– Маркус… – Но не успела она еще ничего добавить, как он обхватил ее лицо руками и слегка приподнял.
– Тебе нужно что-то еще? Что-то большее? Мне – нужно.
– Но это все изменит.
Его нос легонько прикоснулся к ее собственному, и сильные руки чуть потянули ее на себя.
– А что, если все и так уже изменилось и никогда не станет прежним?
– Я недостаточно для тебя хороша, – предупредила она и, не в силах больше сдерживаться, погладила его по лицу, чувствуя колючую щетину. Что ж, похоже, он все-таки не божество, а живой человек из плоти и крови. И это замечательно.
– Тем хуже для меня, – прошептал он, накрывая ее губы своими.
И уже секунду спустя он жадно ее целовал, а она столь же жадно ему отвечала. Первый настоящий поцелуй. И не с кем-нибудь, а с Маркусом Уорреном!
Она бы хотела запомнить каждую секунду, но, не в силах ни о чем думать, полностью растворилась в поцелуях и прикосновениях.
Вот они, слабость и искушение, которых она, поглощенная бесконечным выживанием, всю жизнь избегала. Но теперь, благодаря Маркусу, она уже не обязана каждую секунду бороться.
Мужские губы настойчиво ласкали ее, и она инстинктивно раскрыла их чуть шире. И она этого хотела. Хотела поцелуев и самого Маркуса. И не просто хотела, а отчаянно в них нуждалась. Нуждалась в нем.
Но стоило его языку скользнуть в ее рот, как глубина чувств и запредельная близость и важность происходящего разом ее отрезвили.
– Я не могу, – выдохнула она, отстранившись и дрожащими руками пытаясь расстегнуть ремень безопасности. Получилось лишь с третьей попытки.
– Что? Подожди. – Он крепко ухватил ее за руку, не давая выйти из машины. – Не можешь или не будешь?
Вырвавшись, она едва ли не бегом бросилась по дорожке. Она услышала, как за спиной хлопнула дверца.
– Либерти?
Но она не ответила. Да и что бы она могла сказать? Я тебя хочу? Я годами о тебе мечтала? Только скажи, и я на все ради тебя готова, только не проси рассказывать о прошлом?
Он ей доверяет, верит, что она с ним честна.
Но стоит лишь кому-то увидеть их вместе, а потом навести справки, и для него это может очень плохо кончиться.
А он слишком много для нее значит, чтобы так с ним обойтись и причинить боль.
Так что она просто уйдет.
Это единственное, что в ее силах.
Глава 9
Мистер Уоррен, – поздоровался охранник, когда Маркус вошел в здание.
– Здравствуй, – он посмотрел на бейдж, – Лестер.
Он знал по именам всех охранников, дежуривших по будням, но уже не помнил, когда в последний раз заглядывал в офис в выходные. Обычно, даже если ему и приходилось работать по выходным, эта работа сводилась к тому, чтобы читать подготовленные Либерти доклады, попутно играя в какую-нибудь компьютерную игрушку.
– Я же с тобой сегодня разговаривал?
– Да, сэр.
– Хорошо. Мисс Риз еще здесь?
– Да, она пришла, как обычно, в полдевятого.
Что-то ему подсказывало, что, в отличие от него, она и без подсказки знала имя этого охранника.
– А уходит она во сколько?
– В три, полчетвертого. Она всю душу в работу вкладывает.
– Понятно. – Он только сейчас начал по-настоящему понимать, как тяжело она трудится. Вот уже почти целых три года она еженедельно добавляет себе семь дополнительных рабочих часов.
Он явно слишком мало ей платит.
– Спасибо, Лестер, – кивнул Маркус, направляясь к лифту, гадая, как Либерти отреагирует на его появление, и боясь, что она снова убежит. Но одно он знал точно: при первой возможности он бы снова все повторил. Разве что ресторан выбрал бы проще, но он хотел еще раз проведать с ней ребенка. Хотел сводить ее поужинать. Хотел снова поцеловать. Хотел раздеть, уложить в кровать и нежно ласкать, пока она не начнет кричать его имя…
Хотел, но отлично понимал, что ничего этого больше не будет.
Оказавшись в родном офисе, Маркус невольно оглянулся по сторонам. Ему только кажется, или в выходные здесь действительно все немного иначе? В окно так и льется лето, где-то играет музыка, открытый контейнер с едой стоит на столе…
Самой Либерти за столом не было.
Маркус удивленно уставился на пустой стул. Но она здесь, Лестер же сказал, что она здесь. Может, она у него в кабинете? Заглянув к себе, он убедился, что и там тоже никого нет. Тогда где же ее искать?
За спиной хлопнула дверь.
– Маркус! – воскликнула она прежде, чем он успел обернуться. – Что ты здесь делаешь?
– Пришел тебя навестить.
Наконец-то обернувшись, он так и замер на месте. Он привык видеть ее в беговых кроссовках и бесформенной футболке на пробежке и в деловом костюме в офисе, сейчас же перед ним стояла женщина в короткой юбке цвета хаки, шлепанцах и пестрой рубашке без рукавов. А привычный пучок или гладкий хвостик сменила причудливая прическа на затылке.
Сейчас она казалась значительно моложе и привлекательнее, чем обычно, и ему еще сильнее захотелось притянуть ее к себе и поцеловать.
