— А на самом деле они являются таковыми?
— Нет, не являются… Они же требуют не денег, а лишь немного нежности — в этом весь секрет… Если бы женщина находила нежность в семье, она не искала бы ее на стороне… Ну а теперь я предупреждаю вас, что больше не отвечу ни на один ваш вопрос.
Флорика Джана считала и считает себя лучшей подругой Родики Трандафир, бывшей Андроник. Об этом она заявила мне при первой встрече. Отдавала ли она себе отчет в моральном падении подруги? Если да, то почему ничего не сказала мне об этом, почему предпочла обойти молчанием этот важный аспект? Почему она так поступила? А если не знала, дело осложняется. Тогда возникает вопрос: действительно ли этих двух женщин связывали дружеские отношения? Или же Родика Трандафир не открывалась ей до конца?
Следовательно, необходима новая беседа с Флорикой Джана. Только бы она согласилась еще раз побеседовать со мной. А почему бы и нет? Закон на ее стороне, но я же выступаю только как частное лицо.
— При первой нашей встрече вы сказали, что были лучшей подругой Родики Трандафир.
— Остаюсь ею и теперь…
— Мне необходимо было такое подтверждение. Вы знали о ее склонности прогуливаться в одиночестве по аллеям кладбища Белу?
— Конечно. Однажды и я пошла с ней. Она надеялась, что и мне подобные прогулки понравятся, а я нашла их странными. Но все мы люди, у каждого из нас свои заскоки.
— Когда и при каких обстоятельствах Родика Трандафир рассказала вам о встрече на кладбище с Элизабетой Китару? Напоминаю, что вы не обязаны отвечать. Я всего лишь частное лицо. Ваше право указать мне на дверь.
— Нет, я этого не сделаю. Но если я посчитаю, что не могу ответить на ваш вопрос, то скажу об этом откровенно… О новой подруге Родики я узнала довольно поздно.
— Почему?
— Как раз в это время я вышла замуж. Мой муж инженер-строитель. С осени 1971 года я выезжала с ним на разные стройки. Меня не было в Бухаресте больше года.
— Вы переписывались с Родикой?
— Да. И в одном из писем она рассказала о том, как познакомилась с Элизабетой Китару, какое впечатление произвела на нее эта женщина. В общем, я знала, как развиваются ее отношения с новой подругой. А потом она перестала мне писать.
— Вы храните ее письма?
— Да, но передать их вам я не могу.
— Я и не прошу об этом. Вы считаете, что Родика Трандафир прекратила переписку с вами, когда в ее личной жизни произошел переворот?
— Вы имеете в виду ее связь с архитектором Даном Бисаркой?
— Да, а кроме того, связь с Флорином Петраном. Вы не считаете, что Родика Трандафир скрыла от вас много такого, что важно для дружбы?
— Я знала лишь о ее романе с Даном Бисаркой. Она сама мне об этом рассказала. О связи с Флорином Петраном я узнала только после ее ареста. По-моему, настоящая дружба не обязательно предполагает бесконечные взаимные исповеди. К счастью, нет устава малой, средней и большой дружбы. Этим дружба не измеряется.
— У вас нет такого чувства, что подруга не во всем вам доверяла?
— Нет. Может, то, что я вам скажу, покажется странным, но когда я думаю о моральном и гражданском падении Родики, то испытываю чувство вины перед ней.
— Интересно, почему?
— Потому что когда я была с мужем на стройке в Войнясе, то получила от Родики очень тревожное письмо. Она не написала откровенно, что с ней произошло, но из ее путаных фраз можно было понять, что она в ужасном душевном состоянии.
— Когда вы получили это письмо?
— Осенью 1972 года. Надо было тогда же броситься в Бухарест и поговорить с ней или хотя бы сразу написать, а я не сделала ни того, ни другого. Почему? Причин можно привести множество, но это уже не имеет никакого значения.
— А что же имеет значение?
— Вовремя прийти человеку на помощь. Отсюда и чувство вины. Я убеждена, что, если бы тогда поехала в Бухарест, Родика не дошла бы до этого. Я занимала в ее жизни определенное место. Я его покинула, и мое место тут же заняла Элизабета Китару.
