– Он справляется со своей работой?
– Он отлично умеет арестовывать людей. А вот тех ли, кого надо, – уже из области догадок.
– Нам нужен кабинет, – сказал я, обдумывая его ответ. – Какое-то место, где можно работать. Предпочтительно не в одном здании с майором Бхардваджем и его людьми и близко к дворцу, если возможно.
– С этим никаких сложностей. В Самбалпуре все сколько-нибудь значимое расположено недалеко от дворца. За исключением, разумеется, алмазных шахт. Они в тридцати милях отсюда. Пойдемте, найдем вам помещение, отвечающее вашим требованиям.
Арора провел нас через дворец в безукоризненный регулярный парк, которому самое место в Версале, и направился к гравийной дорожке, разделявшей надвое идеальный газон.
– Гуляб Бхаван, правительственное здание, – сообщил он, – расположено в противоположном конце дворцового сада. Так путь короче.
Сад, очевидно, был популярным местом. Здесь прогуливалось множество дам-англичанок, почтенных матрон в накрахмаленной форме и удобных туфлях, и при каждой несколько малышей-индийцев. Прочие чопорно сидели на скамейках, усердно читая книжки своим подопечным. Но всего больше здесь было барышень, они семенили по дорожкам, каждая в сопровождении лакея в неизменной изумрудно-зеленой ливрее и туго замотанном тюрбане, и каждая толкала перед собой массивную детскую коляску.
– Королевское потомство, – пояснил Арора. – Его Величество произвел на свет двести пятьдесят восемь детей, не считая трех законных наследников.
– Мистер Кармайкл, кажется, думает, что детей двести пятьдесят шесть, – уточнил Несокрушим.
Полковник улыбнулся:
– Его сведения несколько устарели. Не так давно родилось еще двое.
– Как много детей, – заметил я.
– Его Величество всегда проявлял большой интерес к сексуальной теории и практике.
– Похоже, последней он явно не пренебрегал.
– Совершенно верно. Известно, что княжество Самбалпур – крупнейший частный клиент компании «Данли». Только за нынешний год мы приобрели более двух дюжин детских колясок их производства.
– Откуда у человека военного, вроде вас, такие данные? – поинтересовался Банерджи.
– О, это все содержится в отчетах, – равнодушно ответил полковник. – Мы, может, и суверенное государство, но бабу́ в Индийском офисе в Дели требуют от нас подробнейших сводок. Вы удивитесь, узнав, какие сведения там собраны.
Гуляб Бхаван, или Розовый павильон, оказался довольно симпатичным трехэтажным зданием, оштукатуренным снаружи розовым и увитым диким виноградом по фасаду. Тылы здания оказались менее привлекательны: основное пространство занимали несколько гаражных ворот. Некоторые были открыты, демонстрируя блеск фар, отполированного металла и хромированных кузовов.
– На нижнем этаже расположен королевский автомобильный парк, мастерская и комнаты шоферов и механиков, – рассказывал полковник Арора. – При каждой машине имеется команда, и Его Величество требует, чтобы все шоферы были итальянцами. Он считает их лучшими в мире водителями. Наши кабинеты расположены на верхних этажах.
Во дворе двое обнаженных по пояс туземцев полировали до зеркального блеска темно-синий «роллс-ройс». Это была специальная модель: пассажиры сидели в закрытом салоне, а шофер впереди, на открытом сиденье. И, как будто отдельный салон не обеспечивал достаточного уединения, окна были вдобавок задернуты еще и плотными синими шторками.
– Пурда-мобиль[53], – объяснил Арора. – Для махарани. Окна зашторены, чтобы защитить их скромность.
– Им можно покидать гарем? – удивился я.
– О да, – буднично ответил он. – У махарани довольно активная жизнь. Даже наложницам позволено время от времени пользоваться этим автомобилем.
– И куда они ездят?
– Да куда угодно – устраивают пикники в горах или отправляются купаться на реку Маханади, которая течет через весь Самбалпур и считается священной. Говорят, Божественный Джаганнат принял форму бревна и проплыл по ней до города Пури на побережье. И разумеется, Первая махарани берет машину по утрам, когда направляется в храм для молитвы.
Рядом с открытой дверью Гуляб Бхавана сидел толстый охранник, который не обратил на нас ни малейшего внимания. Внутри было прохладно и тихо. Может, интерьеру и недоставало дворцовой пышности, но выглядело все довольно изысканно – мраморные полы и белые оштукатуренные стены, увешанные фотографиями махараджи в разнообразных видах: Его Величество на королевском троне; Его Величество верхом на слоне, которого как будто только что окунули в бассейн с драгоценными камнями; Его Величество пьет чай с королем Георгом; даже фотография, где он сидит на весах, буквально оценивая свой вес в золоте.
– Почти всеми делами княжества управляют из этого здания, – сказал Арора. – Офис дивана находится на втором этаже, там же помещение Кабинета министров и кабинеты советников. Раньше они были рассеяны по городу, но Его Величество повелел всем перебраться сюда, из соображений эффективности, хотя многие советники терпеть не могут друг друга. Почти все они по-прежнему ведут дела в городе, а здесь у них пустые кабинеты. Если не считать дивана и его приближенных, это место по большей части пустует, за исключением дней, когда собирается Кабинет министров. Мы без труда найдем вам свободное помещение.