– Я не думала, что… То есть ты же никогда сюда по выходным не приходишь… – Ее взгляд скользнул по его телу, и что-то ему подсказывало, что сейчас она чувствует примерно то же самое, что и он. Кажется, она еще ни разу не видела его в рубашке с короткими рукавами, шортах с накладными карманами и кедах. Скрестив руки на груди, она легонько потерла обнаженные плечи, словно ей вдруг стало холодно.
– Сегодня пришел. Мне нужно с тобой поговорить.
– О работе?
– Нет, к тому же ты и так каждую субботу работаешь. К работе это не имеет никакого отношения. У нас проблема.
– Неужели? – уточнила она сухо. – Всего одна?
– Одна большая проблема, включающая в себя несколько маленьких.
– И в чем же дело?
– Я много для тебя значу. – Пристально на него посмотрев, она открыла рот, словно собиралась что-то ответить, но так ничего и не сказала. – А ты много для меня значишь.
– Понятно.
– И почему-то ты видишь в этом проблему.
Либерти устало вздохнула:
– А разве это не очевидно? Ты же видел, где я живу, видел, что я совсем не ориентируюсь в таких ресторанах, где тебя знают по имени. Наши миры пересекаются лишь в офисе и на беговой дорожке в парке. Хочешь верь, хочешь нет, но совершенно не важно, как я к тебе отношусь. И даже как ты сам ко мне относишься. Из этого просто ничего не получится. Не может получиться.
Что? Его чувства не важны? Как и ее? Да так могла бы сказать его родная мать! Собственно, она именно это и сказала, когда разразился тот скандал с Лилибэт. Не важно, что ему больно, важно лишь сделать хорошую мину при плохой игре и сохранить лицо.
– По-твоему, и тот поцелуй не имеет никакого значения?
Она машинально прижала руку к губам:
– Он ничего не меняет.
– Еще как меняет. Ты хотела этого поцелуя? – Он устал гадать и думать, что, возможно, поцеловал ее против ее желания.
Он ни за что в жизни не станет пользоваться своим положением и обращаться с помощницей так, как отец обращался со своими секретаршами.
– Это не важно. Мои желания не имеют никакого значения.
– Бред. Твои желания важны, так же важны, как и мои. А теперь просто ответь на вопрос. Ты хотела, чтобы я тебя поцеловал? – Она смотрела на него с таким видом, словно он собирался клещами рвать ей ногти. Но он уже просто не мог отступиться. Он должен знать. – Ты меня хочешь?
На несколько секунд повисла полная тишина, а потом она все же выдохнула:
– Конечно. Конечно, я тебя хочу, но…
Больше никаких но. Двумя шагами преодолев разделявшее их расстояние, он заключил ее в объятия и в жадном поцелуе приник губами к ее губам. На секунду Либерти так и застыла, а потом легонько выдохнула и буквально растаяла в его руках.
Когда же они наконец смогли друг от друга оторваться, Маркус посмотрел ей прямо в глаза и убрал с лица выбившуюся прядку.
– Не говори, что это не важно. Это важно. Ты важна.
– Ничего хорошего из этого не выйдет. Я недостаточно для тебя хороша.
И вот она снова это говорит.
– А что, если я достаточно хорош для тебя? Никто не заботится обо мне так, как ты. Никого не волнует, что для меня хорошо, а что нет. Да исчезни я завтра с лица земли, обо мне никто и не вспомнит. Горевать будут лишь о моих деньгах, даже родители будут жалеть лишь о том, что больше не смогут использовать меня в своих целях. Ты единственная, кому нужен именно я.
Больно так говорить, но еще больнее сознавать, что все это правда.
– Ну не можешь же ты всерьез это утверждать! Тебя все любят.
– Они любят не меня, а мою возможность им помогать. – Отстранившись, он нервно зашагал по кабинету. – Ты просто не понимаешь, в какой обстановке я рос. Можешь себе представить, что я почувствовал, когда осознал, что родители меня не любят? Что, как бы я в них ни нуждался, они никогда не станут за меня бороться?
Сколько же ему было, когда он усвоил горький урок? Шесть? Да, именно в шесть лет вооруженные люди попытались похитить его вместе с няней. Мисс Джуди закричала и прогнала плохих парней. А что сделали родители? Ничего, только няню уволили.
Даже сейчас, вспоминая то беспроглядное одиночество, он приходил в отчаяние.
– Все я понимаю, даже лучше, чем хотелось бы, но…
– Не смей говорить, что это не важно. Знаешь, что действительно не важно? Все это. Офис, компания, такая жизнь. Ты переживаешь о моей репутации, а мне на нее просто наплевать. – Остановившись, он снова посмотрел на Либерти. Он не знал, откуда пришли эти слова, но был рад выплеснуть все накопившееся еще с вечера. Или даже не с вечера. Все началось еще тогда, в парке, когда он увидел, как важен для нее найденный на помойке малыш.
С тех пор как ему стало за кого бороться.
И раз начав говорить, он уже не мог остановиться.
– Это не я. Не настоящий я. Это то, каким они хотят меня видеть.
– А каким хочешь быть ты?
Маркус горько рассмеялся:
– Хочешь верь, хочешь нет, но ты первая, кто меня об этом спрашивает.