И начать стоило с человека, которому я никогда не желала причинить боль – со старшей сестры.
Я была готова все исправить. И даже отказаться от Дина, прекрасно осознавая, что он единственный, кого я могла полюбить, единственный, кого я когда-либо полюблю, потому что считала сестру важнее. Важнее, чем он, и важнее, чем мои чувства.
И вот, затаив дыхание и прикрыв глаза, я ожидала вердикта Милли. Хотя легкие уже сжимались в спазме, горели, умоляли сделать вдох. Мне хотелось, чтобы она залепила мне пощечину, пнула в живот, назвала худшим человеком в мире и вышвырнула из собственного дома. Главное, чтобы у меня еще был шанс все исправить.
– И как он? – Ее голос прозвучал словно издалека.
Что?
– Э… ох… прости?
– Он оказался хоть немного хорош? – Теперь уже Милли приподнялась на кровати и села рядом со мной. А затем закинула одну ногу на другую и постучала по губам пальцами. – Мы переспали с ним всего один раз. Честно говоря, он едва прикоснулся ко мне. Большую часть времени мы целовались, пока я делала за него домашнюю работу. – Она хихикнула, и, черт возьми, от услышанного я почувствовала себя лучше.
– Он… – Я прищурилась и внимательно посмотрела на сестру.
Она напилась? Или под кайфом? Хотя я сомневалась в этом, ведь в ее духовке сидела булочка. Но, похоже, ее нисколько не волновал Дин. Я знала, что она позабыла его. Знала, что они никогда не любили друг друга. После того, как Милли сбежала в Нью-Йорк, я присматривала за каждым ее шагом, чтобы убедиться, что ее сердце не разбито. Она испытывала сожаление и грустила из-за расставания с Дином, но не тосковала по нему. Так что она явно не залечивала разбитое сердце. Но это… тоже казалось странным.
– Он?.. – опустив подбородок, подбодрила сестра.
Похотливый и сексуальный. Потрясный и грубый. Умопомрачительно безжалостный. И лучший из всех, кто у меня когда-либо был.
– Ну, – я кашлянул в кулак, – давай просто скажу, что хотя и критикую его как личность, я никогда не стану жаловаться на него в постели. Так ты действительно не злишься?
Она пожала плечами.
– Он один из Грешников, Рози. Они настолько плохи, что даже не знают слово «хороший». Но, думаю, ты и сама это знаешь. И пока ты защищаешь свое сердце, – она положила ладонь на левую сторону моей футболки с изображением группы Anti-Flag. – Я буду поддерживать тебя, что бы вас ни связывало. Главное, чтобы тебе было хорошо. Он же делает тебя счастливой?
Делал ли Дин меня счастливой? Я не могла ответить на этот вопрос. Честно. Когда мы оказывались вместе, я либо была пьяна, либо злилась. А иногда и то и другое. И всегда вызывала у него чувство вины, из-за чего каждый наш секс оказывался приправлен сомнениями. Даже прижимая его к себе в ту ночь, когда Вэл ушла от Трента, я не позволяла своему сердцу поддаваться Дину. Потому что сначала хотела получить разрешение Милли.
– Думаю, это вполне ему по силам, – ответила я, чувствуя волнение и благоговейный трепет, которые закружились в животе.
– Тогда не вижу проблем. Даю тебе свое благословение. – Она хлопнула в ладоши и улыбнулась.
Я не собиралась легкомысленно относиться к ее благословению – в конце концов, для меня оно стало билетом к счастью, – и дала себе обещание, что в воскресенье стану лучшей подружкой невесты в истории. Полной противоположностью Энни. И от возможности искупить свои грехи, сердце забилось быстрее.
– Спасибо, Милли. – Я выдохнула воздух, который задержала, как только мы начали этот разговор, и легкие затрепетали от облегчения.
– Не благодари меня. Благодари любовь. Она побеждает все.
– Даже Дина «Бабника» Коула? – пошутила я.
Рассмеявшись, сестра хлопнула меня по бедру.
– Ох, у меня такое чувство, что особенно его.
Глава 18
Дин
Черт, я ненавидел свадьбы.
Я почти позабыл об этом маленьком факте – почти – пока не оказался на свадьбе Вишеса и Милли с чопорной едой, яркими цветами и потными, разодетыми гостями. Если мне взбредет в голову жениться, то это точно произойдет в Вегасе.
Хорошо, что нам с Рози предстояло улететь в Нью-Йорк завтра ранним утром, потому что мне отчаянно хотелось убраться к черту из Тодос-Сантоса и вновь начать охоту за ней. Я назвал это: «Операция «Правильная сестра ЛеБлан». И планировал начать с объявления о наших отношениях на центральном телевидение, чтобы она перестала чувствовать себя такой чертовски виноватой, каждый раз, когда мы занимались сексом. Я считал это одной из наших главных проблем, поэтому мне не терпелось украсть ее из этого места и стереть весь стыд и предрассудки, которые светились в ее глазах при взгляде на меня.
С четверга по воскресенье мы с малышкой ЛеБлан почти не виделись. Лишь пару раз столкнулись с ней в холле, и каждый раз либо наши пальцы на мгновение переплетались, либо плечи соприкасались, либо она дарила мне свою улыбку. Улыбку, которую использовала специально для меня и больше никому не показывала.
