сменил я тему разговора.
Словно ей было не плевать на это. Словно ее это действительно заботило.
– Да? – ответила Нина, и в ее голосе слышалось одновременно удивление и огорчение. – Мне казалось, ты постоянно знакомишься с девушками. Твоя репутация опережает тебя.
– У нас схожая репутация, Нина. Но мне далеко до тебя в манипуляции людьми. Радует, что хоть в чем-то ты лучшая.
– Что ты так болезненно реагируешь, Дин? Я всего лишь поддержала разговор.
Она всего лишь была гребаной головной болью. Но, конечно, Нину не остановило мое молчание и нежелание потакать ей.
– Она знает, что ты не используешь женщин по несколько раз?
Нина что-то жевала, пока разговаривала со мной. Наверное, чей-то член.
– К ней это не относится, – процедил я сквозь стиснутые зубы.
– Почему?
– Потому что она полная твоя противоположность.
И я в этом не сомневался. Рози была храброй, дерзкой, преданной и остроумной. И стала бы потрясающей матерью. Она никогда не отказывалась от работы и не любила принимать одолжения от других. И, в отличие от меня, Рози не воспользовалась ни одной из предоставленных ей поблажек. А ведь из-за своей болезни она вполне могла на них рассчитывать. Но малышка ЛеБлан никогда не переступала эту черту. А танцевала по жизни, шлепая своими шлепанцами по полу.
Я поднес бутылку рома к губам и сделал глоток, а затем еще один. Я так хорошо справлялся последние три дня, ни разу не прикоснувшись к алкоголю – даже в Вегасе, – и все это полетело коту под хвост, стоило мне ответить на этот чертов звонок.
– Ты же знаешь, что все еще любишь меня, несмотря ни на что, – проворковала Нина и изобразила застенчивый смех.
И, к моему ужасу, стоило признать, что в ее словах имелась доля правды.
Я вышел на балкон и посмотрел на цветущие деревья в саду Вишеса.
– Ох, и Дин?
– Да?
– Ты не можешь отмахнуться от этого.
Но я не чувствовал и доли сомнения.
– Перестань мне звонить. Потому что я перестану тебе отвечать. Пока, Нина.
– Эй, засранец, ты где? – голос Трента эхом разносился от небольшой лестничной площадки.
Я слегка приподнялся на антикварном диване Вишеса, держась за голову, будто она вот-вот лопнет. Родители Рози жили на втором этаже, но я сомневался, что они находились дома. Ее мама вступила в Комитет по пирогам Тодос-Сантоса, а отец подрабатывал на пол-ставке ландшафтным дизайнером. Вишес как-то сказал мне, что невозможно убедить обладателей фамилии ЛеБлан притормозить и перестать работать, даже после выхода на пенсию. И меня это не удивило. Их дочери были точно такими же.
– Здесь, – простонал я, больше не собираясь двигаться ни на сантиметр.
Трент и Луна вошли в большую гостиную. Малышка могла похвастать медно-каштановыми кудрями, гладкой загорелой кожей, зелеными глазами навыкате и переваливающейся походкой, как у утки. Луна бросилась мне между ног, чтобы обнять. Я поднял ее и прижал к груди, а она обвила своими пухлыми ручками мою шею.
Трент прислонился головой к стене и засунул руки в карманы.
– Как у нее дела? – спросил я, прижимая Луну к себе и вдыхая аромат ее волос.
Глядя в окно, Трент пожал плечами.
– Она думает, что отдыхает у бабушки с дедушкой. Но время от времени прикладывает мой телефон к уху, чтобы услышать свою маму.
– Я где-то читал, что самые ранние воспоминания, которые откладываются в памяти, примерно с двухлетнего возраста. Может, она даже и не вспомнит, что эта сука куда-то уходила.
Жаль, что я мог поддержать его только какими-то дерьмовыми данными, которые вычитал в старом журнале, пока ждал приема стоматолога. Думаю, большинство людей пытались убедить его, что Вэл однажды вернется, но я не относился к их числу. Какой смысл лгать? Я знал таких, как она. Они рожали детей, бросали их и связывались с ними лишь в том случае, если видели возможность получить от них деньги.
– А я где-то читал, что в памяти могут отложиться воспоминания даже из утробы матери. Так что, может, она все запомнит, – он бросил на меня бесстрастный взгляд.
Туше.
Я опустил Луну на пол. Несколько мгновений она покачивалась на ножках, пока не обрела равновесие, а затем схватила меня за руку и улыбнулась.
– Слушай, без обид, чувак, но ты не знаешь, как все сложится, верно? Тебе раньше никогда не приходилось сталкиваться с подобным дерьмом.
Я не собирался с ним пререкаться. Ведь дело было не во мне. Поэтому я собирался поддерживать его, даже если какое-то время он будет вести себя как жалкий кусок дерьма.
– Надень свои трусики большой девочки, Трент. У тебя достаточно денег, чтобы нанять лучших нянь в мире. Луна – классный ребенок. И тебе всегда помогут родители, твои друзья, я. Ты не один.
– Знаю, знаю. – Трент потер лицо и, подойдя к бару с напитками, достал бутылку виски «Гленморанджи».
– Луна, покажи дяде Дину, как ты танцуешь, – наливая себе стакан, устало попросил он и натянул скупую улыбку.
Девчушка тут же начала трястись, как Бейонсе в Мэдисон-сквер-гарден. Мы с Трентом хлопали ей в течение нескольких минут, пока Луна не отвлеклась на дверь и не решила, что будет круто закрыть и открыть ее пятьсот раз подряд.