Я слегка склонила голову, благодаря за беспокойство. Разговор давался тяжело. Мы вели себя как два девяностолетних старика, пытающихся выстроить планы на чьи-то похороны. Да наше общение проходило намного веселее, когда мы не встречались. И все из-за меня. Потому что я решила скрыть от Дина, что происходит на самом деле. Потому, что я боялась потерять его и, что на мой взгляд страшнее, что он потеряет меня.
– Я люблю тебя, – сказала я.
Дин поднял взгляд от своего ужина. Мы посмотрели друг на друга.
– И я люблю тебя. Именно поэтому я беспокоюсь о твоем здоровье. Если есть что-то, что мне следует знать…
– Ничего особенного. Лучше сосредоточься на своих семейных проблемах.
Я улыбнулась и похлопала его по руке через стол.
В ту ночь он не пытался приставать ко мне, а я не просила его об этом. А затем наступила пятница… и наш грандиозный финал.
Глава 26
Дин
Одиннадцать лет назад
– Не позволяй Филину убить меня, детка.
Слезы хлынули из глаз Нины, когда она изо всех сил вцепилась в мою майку. Я надевал майки, только когда приезжал на ферму. Потому что сомневался, что кто-то здесь мог оценить мою коллекцию ярких футболок от Yves Saint Laurent или замшевых туфель.
– Ты должен что-то с ним сделать. Он избивает меня. Видишь эти шрамы? Видишь? Он прикончит меня. Так неужели ты ничего не сделаешь и допустишь это?
– Так уйди от него. – Я стянул майку и бросил на кровать. Я только что закончил пропалывать ее огромный сад и собирался готовить ужин на троих. – Поехали со мной в Калифорнию. Мама не станет возражать.
– Твоя мать не Хелен, Дин. А я.
Я не собирался с ней спорить, но это не означало, что я согласился с данным утверждением.
Она каждое лето втягивала меня в собственные проблемы. Клянусь, Нина считала меня кем-то вроде телохранителя и личного помощника. Хотя не мне ее винить за это. Ведь я постоянно пытался спасти ее. Пытался защитить человека, который подставлял меня.
В ту ночь Филин заявился домой пьяным. Что случалось довольно часто. Может, он и не принимал наркотики, как Нина, но ему чертовски нравилось пить бурбон в жаркие вечера. Он забирался с ним в постель, невнятно бормоча и ругаясь. Я слышал его даже через коридор, пока лежал в постели с Тиффани, дочерью их соседей. Она пробиралась в мою комнату каждую ночь через окно. Филин с Ниной жили в одноэтажном доме, напоминающем сарай. И мне приходилось затыкать рот Тиффани рукой, отчего на запястьях постоянно красовались следы укусов, но никто не спрашивал меня, откуда они появились, потому что это совершенно никого не волновало.
Если подумать, то никого не волновало, что вообще творилось под этой крышей.
Приглушенные крики и рыдания донеслись до меня, мешая сосредоточиться на нашем сеансе поцелуев и отвлекая от петтинга.
– Это дерьмо теперь не утихнет до утра, – простонал я, убирая волосы с лица Тифф, чтобы лучше видеть желание, отражающееся на нем.
Но в этот раз ржавые пружины на матрасе не заскрипели. Что-то явно пошло не так. И впервые за все это время предчувствие просто съедало меня изнутри.
– Твоя тетя ужасна, – парировала Тиффани, забираясь на мои бедра и прижимаясь киской к моему члену.
Она не знала, что Нина являлась моей матерью. Родители позаботились, чтобы Нина держала рот на замке.
Я услышал шлепок. Затем Нина взвизгнула от ужаса и явно попыталась убежать, натыкаясь на мебель и роняя всякий хлам на пол. Обхватив руками талию Тиффани, я отодвинул ее в сторону и поднялся на ноги.
– Пойду проверю, все ли в порядке.
– Здесь не знают, что означает слово «в порядке», – сказала Тифф и плюхнулась на мою кровать.
И она не ошибалась. В этой крошечной деревушке все знали Уиттакеров. Что Нина наркоманка со зрачками, напоминающими по размеру блюдца. А Филин каждый вечер выпивал столько же, сколько весил сам. И что они едва сводили концы с концами, отдавая каждый год кучу денег за ипотеку на эту землю. Думаю, большинство жителей желали, чтобы эта парочка, наконец, продала ферму и укатила отсюда к чертовой матери.
– Давай перефразирую. – Я сжимал в руке ручку двери, переступив одной ногой за порог комнаты. – Не хочу, чтобы Филин убил Нину, пока я здесь. Так лучше?
– Он ее не убьет. – Тифф подвинулась на кровати, пока не уперлась спиной в стену, и, устроившись поудобнее, закурила сигарету.
– Верно. Но я хочу убедиться в этом.
Бам! Еще один удар и еще один вопль донеслись из дальнего конца коридора. Так что я поспешил в их комнату.
– Ты не должен этого делать, – крикнула Тиффани мне в спину, выпуская клубы дыма, словно ее ничего не волновало в этом мире. – Они сумасшедшие. И ты вляпаешься в неприятности.
Конечно, она была права, но я не стал ее слушать. «Помогай сбившимся с пути, – произнес голос в моей голове. – Даже если человек сам довел себя до такого».
Как только я открыл дверь в их комнату, Филин швырнул в меня вазу. И промахнулся. Но этого хватило, чтобы разозлить меня не на шутку и заставить забыть о последствиях. Я бросился на него с кулаками и врезал в живот. Филин повалился на пол, и полностью обездвижив его, уселся сверху. Меня совершенно не волновало, если его внутренние органы не выдержат моего веса.