И офицер сдержал свое слово. Он отвел нас на третий этаж, открыл первую же дверь и, вытянув шею, заглянул внутрь.
– Подойдет? – спросил он, раскрывая дверь шире.
Никакого сравнения с моим кабинетом на Лал-базаре, места не только с лихвой хватало для стоявших тут двух письменных столов с кожаной столешницей, но и оставалось для теннисного корта – при желании. И конечно, все гораздо шикарнее, чем в управлении Имперской полиции: стены свежевыкрашенные, кресла не вытертые. Вот только ковер на полу казался излишней роскошью.
Я взглянул на Несокрушима.
– Пойдет, – решил я. – Но пока мы тут не обосновались, я бы хотел допросить человека, которого арестовал майор Бхардвадж. И как можно быстрее.
Полковник на миг задумался, а потом кивнул, коротко и решительно, – военные мастера на такие жесты.
– Отлично. Дайте мне немного времени переговорить с ним, и я все устрою.
Арора вышел, а я пока занялся изучением вида из окна. Бархатные газоны и аллея зеленых деревьев вели к берегу широкой реки – видимо, той самой Маханади, хотя сегодня по ней не плыло никаких богов или прочих бревен.
– Что ж, довольно мило, – услышал я позади голос Несокрушима. Он устраивался за одним из столов.
– Не расслабляйтесь, сержант, – посоветовал я. – У меня такое чувство, что нам здесь не придется вальяжно рассиживаться.
– А что, если этот подозреваемый, которого они арестовали, действительно является мозгом заговора?
– И на каком основании, по-твоему, они его арестовали?
– Простите, сэр? – выпрямился он в кресле.
– Сам подумай. Какие доказательства у них могут быть? Убийство произошло в Калькутте. Убийца покончил с собой. Любые свидетельства того, что он связан с Самбалпуром, вероятно, исчезли в пламени в номере гостиницы. Черт, да мы сами явились сюда исключительно по наитию. И теперь, учитывая все это, я с нетерпением жду подробного объяснения, каким образом славный майор Бхардвадж раскрыл это дело столь стремительно.
Пятнадцать
Старый форт стоял на скале над Маханади, отделенный от Сурья-Махала несколькими милями и тысячей лет. Могучие каменные стены и выщербленные зубцы возвышались суровым укором легковесной игривой архитектуре дворца.
Нас усадили на заднее сиденье старого «мерседес-симплекса», а полковник Арора сел впереди рядом с шофером. Полковник извинился за машину. Ей лет десять, и подвеска уже скрипела. Но даже в таком состоянии она была гораздо приличнее Кармайклова «остина».
– Я рассчитывал на что-нибудь более современное, – сокрушался полковник, – но Его Величество настоял, чтобы мы взяли «мерседес». Он считает, что эта марка приносит удачу. Вы знаете, что значит «мерседес»?
Я понятия не имел. Но, в конце концов, я не учился в Кембридже.
– Это испанское слово, – ответил Несокрушим. – Обычно просто женское имя.
– Верно, – кивнул полковник. – Но буквальное его значение – «удача». Его Величество уверен, что вас сюда прислали сами боги.
Я припомнил, что его сын, юврадж, сказал нечто подобное, когда мы впервые встретились. Полчаса спустя он был мертв.
– Ходят слухи, что в старом форте обитают духи могольского генерала, – полуобернувшись на сиденье, продолжал полковник. – Несколько сотен лет назад у нас было много хлопот с моголами. Этого генерала захватили в плен и держали в заточении в темнице форта, прежде чем ослепить и предать смерти. Говорят, ночами, когда ветер дует с востока, его дух бродит по коридорам, ищет путь домой.
Когда машина подъехала к воротам, Арора показал на маленькое окошко высоко в стене форта:
– Думаю, узника держали вон там.
– Не в подземелье? – уточнил я.
– Мы же не варвары, капитан, – укоризненно взглянул он на меня. – Что вы ожидали увидеть – Калькуттскую черную яму?[54]
Шофер остановил машину в пыльном внутреннем дворе. По трем пролетам винтовой лестницы солдат провел нас в здание, в небольшой, скупо меблированный кабинет. Сквозь узкую прорезь окна в помещение падал столб света. Солдат удалился на поиски майора Бхардваджа.
Через окно были видны два храма на другом берегу реки. Первый, большое белое мраморное сооружение в обнесенном стеной дворе, венчала шикара – скульптурная пирамидальная крыша, характерная для индуистских храмов, сплошь покрытая резьбой. В стороне виднелись развалины маленького, более скромного здания. Синий «роллс-ройс» с зашторенными окнами подъехал к большому храму и остановился. Но, прежде чем я успел разглядеть приехавших, дверь за моей спиной открылась и в комнату вошел майор Бхардвадж.