Она была занята. Бегала с сестрой по парикмахерским, спа-салонам и на заключительные примерки, что занимало много времени. Рози выглядела усталой, но старалась не показать вида. Я попытался пробраться к ней в комнату ночью, когда она вернулась в четверг в Тодос-Сантос, но увидел, что рядом спит Милли.
Чертова Милли. Она вставала между мной и Рози даже одиннадцать лет спустя.
Я послушно играл свою роль на свадьбе. И занял место рядом с Трентом, Джейми, Вишесом и моим отцом Илайем, который всегда поддерживал Вишеса, чтобы приветствовать гостей. Воздух был влажным, а солнце ярилось, словно девочка-подросток, которая только что увидела, как ее парень дрочит на фотографию Деми Ловато. Я успел вспотеть в своем сшитом на заказ смокинге за пять тысяч баксов и мечтал поскорее схватить и опрокинуть бокал шампанского, но при этом хотел сдержать свое обещание Рози. Больше никакой выпивки, по крайней мере до тех пор, пока не перестану использовать алкоголь, чтобы забыться. Но я все еще курил дурь, правда, не больше одного раза в день.
Потому что ломка считалась второй из причин, по которой наркоманы сходили с ума.
А первая? Разбитое сердце. Так что я старался уберечь себя и от этого.
Старательно улыбаясь во все тридцать два зуба, мы приветствовали модно одетых дам и богатых стариков. Сегодня Трент выглядел намного лучше, а Вишес сиял так, словно выиграл в лотерею. Игла зависти кольнула сердце, но не из-за того, на ком он собирался жениться, а потому, что Эмилия быстро согласилась жить с ним. Меня же терзало смутное чувство, что ее сестру окажется труднее приручить.
– Добро пожаловать.
– Спасибо, что пришли.
– Мы так давно не виделись. Как ваши дети?
И бла-бла-черт-побери-бла. Поток людей не спадал. А мне больше всего хотелось взглянуть на Рози. Я написал ей утром и пожелал удачи, что казалось глупым, ведь это не ей предстояло выйти замуж. Она ответила, что должна мне кое-что сказать, но это могло подождать.
И теперь мои мысли то и дело крутились вокруг ее слов, пока мы не отправились на холм, с которого открывался прекрасный вид на океан, где и состоялась церемония.
Вместе с Джейми и Трентом мы стояли по правую руку от Вишеса, пока счастливая пара произносила клятвы. Но все мое внимание занимала Рози, сияющая с другой стороны прохода от такого искреннего счастья за Эмилию, которое источают только дети.
Возможность не таясь смотреть на нее стала бальзамом мне на душу. Она выглядела как гребаный ангел в своем элегантном жемчужно-белом платье в греческом стиле. Лебедь с взъерошенными перышками вместо волос, которые малышка ЛеБлан стянула в небрежный французский пучок. Когда пришло время обменяться кольцами, она улыбнулась Милли и забрала у нее из рук букет из цветов вишни. А после окончания церемонии мне пришлось уйти от нее подальше, чтобы не поддаться желанию подхватить ее на руки и целовать до тех пор, пока ее губы не станут влажными и припухшими. Но я все же не удержался и, вытащив телефон, начал писать ей, прекрасно понимая, что она не сможет прочесть сообщения в ближайшее время. И признаюсь сразу, что на меня напала болтливость, потому что я больше никак не мог объяснить то дерьмо, которое настрочили мои пальцы.
Дин: Ты чертовски и до невозможности великолепна. Ты знаешь это?
Дин: Переезжай ко мне.
Дин: Серьезно. К черту всех. Давай сделаем это.
Дин: Дорогая мисс ЛеБлан, это ваш домовладелец. Я пересмотрел вашу арендную плату и повышаю ее на триллион процентов. Соглашайся или съезжай.
Дин: А если серьезно, малышка ЛеБлан, давай, черт побери, сделаем это.
Слишком много слов для человека, который хотел доказать девушке, что остается трезвым. Потому что я писал словно пьяный дурак.
После церемонии всех пригласили на ужин. Но мы с Рози оказались на противоположных концах стола – гребаная рассадка и гребаная моя жизнь – и хотя она, вероятно, уже проверила свой телефон, все еще ничего не ответила. И в этом не было ничего ужасного. Я обладал достаточным терпением. Так что она могла не торопиться.
На самом деле я нагло врал самому себе.
У меня совершенно не осталось терпения. А ей следовало поторопиться с ответом.
Трент поднялся из-за стола, чтобы сменить Луне подгузник, а его место тут же занял папа и приобнял меня за плечо.
– Прекрасная церемония, – отметил он.
Я пожал плечами.
– Конечно.
– Тебе понравилось, сынок?
«Понравилось» слишком сильно сказано. Я просто терпел все происходящее, пока не придет время идти домой и лакомиться десертом. Киской своей девушки.
Засунув руки в карманы, я откинулся на спинку.
– Еда хорошая.
– А еще я заметил, что ты так и не прикоснулся к спиртному. Это хорошо.
– Это потрясающая идея принадлежала Рози. И, кажется, пока все работает. По большей части. – Я вспомнил день, когда случайно ответил на звонок Нины. – Но это к лучшему. Новизна от чрезмерного употребления алкоголя проходит к тридцати годам.