Перед тем, как поехать в госпиталь, чтобы навестить Виктора, Александр решил заехать домой и забрать некоторые вещи.
Долетев до особняка, первым делом он прошёл на то место, где они с Алексеем проводили так много времени, – на площадку их первого фотонного контура.
Военные почти полностью «очистили» плацдарм от оборудования. Всё, что смогли – забрали, всё, что не смогли забрать, – уничтожили взрывом. Его взору территория предстала такой, какой она была лет пять назад, ещё до начала их первых экспериментов. Не было ни стола, за которым они работали, ни серверов, ни проводов, только воронки, образовавшиеся от взрыва.
– Простите! Как вы сюда попали? – послышался громкий голос Алексея.
Профессор медленно повернулся и, приподняв правой рукой затемнённые очки, произнёс:
– Неужели, молодой человек, вы совсем меня не узнаёте?
Алексей застыл в оцепенении, его глаза округлились, и он воскликнул:
– Ну и ну… Теперь вас точно уже никто не узнает!
Алексей подошёл ближе, и они вместе стали разглядывать то, что осталось от их испытательной площадки.
– Даже не верится, что из этого места мы начали полёты в космос, в далёкие миры, верно, профессор? – Алексей положил руку ему на плечо.
– Верно! Сам стою рядом с этой ямой и удивляюсь. Это всё, что у нас осталось! Всего лишь пустая канава, – с грустью продолжил Александр.
– Если честно, то мне жаль покидать место наших первых экспериментов…
– Думаю, мы всё равно никогда не сможем его забыть.
– Я уже жду, когда мы сможем продолжить эксперименты.
– На этот раз у нас будет хорошая поддержка. Знаешь, Лёша… Мы слетали всего за несколько световых лет от Земли, а теперь мне не терпится попробовать переместиться куда-то подальше. Скажем, к Pismis 24-3.
– А почему Pismis 24-3, профессор? Что такого притягательного в этой звезде?
– Что же может быть интереснее в нашей галактике? Это наше основное светило, самая массивная звезда в Млечном Пути. Её масса почти в сто раз больше массы Солнца. Она уже много веков озадачивает астрономов. Однако анализ снимков, полученных стариком «Хабблом», долгое время так и не мог раскрыть всех её тайн. Как показали дополнительные спектрометрические наблюдения с запущенного Х10, один из компонентов системы Pismis-24 является двойной звёздной системой. Но она настолько компактно расположена, что даже оптика «Хаббла» не позволила рассмотреть её. Именно Х10 обнаружил, что самой крупной их трёх оказалась именно Pismis 24-3. Но расстояние до Pismis 24-3 настолько велико, что пока я даже не буду пытаться осуществлять перемещение к ней. Нам ещё столько всего нужно узнать о наших соседях на Проксиме! Твои рассказы – это революция. Это прямое доказательство того, что мы не одни в нашей галактике. Жаль только, что наши соседи оказались так враждебны. Да, и ещё… Сейчас Pismis 24-3 – самая близкая звезда к нашей галактической соседке Андромеде. И она бы могла стать логичной площадкой для первого перемещения в другую галактику. Захватывающе, правда?
– А каково расстояние до Pismis?
– Около восьми тысяч световых лет. В две тысячи раз дальше, чем ты перемещался.
– Вот это расстояние! Получается, что если бы корабль двигался со скоростью света чуть более миллиарда километров в час, то он бы добрался до самой большой звезды в нашей галактике только через восемь тысяч лет?
– Верно! Немыслимое расстояние даже по сравнению с нашим рекордом в четыре световых года. Так далеко можно будет добраться, только если перевести контур на новый, 112-й элемент. И теперь благодаря тебе у нас есть такая возможность! – Александр похлопал Алексея по плечу. – Я должен тебе ещё кое о чём рассказать. Я сумел взять немного элемента-112 и для нас самих. В моём корабле есть контейнер с собранным тобой материалом.
– Но, профессор! Как вам удалось?
– Я же не спрашивал, как тебе удалось заполучить коды объектов со спутника Х10.
Алексей широко улыбнулся.
– Но зачем он нам? Ведь наш фотонный контур уничтожен, а без него всё это топливо бесполезно.
– Кто знает, что нас ждёт впереди. Всегда нужно иметь запасы на чёрный день.
– Смеётесь, профессор! И куда же мы такой здоровенный ящик денем?
– Думаю, как раз положим контейнер в эту воронку и заровняем. Я пока соберу всю оставшуюся документацию и также сложу её в ящик. А ты пока организуй что-нибудь, чтобы закопать всё это.
Через несколько минут Алексей уже вернулся на небольшом автоматическом экскаваторе и с другими необходимыми принадлежностями. Профессор достал небольшой армейский контейнер, в который он втайне от военных спрятал некоторое количество доставленного на Землю элемента-112.
– И всё же, профессор! Не могу отделаться от мыслей об этих кораблях, атаковавших меня. Кто они, эти пришельцы? – спустя некоторое время заговорил Алексей.
