Красивая женщина с прямыми черными волосами улыбнулась Трейси:
-Обед готов.
Фрэнк повернулся и последовал за ней в другую комнату. Я сделал тоже самое. Трейси шла за мной. Если бы меня не пригласили, он бы узнал об этом из пули в моем лбу.
Средневековая столовая была такой, как я помню. Длинный деревянный стол стоял посередине комнаты. Стены облицованы темными обоями, а несколько бронзовых люстр висели посередине, бросая свет на холодную пасту и брускетту, которые стояли на столе.
В детстве я всегда был в ужасе от этой комнаты. Она казалась слишком темной. Было ощущение, что в ней живут призраки. Я был слишком мал, чтобы знать, что их не существует, и слишком взрослым, чтобы знать, что темнота может поглотить тебя изнутри.
Мой бокал был наполнен красным вином.
Слава Богу.
Трейси сузила глаза, а затем взглянула на меня с умоляющим взглядом. Она потянулась рукой к моей ноге. Черт, ее прикосновение принесло мне слишком много утешения. Разве я неправ?
Разве мне не следует утешить ее? Целовать ее? Сказать ей, что я сожалею?
Было поздно.
Слишком поздно.
Я был причиной того, что ей было больно, но она все еще протягивала руку, что просто доказывает, насколько удивительной была девушка, и насколько недостойным я всегда был ее.
За столом было тихо. Так тихо, что мне захотелось посмеяться. С каких пор итальянцы молчали во время еды? Текс проглотил бы свой чертов язык.
Громкое жевание было нашей музыкой и внезапные проклятия Фрэнка из-за его неспособности сделать что-либо, кроме как смотреть на каждое движение Трейси, сделанное в моем направлении.
- Дедушка, можно я пойду? - Трейси вежливо спросила, наконец, нарушив напряженную тишину.
Он кивнул головой, когда она потянулась ко мне.
- Мне нужно поговорить с тобой.
Я взглянул на Фрэнка.
Он прочистил горло и сказал: -Помни условия, Никсон.
- Как я могу забыть? - я усмехнулся и схватил Трейси за руку, сдерживая себя от того, чтобы ударить в его морщинистое лицо.
Глава 43
Прощание для болванов.
Никсон
- Боже мой! Я и забыл насколько розовая эта комната, - я засмеялся и оглядел ярко-розовое уродство, которое раньше было комнатой Трейси. Розовые чучела животных выстроились вдоль стены вместе с обоями, на которых были изображены пони и замки.
Я сбросил животных с кровати и развалился посреди нее. Сколько раз я так делал, будучи ребенком? Когда я боялся своего отца. Когда моя мама говорила мне спрятаться во время одной из встреч. Кровать Трейси для меня была безопасным местом, а теперь? Сейчас кажется, что все было совсем наоборот. Искушение, похоть, все, что я не должен был чувствовать к ней, я чувствовал. Насколько больным было то, что я защищал ее от... В конце концов... От себя? Я самый опасный из всех, потому что, однажды схватив что-то, не отпущу уже никогда.
И я держал Трейс. Нет, я чертовски цеплялся за нее. Подавляя ее, мечтая разрушить ее, просто чтобы я мог держать ее рядом с собой. Я ненавидел, что Чейз был прав. Почти так же, как я ненавидел то, что впервые за многие годы… Я был неправ. Мне нужно было сделать правильный выбор, но это касается Трейс. Вычеркнуть Трейс из своей жизни? Чтобы защитить ее? Это будет подобно тому, как если бы я вонзил нож в свое сердце. Это не будет смертельной раной. Это разрушит все хорошее внутри меня, я буду истекать кровью. Это будет концом моего существования. Но для нее? Я сделал бы это тысячу, миллион раз. Я буду умирать каждый день… Снова и снова, повторяя процесс, для того чтобы она была в безопасности.
- Я, должно быть, очень любила розовый, - Трейс рассмеялась.
- Ты ненавидела его. - я положил руки за голову и вздохнул. - Это факт. Я отчетливо помню, как твоя мама заставила тебя надеть розовое платье, а ты сняла его за обедом прямо у всех на глазах. Я упустил часть, где меня избили за то, что я смотрел.
- Пожалуйста, скажи, что ты не…
- Мне было девять! - я засмеялся и закатил глаза. - Поверь мне, я был в ужасе. Я вообще тогда думал, что у всех девочек вши. Я закрыл глаза и отвернулся.
Трейс покраснела и скрестила руки, после чего присела рядом со мной на кровать.
-Грубый. Ты должен был спасти меня.
Воздух был густой от напряжения. О, как она была права. Знала ли она, сколько бессонных ночей я провел с тех пор, как она приехала в Элиту? Я был хуже, чем чертов сталкер.
Я, черт возьми, включил службу определения местоположения на ее телефоне на случай, если потеряю её. Становилось неловко, мягко говоря, когда я не просто переписывался в классе, а проверял голубую точку, чтобы убедиться, что она все еще в кампусе. Черт, я бы пошел с ней в туалет, если бы мог.
Со вздохом я схватил ее за руку. - Я всегда спасаю тебя. Даже если ты не знаешь, что я это делаю, я все же спасаю тебя.
