– Думаю, полка звучит не так уж плохо. Спасибо.
– У тебя сегодня смена? – Я не хотел отпускать ее.
– Не в кафе. – Рози покачала головой. – Я собираюсь поехать днем в детскую больницу.
– Могу я заглянуть к тебе после работы?
Она рассмеялась.
– Не думаю, что это хорошая идея. Новоиспеченные родители не в восторге от незнакомцев, которые околачиваются вокруг их недоношенных детей.
– Неудивительно. – Я закатил глаза, игнорируя укол в груди от ее слов.
– Ага. Как насчет завтра?
– И мы пойдем на свидание, – кивнув, заявил я.
Я провожал ее взглядом до самой двери, пока осознание, что именно от нее зависит вернется она или нет, не ударило меня в живот.
– Ох и Дин? – замерев на пороге, позвала она.
Я поднял глаза.
– Да.
– Мне действительно понравилась прошлая ночь. Можешь выпускать своего внутреннего Пьеро поиграть почаще, если захочешь.
Я прикусил кулак, когда Рози закрыла за собой дверь, точно зная, что она вернется.
Что ж, хорошо, черт побери.
Глава 22
Рози
Что помогает тебе почувствовать себя живой?
Первые свидания. Когда держишься за руки. Придумываешь шутки, понятные только вам двоим. Создаешь воспоминания, которые принадлежат только вам. Соединяешь жизнь с мужчиной, который даже не знает, что я не могу создать жизнь по-настоящему, отчего во мне кипит раскаяние.
Сентябрь пролетел незаметно, а октябрь последовал его примеру. Осень плавно перетекала в зиму. Деревья менялись, а между нами все оставалось по-прежнему. На самом деле, когда листья закружили в оранжевом, красном и желтом танце, то, что происходило между нами, стало сильнее и реальнее.
Мы с Дином погрузились в рутину. Не все, конечно, складывалось безупречно, но я еще в детстве поняла, что безупречного в мире нет. Даже если так кажется со стороны.
Мы проводили вместе каждую свободную минуту.
Когда он работал, а у меня выпадал выходной в «Черной дыре», я приходила повидать его. Дин запирал двери в свой кабинет и опускал жалюзи, чтобы скрыть то, что мы там творили. И иногда нам это удавалось. Но чаще всего все прекрасно все понимали, когда я выходила из его кабинета с красными, словно свекла, щеками, поправляя волосы и пытаясь прикрыть рукой расцарапанную щетиной шею.
Сью при этом смотрела на меня так, словно я зарабатывала на жизнь, убивая невинных младенцев.
Однажды я заявилась к Дину в теплом пальто. На голое тело. Когда он снял его с меня, то настолько обрадовался этому открытию, что еще сорок минут поедал меня на своем столе, пропустив встречу по Skype с остальными Хулиганами. А после этого еще и отругал меня за то, что я не надела одежду.
– Ты можешь заболеть. – Он укусил меня за задницу, причем не особо-то и нежно. – Прекрати так относиться к тому, что принадлежит мне, и надевай чертов свитер.
Когда я отправлялась на смены, мы старались вместе обедать. Иногда он появлялся без предупреждения, садился за барную стойку и заказывал американо, делая вид, что мы не знаем друг друга. А если рядом оказывались другие клиенты, он начинал приставать ко мне и отпускать грязные шуточки, от которых я заводилась так, что испытывала тихий оргазм, сопровождающийся приятным ознобом. Обычно сидевшие рядом с Дином люди начинали ерзать. А один мужчина как-то даже спросил, не вызвать ли ему полицию, чтобы те забрали Дина.
Я ответила «да», чтобы посмотреть на выражение лица Дина, а затем отказалась. Не передать, как сильно я смеялась. И громко.
Аж до слез.
Ну, вообще-то я часто плакала. Когда работаешь волонтером в детской больнице и три раза в неделю общаешься с недоношенными новорожденными, то обязательно столкнешься с печальными событиями. В конце октября умерла одна из новорожденных. Маленькая девочка по имени Кайла. Она родилась на двадцать четвертой неделе и была невероятно крошечной, а еще морщинистой, как столетняя старушка. Когда врач сказал мне, что она не выжила, я разрыдалась прямо в больничном коридоре. А когда закончилась смена, то увидела Дина на другой стороне дороги. Я рухнула в его объятия и плакала, пока не закончились слезы, а он поцеловал меня в макушку и сказал, что если бы мог высосать мою боль, как яд, то обязательно бы сделал это.
И я поверила ему. На все сто процентов.
Но не все казалось так замечательно.
Телефон Дина разрывался от звонков Нины каждый божий день. Он никогда не отвечал на них – никогда, – и никогда не брал трубку с незнакомых номеров. Она не была его любовницей и больше не имеет для него значения. Это все крохи, которыми Дин решил поделиться со мной, когда я спросила его о Нине. Поэтому все остальное оставалось для меня загадкой.
Бесчисленное количество раз я ловила себя на том, что хочу взять его телефон, позвонить ей и спросить, какого черта она названивала Дину и почему не оставляла его в покое. Но, конечно, не делала этого. Потому что как долбаная лицемерка пыталась вытрясти из Дина правду, хотя сама скрывала от него свои секреты за семью замками.