– Прекрати, черт тебя подери, – потребовал я с криком. – Прикоснешься к моей матери еще раз, и я переломаю каждую чертову кость в твоем жалком теле.
Моей матери. Боже милостивый. Мне требовалось поскорее вернуться в реальность.
– Так ему, мальчик! – кричала Нина, оседлав подушку, словно трон, на кровати.
И в этот момент я понял, что она выглядела совершенно нормально. Расчетливой. Без единой царапины. Но невероятно возбужденной от происходящего. А вся эта ситуация выглядела отвратительно.
– Убей его, Дин! Убей его!
Я врезал Филину по носу, ломая его.
– Проучи его, чтобы он больше не связывался со мной!
Раскинув его руки по сторонам, я двинул локтем ему по лицу. Нина впервые признавала меня, и в ее голосе не слышалось сожаления. И я попался. Проглотил крючок с наживкой.
Удар! Еще удар! Пощечина!
Меня все считали сильным. Я занимался спортом. И, без шуток, вполне мог прикончить этого старика меньше чем за пару минут.
– Убей его ради меня, детка!
– Дин! Нет, остановись. – Донесся до меня сдавленный голос Тиффани от двери.
Какого черта она там делала? Меня бы не волновало, что Нина и Филин узнают о том, что она пробирается в их дом, если бы не опасался, что Тифф влипнет в неприятности. Ее отец был деревенским пастором.
– Слезь с него. Ты же его прибьешь. Ты хочешь попасть в тюрьму? Они сумасшедшие!
Я продолжил бить Филина, но это вызывало у меня все меньше удовольствия, чем раньше. А еще я заметил, что он даже не пытался мне сопротивляться. А просто принимал удары. А Филин никогда бы этого не потерпел. И уж точно не от меня.
Мои движения замедлились, после чего я и вовсе замер. А вот дрожащий голос Тиффани стал звучать тверже и резче.
– Ты действительно хочешь, чтобы тебя арестовали? Оно того стоит? Они того стоят? – взмолилась она, сжимая ладони.
И я услышал в ее словах смысл.
Но стоило мне распрямиться, как заголосила Нина:
– Заткнись, сука! Убирайся отсюда на фиг! Сделай это, Дин! Сделай!
И именно в тот момент я заметил камеру.
Поднявшись на дрожащих ногах, я посмотрел на Филина, лежащего подо мной. Его лицо залито кровью так сильно, что не удавалось разглядеть ни глаз, ни носа, ни даже губ. Одно сплошное месиво. И только сейчас заметил, что моя майка оказалась испачкана кровью. Не моей кровью. Я посмотрел прямо в камеру. И она приветливо моргнула мне красной лампочкой. Почти насмешливо. Нина держала ее в одной руке, громко требуя, чтобы я убил ее мужа. Так громко, что ее голос охрип от крика.
Отличный сценарий.
Первый акт – записать, как твое отродье совершает преступление.
Второй акт – шантажировать его видеозаписью.
Третий акт – забрать деньги и свалить подальше, чтобы начать новую жизнь в другом месте.
Конец.
Моя биологическая мать никогда не фотографировала меня. Не записывала видео моих первых шагов, первого сказанного слова, ни одного дня рождения. Не говоря уже о том, что в этом доме не найти альбома хотя бы с одним моим портретом. Но именно сейчас она решила записать свои мольбы спасти ее. Чтобы подставить меня. Утянуть вниз, в пропасть, где уже погиб ее шанс занять хоть какое-то достойное место в жизни.
– Что за хрень у тебя в руках, Нина? – спросил я, делая шаг к ней.
Мой голос звучал совершенно спокойно, несмотря на бурлящий в венах адреналин. Я больше не злился. Она добилась своего. После всех этих лет ей удалось подцепить меня на крючок. И мне бы пришлось жить с этим – и умереть – из-за нее.
– У тебя есть одна секунда, чтобы объяснить мне все, и лучше, чтобы это звучало убедительно.
– Это покушение на убийство, – невнятно пробормотала она.
Боже, она явно находилась под кайфом. Совершенно не в себе.
– Я могу отправить тебя в тюрьму, – продолжила она. – Причем на очень долгий срок, сынок.
– Сынок? – ахнула Тиффани у меня за спиной.
Черт. Она все еще находилась здесь. И мне чертовски захотелось, чтобы она убралась отсюда. Но разум твердил, что она должна остаться, чтобы стать моим свидетелем. Я склонил голову в сторону и улыбнулся. Потому что наконец-то принял, что моя мать была дьяволом. Она ненавидела меня. И завидовала мне.
И она никогда не успокоится, если ее не остановить. И это придется сделать мне.
– Ты действительно думаешь, что сможешь провернуть это дерьмо? – усмехнулся я. Мне хотелось напугать ее, и судя по тому, как она нахмурилась, у меня это получилось. – Ну же, Нина. Ты же под кайфом. Не стоит заблуждаться насчет моих благородных порывов.
Она опустила камеру на пару сантиметров, пораженная тем, как я говорил. Да, я определенно не походил на вежливого и улыбающегося ублюдка, который хотел ей угодить. Пелена спала, а вместе с ней и всякое сочувствие, которое жило во мне по отношению к ней. Я понял, что она собиралась загубить мое будущее, если ее не остановить.