– Скорее мы пришельцы для них, Лёша! Ведь не они, а мы вторглись в их мир. Понятно одно – любые повторные полёты к Проксиме сопряжены с огромной опасностью. Нужно быть предельно осторожными. Ты прав, загадок, как всегда, гораздо больше, чем ответов на них. Почему их корабли не были заметны в видимом участке светового спектра? Почему излучали радиоактивные поля? Почему нападали? Неужели они почувствовали какую-то угрозу для себя? Как они смогли обнаружить тебя так быстро, в конце концов?
– Да, их враждебность мне действительно непонятна. Ведь я всеми силами пытался показать, что прибыл с миром. А в результате я спасся только благодаря уникальным возможностям нашего звездолёта… И этот корабль, пропавший с радаров… Я так и не смог понять, куда он исчез. Всё это слишком странно…
Почти каждый день София прилетала в госпиталь, чтобы навестить Виктора. Несмотря на то, что после операции организм Виктора функционировал удовлетворительно, он оставался в коме. Его жизнь поддерживали только трансгенетические аппараты.
В этот день София также навестила его. Оставив свой звездолёт на паркинге, она подходила всё ближе к военному госпиталю.
Это было массивное пятиэтажное здание в стиле модерн. Зеркальные окна придавали конструкции необычный вид. Само здание было тёмно-синим, а крыша отливала бордовым цветом. Перед центральным входом располагался огромный фонтан с несколькими каскадами, а справа был разбит небольшой парк из аккуратно подстриженных кустарников, ароматных лип и скромных берёзок.
София прошла через проходную, охраняемую гвардейцами в военной амуниции, и на втором этаже встретила лечащего врача Виктора.
– Доброе утро! Можно мне навестить больного, доктор Дрейг?
– Здравствуйте, София! Конечно! Как ваша рука?
– Спасибо! Уже намного лучше. Хотя, конечно же, иногда напоминает о себе.
– Вам нужно почаще давать ей нагрузку. Острая фаза уже прошла, теперь нужно больше развивать её. Вы занимаетесь каким-нибудь видом спорта?
– Да, доктор, мой друг помогает мне. Мы уже возобновили тренировки.
– Замечательно! Пойдёмте, я провожу вас.
Он обратился к дежурной медсестре:
– Женечка! Мы в двенадцатую…
Доктор и София вошли в палату с белыми стенами. Вокруг стояло большое количество диагностических приборов. Все они работали очень тихо. Виктор лежал на большой кровати. К его вискам и груди шли тонкие провода с датчиками.
София склонилась над ним и, поцеловав в щёку, взяла за руку.
– Доктор, как вы думаете, каковы шансы, что он придёт в себя?
Доктор Дрейг сделал глубокой вздох и немного подавлено ответил:
– Рад бы вас обнадёжить, но у него остро развивающееся тяжёлое патологическое состояние, характеризующееся прогрессирующим угнетением функций с утратой сознания, нарушением реакции на внешние раздражители, нарастающими расстройствами дыхания, кровообращения и других функций жизнеобеспечения организма.
– То есть его шансы невелики?
В ответ доктор лишь отвёл глаза и поджал губы.
– Доктор! Есть шансы? – ещё раз настойчиво переспросила София.
– Я бы сказал, что шансов мало… – Он с грустью посмотрел на неё и добавил: – Мне очень жаль…
София всхлипнула и опустила голову. На её глаза навернулись слёзы.
– Были ли в вашей практике случаи выздоровления после таких тяжёлых ранений?
– Понимаете, апоплексическая кома – это полное отсутствие сознания, расстройство регуляции жизненно важных функций организма… – ушёл от прямого ответа доктор.
– Я буду приходить к нему каждый день! Я не оставлю его!
– Конечно, София, но… Вы не хуже меня знаете о действии закона о пассивной эвтаназии, который был принят десять лет назад Гражданской администрацией…
– Вы хотите убить его?! По закону у него есть ещё несколько дней, – она умоляюще посмотрела в его глаза. – Пожалуйста, разрешите мне побыть с ним наедине!
– Хорошо, – спокойно ответил доктор и вышел из палаты.
София наклонилась над Виктором и, нежно обняв, стала тихо шептать:
– Дорогой! Я знаю, ты слышишь меня! Прошу тебя, не покидай нас! Мы все ждём тебя обратно. Ты стал для меня солнечным светом, без которого я не могу существовать, стал для меня воздухом, без которого не могу дышать! Я чувствую, какая-то незримая сила связала нас в единое целое, и ты не можешь просто так уйти и оставить меня одну. Если бы не ты, я уже давно была бы мертва. Ты спас меня, отца и Лёшу. А теперь ты нуждаешься в нашей помощи, и я не брошу тебя. Слышишь меня? Не брошу…
Она взяла с тумбочки листок бумаги, подложила под него журнал и начала писать.
«Сегодня утром доктор сказал мне, что ты можешь больше не прийти в себя. Но если бы ты только знал, насколько я не готова сейчас отпустить тебя! Только с тобой я начала понимать, что такое настоящая любовь. Ты открыл мне глаза на то, что я всегда считала невозможным, показал мне то, что все считали нереальным. Только настоящая любовь может так менять людей! И знаешь, ты изменил меня. Изменил меня так сильно, что я просто не представляю, как теперь я буду жить дальше без тебя. Твои питомцы прилетают ко мне каждый день и садятся рядом с моим окном, смотрят на меня в ожидании, что я что-то скажу о тебе, а я каждый день огорчаю их…»