Когда наступил октябрь, а вслед за этим появились первые признаки зимы, мама с папой вновь начали приставать ко мне по поводу переезда. Но это оказалось лучше, чем радиомолчание, от которого я страдала весь сентябрь. С их точки зрения, я одна-одинешенька медленно и мучительно умирала в Нью-Йорке. Что вообще никак не соответствовало истине. Я прекрасно контролировала свое здоровье. А легкие, как и остальные органы, прекрасно работали. Кроме сердца. Оно находилось в руках человека, который уже разбил его однажды. И я не могла утверждать, что он не сделает этого снова.
Наши друзья и знакомые в Тодос-Сантосе знали о нас с Дином. Во-первых, они увидели изменившийся статус на Facebook, во-вторых, Беспутные Хулиганы знали практически все друг о друге.
Милли радовалась за меня. Вишеса это нисколько не волновало – как и все остальное, – Джейми и Мел относились к этому настороженно, а Тренту, все еще жившему в Чикаго с Луной, было плевать, потому что его мысли занимали более неотложные дела, требующие его внимания.
Дин никогда не отвечал Нине, но иногда, когда ее имя и номер высвечивались на экране, он все равно пил. По его словам, он не видел смысла менять номер. Потому что она всегда умудрялась узнать новый. А когда я спросила его, почему он не обратится в полицию, Дин сказал, что все сложно.
Меня злило, когда он пил, но это случалось не чаще раза в две недели, а иногда и реже. И когда это происходило, мне приходилось провожать его до самой преисподней, а потом вытаскивать обратно на свет, как только он приходил в себя. Я преклонялась перед ним и позволяла использовать себя как игрушку. Хотя слово «использовать» не подходит к тому, что мы творили. Мне нравилась его злая сторона так же сильно, как и медленные занятия любовью перед телевизором в окружении картонных коробок с едой навынос.
Я наслаждалась моментами, когда он шлепал меня. И когда трахал мой рот своим членом, пока по щекам не начинали катиться слезы. Я даже не возмутилась, когда он зажал меня в темном переулке за Мэдисон-сквер-гарден и отымел прямо у кирпичной стены, отчего моя спина выглядела так, словно ее поскребли наждачной бумагой.
Вечером накануне Дна благодарения мы договорились поужинать в закусочной напротив «Черной дыры». По крайней мере, я так думала.
Накинув толстую черную толстовку с капюшоном и натянув шерстяную шапку – на улице еще не похолодало, но я всегда старалась одеться потеплее, – я перебежала улицу, проскользнула на красный виниловый диван и положила на стол маленький коричневый бумажный пакет, в котором находилось любимое печенье Дина с шоколадной крошкой, на которое успела его подсадить. Элли частенько умоляла меня перестать их есть, чтобы не располнеть. Но по иронии судьбы теперь я не только поглощала их все время, но и мой парень ел их пачками.
Прождав пятнадцать минут, я решила написать Дину, чтобы узнать, где он пропадал. Он частенько опаздывал, но обычно не дольше нескольких минут.
Рози: Сириус вызывает Землю. Ты идешь или нет?
Дин: Я здесь. На твоем лице. Сегодня ночью. БУМ.
Рози: Милый, ты где?
Дин: Прямо здесь.
Рози: Где здесь?
Дин: Перед закусочной. В такси. Жду тебя.
Рози: ?
Дин: Черт, я забыл тебе сказать, что не голоден. Поэтому подумал, что мы могли бы пропустить ужин и слетать в Тодос-Сантос, чтобы рассказать нашим родителям, что мы съезжаемся. О, и встречаемся. Ну и прочее дерьмо. Короче, устроить им счастливый День благодарения.
Рози:??
Дин: Выходи.
Рози: ???
Дин: Сейчас же, малышка ЛеБлан. Я должен кое-куда сходить и повидаться с людьми, а еще полакомиться твоей киской по дороге в аэропорт.
Рози: НЕТ.
Дин: Слишком поздно. Я уже арендовал лимузин с тонированными стеклами и разделителем между водителем и пассажирами.
Я не возражала против орального секса. Но совершенно не хотела отправляться в спонтанную поездку через всю страну.
Я выглянула в окно.
Дин не шутил.
На улице действительно стоял лимузин с тонированными стеклами. Этот человек родился для того, чтобы быть моей погибелью.
Какого черта, Боже? Тебе показалось недостаточным наградить меня муковисцидозом?
Я направилась через дорогу и прищурилась, когда Дин вышел мне навстречу, открыл передо мной двери и поклонился.
– Мисс ЛеБлан.
– Мистер Безумец.
Я коротко кивнула ему и забралась в черную машину. А внутри обнаружила шампанское с двумя бокалами, мягкие бежевые кожаные сиденья и одного ухмыляющегося, великолепного парня в деловом костюме. «Я могла бы привыкнуть к такому», – подумала я. Вот почему мне следовало рассказать Дину то, что я узнала от доктора Хастинга. Я уже и так вела себя нечестно, скрывая о Дина то, что не могу иметь детей.
Он нажал на кнопку разделителя и, налив бокал шампанского, протянул мне напиток.