– Обида, – продолжал Владимир, – это когда исследования, которые ты проводишь, закрывают. Обида – это когда тебя переводят в лабораторию заниматься селекцией, а ты грезишь другими звёздными системами и галактиками, созданием великих изобретений человечества.
– О чём ты, Володя? Ты не в себе!?
– Всё никак не понимаешь? Какой ты странный! Всё знаешь о ядерном синтезе, о своих древних цивилизациях… как их там, малька… майка…
– Майя…
– Да! Правильно, майя! Ты всё копаешься в этом майском и шумерском бреде? Всё ищешь разгадки проблем вселенского масштаба?
Александр попытался освободиться от верёвок, но стоящий рядом с ним рослый мужчина сильно ударил его локтем по плечу.
– Достаточно, Хант! Не издевайся над наукой! – язвительным ледяным голосом произнёс Баррет, – так убьёшь ненароком. Учёные же такие ранимые существа!
– Ты спятил, Владимир! Чего ты хочешь?
– Я? – удивлённо переспросил Владимир. – Всего лишь восстановить справедливость. Я не меньше твоего трудился над созданием фотонного контура. Но мне постоянно мешали. То ты со своими бредовыми идеями, то недостаток финансирования программ, то руководство, которое закрыло наш проект. Кстати, тоже из-за тебя. Ты никогда не думал, что не у всех есть такие богатые отцы, чтобы можно было позволить себе создавать всё это вне Института? Ответь мне, почему одним всё, а другим ничего?
Владимир Баррет подошёл к первой колонне фотонного контура и поднял руки вверх, как будто восхваляя божественное явление.
– На самом деле все основные чертежи и конструкции были выполнены мной ещё тогда. Ты, наверное, об этом никому не говорил, ведь так хочется быть гениальным автором идеи самому. И сейчас… сейчас справедливость наконец-то восторжествует. Я, как никто другой, знаю строение механизмов. Знаю, что ты только что запустил в фотонный контур свой первый корабль. Что это за планета, кстати? Уверен, у вас были проблемы с топливом и первую миссию вы решили посвятить сбору материалов. Угадал?
Александр смотрел на него с нарастающей ненавистью. Владимир подошёл к нейронному компьютеру профессора.
– Ух ты! Эксперимент удался… сто к нулю! Это успех! Кажется, это ваша третья попытка? Я давненько слежу за вашими экспериментами. А самоуверенный храбрец Алексей? Не хотел бы я быть на его месте. Но не волнуйся. Мы, конечно же, дадим ему возвратиться – нам самим нужно топливо, чтобы осуществлять наши планы. Зачем самим делать грязную работу?
– Какие могут быть планы у такого подлеца и предателя?
– Дорогой мой, – с издёвкой произнёс Владимир, – прости, я плохо слышу, что ты там бормочешь! Знаешь… У меня появились могущественные и, главное, состоятельные клиенты, которые отлично профинансируют как все мои исследования, так и дальнейшие испытания. Ты даже не представляешь, насколько у меня большие планы, связанные с этой технологией!
– Военные тебе не заплатят! Ты забыл, что государства больше не враждуют между собой на нашей планете?
– Ну вот опять, Саша! Что за косное, узкое мышление. Да, может, военным такие вещи и не нужны. А некоторым небольшим, так сказать, патриотически настроенным отрядам, которые борются за автономность и независимость, вполне.
– Хочешь отдать фотонный контур этим псевдопатриотам, национал-террористам? Зачем он им? Куда ты собираешься их перемещать-то?
– Саша, Саша! Снова очень узко мыслишь. Ведь фотонный контур может перемещать объекты не только в другие звёздные системы, но и здесь, на Земле. Какие возможности! Ты только представь себе! Ведь фактор внезапности – это так важно в любой войне. Только представь, сейчас твои войска здесь, в России, а через секунду они уже, скажем, в Южной Африке. Фотонный контур может быть обычным механизмом для телепортации.
– Подлец! Ты следил за всем, что мы делаем!?
– Конечно! Я подумывал заказать ребятам и взлом координат со спутника Х10, но потом решил – зачем же марать руки самому, когда за тебя всё смогут сделать два доблестных героя-энтузиаста. А знаешь, ещё не поздно. Мы всё ещё могли бы работать вместе. Думаю, тогда бы ты вполне мог превратиться из лишнего свидетеля в удачного партнёра. Мы могли бы многого достигнуть вместе, и гораздо быстрее, чем я один. А прибыль – пополам. Видишь, как я великодушен. Подумай хорошенько перед тем, как ответить.
Александр сделал вид, что пытается проанализировать услышанное.
– Какое любопытное предложение. Давай, я шепну тебе свой ответ на ушко. Подходи!
Владимир медленно подошёл нему и наклонился.
– Я с мерзавцами и негодяями, как ты, не работаю! – с ненавистью в голосе произнёс Александр.
Владимир глубоко вздохнул и отошёл от него.
– Что ж. Ты меня разочаровал. Ты вполне мог бы стать известным и богатым, а станешь, – он с пренебрежением и отвращением посмотрел на профессора, – а станешь мёртвым и забытым. Ребята, поставьте его рядом с фотонным контуром. Когда наш новоиспечённый герой вернётся, он превратит своего приёмного папашу в лепёшку. Какая ирония, – мерзко рассмеялся Баррет. – Создатель умрёт от своего собственного творения. Современное прочтение истории о Франкенштейне…
Наёмники Баррета – Хант и Джеймс – тоже засмеялись и потащили стул с профессором к колоннам контура.