- Ты когда-нибудь был в Вайоминге? - спросила она ослабшим голосом, как если бы смущалась, задавая этот вопрос. Она придвинулась ближе, пока ее голова не оказалась на моей груди. Запах ее шампуня гипнотизировал. Я вздохнул полной грудью и выдохнул.
- Трейс, ты ставишь меня в сложное положение. Я не могу рассказать тебе все, потому что это заставит тебя грустить. Я не могу быть полностью честен, и это просто убивает меня. Мне хочется кричать из-за этого, но у меня есть обязанности, и не только перед тобой, но и перед твоей семьей, перед твоим дедушкой… - я выругался, чувствуя себя в ловушке. Как я могу передать ей то, в какой опасности она была? В опасности, в которой была ее семья? - Все ужасно. Я не знал, что все так скоро раскроется. Поверь, если бы я мог…
- Что?
Я облизал губы и позволил своему воображению унести меня в место, где я мог бы заняться любовью с самой красивой девушкой в мире. Прикасаться к ней, дарить ей удовольствие, слышать, как она выкрикивает мое имя, потому что я сделал ее своей.
- Я бы поцеловал тебя очень крепко. Я бы еще больше боролся за тебя. Я не знаю. Я бы украл тебя, забрал бы всю твою добродетель, заставил бы тебя впитать меня каждой клеточкой тела, и каждый раз, когда ты вдыхала, ты бы чувствовала только мой аромат, которым был бы пропитан воздух.
Дыхание Трейс сбилось.
Мои пальцы танцевали вдоль ее запястья, остановившись у пульса, а затем заскользили по ее лицу.
- Я никогда не был в Вайоминге. Мой отец не позволил бы мне съездить туда, а в то время я не был способен настаивать на своем, поэтому не мог убедить его в чем-либо.
- Когда вся ответственность легла на твои плечи, тебе было восемнадцать? - выпытывала она. Девчонка была чертовски любопытной.
Любопытство убивает тебя в моей работе. Просто еще одна причина держать ее подальше от меня, от семьи, в руках Чейза. Святое дерьмо. Я собираюсь пристрелить парня, если он чихнет в трех футах от нее. Я прочистил горло.
- Да. Отец не справлялся со всем этим. Он был не в состоянии принимать правильные решения. У него развилась пневмония, и после этого он уже не был прежним. Все время задыхался. Так что, я взял на себя выполнение некоторых его обязанностей, а потом еще, и еще, пока абсолютно все не перешло в мое правление. А он лежал дома и пил виски.
Трейс поморщилась.
- Во всяком случае, сейчас уже все кончено, - моя рука сжала ее ладонь. Я все еще помню, как нажал на курок, как мучал его, хотя он был абсолютным монстром.
- Ты ничто! – плюнул отец. - Энтони, убери его с моих глаз.
- Нет. - сказал я холодным тоном. - Он не подчиняется тебе.
- Он делает это тебе? - отец откинул голову назад и засмеялся, а потом начал кашлять так сильно, что чуть не упал со своего места.
- Смешно. - я полез в карман и вытащил пушку. - Да.
- Никсон. - отец сузил глаза. - Что, черт возьми, ты творишь?
- Мою работу. - я плюнул. - Тебе следует знать. Ты готовил меня. Ты сделал меня тем, кем я сейчас являюсь. Ты создал меня. - пистолет дрожал, когда я его протянул и указал ему на голову. - Есть последние слова?
- Отец не дрогнул, просто оглядел комнату, как трое мужчин с нами развернулись и ушли.
- Так, - он кивнул, — вот и все?
- Да. - я закусил губу. Напоминаю себе, что я должен сделать то, что делаю. - Итак?
Отец стоял, шатаясь на коленях, и повалился на меня, высоко подняв нож. Он порезал мою нижнюю губу, глубоко порезал меня, прежде чем упал на колени с проклятием.
- И какова цель этого? - я вытер рот тыльной стороной руки.
- Чтобы доказать свою точку зрения, сынок. - отец не повернулся; вместо этого он повесил голову, как будто молился. -Ты всегда будешь помечен мной, всегда под моим контролем. Когда ты смотришь в зеркало на это милое личико, я хочу, чтобы ты видел этот след на губе, этот след на лице, и запомнил. Ты. Как. Я.
Я подошел к нему сзади и приставил пушку к голове, когда он поднял руки. - Да помилует Господь твою душу.
Я нажал на курок, и он упал передо мной.
Рана не была смертельной, но она создала пропасть между нами, которая была больше, чем раньше — шире, больше. Доверие, которое должно было присутствовать - сменилось яростью, ненавистью, гневом.
Через неделю мне прокололи губу. Не для того, чтобы показать неуважение, как Чейз всегда дразнил, а потому, что это скрывало то, что он сделал. То, что он все еще делал, сжигало меня изнутри. Когда я смотрел в зеркало, я видел его. Из-за этого шрама я его видел.
- Прости меня, Трейси. - я прошептал, возвращаясь к реальности, проводя пальцами по ее шелковистым волосам. Я извинялся за то, что не мог сказать. За то, что я собирался сделать. Убить ее было бы одолжением. Я не понаслышке знал, что такое боль от разбитого сердца, когда его вырвали у меня в первый раз. Я не желал такой боли даже моему злейшему врагу.