– И что же теперь? Отдашь все наши научные наработки этим грязным радикалам? Тебе не нравится, что на нашей планете воцарился мир, и все люди живут в достатке?
– Что ты, что ты… Лично мне совершенно наплевать на то, что здесь будет дальше. Разве это не прекрасно, что у нас теперь не одна обитаемая планета?! Я спокойненько всё организую на Марсе и наконец-то заживу как настоящий человек. А от Земли меня уже тошнит. Гнилое место, где заслуги великих учёных перед человечеством не уважаются и не оплачиваются достойно.
– И тебе будет наплевать, что они снова посеют хаос на планете? И всё из-за твоей жажды денег? Тебе наплевать, что станет с планетой?
– Хм, если бы у нас была одна планета, наверное, я бы что-то ещё поменял в своих планах. А так, – он посмотрел на звёздное небо, а затем на колонны фотонного контура, – у нас теперь безграничные возможности.
– Ты просто бездушный подлец! Как же я мог так долго ошибаться в тебе! Тебе, оказывается, наплевать на наши идеи, на то, что мы собирались использовать фотонный контур во благо человечества! Мы хотели разгадать загадки, которые так долго были неразрешимы! Хотели разобраться… Не могу поверить, неужели тебе правда безразлично, что станет с нашей планетой?
– Дай-ка подумать! – Владимир сделал вид, что испытывает чувство стыда. – Ты знаешь, да! – прокричал он, – мне всё равно. Тебе ведь незнакомы чувства, с которыми живу всю жизнь на Земле я? С самого момента рождения я всегда был вторым: в школе меня постоянно затмевал один «ботаник» – он был любимчиком учителей, а, как ты знаешь, двух лучших учеников в классе не бывает. Затем работа… О да… наша работа в Институте. Ты всегда стоял у меня на пути… Все кричали: «Ах, профессор Фостер, вот он, великий сын великого учёного…». Из-за нашей неудачи все бросили меня – жена, ребёнок… Тебе ведь незнакомы такие чувства, как ощущение одиночества и ненужности. Деньги? Их нужно отдать Фостеру для его нового изобретения! Гранты гражданской администрации – это для Фостеров! Кого поставить руководить проектом – конечно, Александра Фостера! И тут неожиданно случается провал за провалом. И что они делают? Они выкидывают тебя вон. Этот момент был чуть ли не единственным светлым воспоминанием того периода моей жизни. Но вместо того, чтобы дать мне возглавить лабораторию по созданию фотонного контура, эти идиоты в правлении Института выкидывают и меня – переводят в какую-то зачуханную генетическую лабораторию. Ты хотя бы представляешь, что чувствует учёный, которого унизили из-за неудачи такого никчёмного коллеги, как ты?
– Раз ты такой умный, что же ты сам не довёл эксперименты до конца!? – язвительно заметил профессор.
– А зачем мне это? У меня есть ты, который сделал всю черновую работу. Я же не псих в отличие от тебя – подставляться под удар и валяться в больнице. Скажем так, я талантливый организатор. И вообще, ты мне уже наскучил своей болтовнёй, – он перевёл взгляд на Джеймса. – Ребята! Берите все чипы памяти и компьютеры нашего гения, о котором никому больше не суждено узнать. Колонны контура нам не утащить, да они нам и не нужны – все чертежи уже всё равно у нас. Знаешь, Саш, на самом деле я обманул тебя. В работе в генетической лаборатории есть некоторые преимущества. У меня в распоряжении оказалось много различного рода веществ, которые не так-то просто найти сейчас.
Он достал какой-то свёрток из своей сумки.
– Так, посмотрим, что тут у нас: гексоген, полимерное связующее – полиизобутилен, пластификатор и немного моторного масла. Никогда не слышал о таком сочетании? Случайно не знаешь, что бы это могло быть?
– Взрывчатка… – озлобленно прошептал Александр.
– Ой! Какой ты проницательный. Через некоторое время твоё творение взлетит на воздух вместе с тобой и твоим пасынком. Хотя, знаешь, я не очень-то верю в то, что он вообще вернётся оттуда, куда ты его отправил. По моим данным, в твоей установке по-прежнему ещё очень много недоработок. Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения. Ребята, установите таймер на время через тридцать минут после последней активации контура.
– Зачем ждать так долго, Баррет? Давай взорвём всё сейчас же! – прокричал Хант.
– Какой же ты несмышлёный! Если мы взорвём всё сейчас, это будет выглядеть как преступление; будут искать мотивы, потенциальных подозреваемых и могут выйти на нас. А мне что-то совсем не хочется, чтобы мою тихую жизнь в имении на Марсе омрачали следователи и прокуроры. Всё должно выглядеть максимально естественно. Выживший из ума профессор создал какую-то установку на ядерном топливе. Но, увы… Она оказалась нестабильной и взорвалась, убив самого изобретателя. Как трагично!
Хант и Джеймс стали закладывать взрывчатку у обеих колонн фотонного контура.