— Все, что вы говорите, очень интересно. Но, по-моему, вы преувеличиваете свою вину. Ведь Родика Трандафир была в здравом уме, обладала достаточно высоким уровнем культуры и хорошо понимала, что такое военный шпионаж. Значит, она рассказала вам о своей связи с Даном Бисаркой?
— Да, она очень страдала от того, что ее семейная жизнь не удалась. Она хотела развестись.
— Почему же не развелась?
— Ей было жаль Андроника. Позже, когда мы снова встретились, она сказала, что порвала с Дани и что у нее теперь никого нет.
— Значит, она обманула вас?
— Возможно, опять по моей вине.
ЗАТЕМНЕННАЯ КОМНАТА
Воздух в лаборатории был спертый, в нос ударял резкий запах, но Гаврил Андроник с этим свыкся. Более трех часов, позабыв обо всем на свете, он сосредоточенно проявлял пленки, отбирал фотографии для альбома. За работой он, как обычно, насвистывал. В такие моменты никто не осмеливался его беспокоить. Даже начальник лаборатории не считал возможным стучаться к нему. Но в тот день кто-то все же осмелился его потревожить. Андроник вздрогнул, будто очнувшись ото сна, однако не рассердился, так как почти закончил работу.
За дверью послышался хриплый голос майора Биану:
— Гаврил, тебе звонит женщина. Настаивает, чтобы я тебя позвал. Говорит, у нее к тебе важный разговор.
— Ко мне? — удивился Андроник, будто его никогда не спрашивали по телефону женщины. — Может, Родика?
— Вот тебе на! Что я, не знаю голоса Родики?
— Пусть подождет. Сейчас подойду.
Через минуту он вышел из лаборатории и быстрым шагом направился в кабинет майора Биану. Майор вышел, оставив трубку на столе.
— Андроник у телефона.
— Здравствуйте, товарищ Андроник. Я вас побеспокоила?
Майор Биану не шутил: на другом конце провода действительно была женщина, и Андроник мог поклясться, что никогда не слышал ее голоса.
— С кем имею удовольствие говорить? — спросил он, как всегда, вежливо.
Послышался смешок, будто вопрос фоторепортера сбил женщину на другом конце провода с толку.
— Вы меня не знаете. А то, что я вам скажу, вряд ли доставит вам удовольствие. Поэтому заранее прошу извинить меня… Мне очень трудно говорить…
Незнакомка замолчала, и Андроник, хотя вступление его озадачило, счел нужным напомнить:
— Вы же мне позвонили… Я вас слушаю…
— Господин… Товарищ Андроник, — тут же поправилась женщина, — я осмелилась позвонить вам, потому что знаю, что и вы глубоко несчастны…
Незнакомка пробудила в нем любопытство, но ее нерешительность начала его раздражать.
— Так что же случилось?
Его нетерпеливый голос вынудил невидимую собеседницу перейти к делу.
— Прошу вас сегодня, в половине шестого, прийти на улицу Лабиринт, к дому 51.
— А вы не могли бы мне объяснить, зачем я должен туда идти?
— Чтобы увидеть, как ваша жена входит в этот дом…
— Ну и что из этого?
— На третьем этаже есть однокомнатная квартира, — продолжала незнакомка, — где ваша жена — ее Родикой зовут, не так ли? — встречается с моим мужем.
— Ну, знаете… — угрожающе воскликнул Андроник, но уже в следующее мгновение замолчал, будто получил удар под дых.
— Нет-нет, не бросайте трубку, прошу вас. Я бы не осмелилась тревожить вас, если бы не была так несчастна. Прошу вас понять меня: у нас двое детей, и я не хочу терять мужа…
Выскользнув из руки Андроника, трубка нажала на рычаг, и разговор оборвался. Он остался стоять, окаменев, уставившись воспаленными от долгой работы в темноте глазами в чернильное пятно на письменном столе.
«Что же делать? — охваченный отчаянием, спрашивал он себя. — У кого просить помощи? Кому пожаловаться, что Родика мне изменяет?»
Телефонный звонок незнакомки, то, что он услышал от нее, растревожили рану, которую он считал зарубцевавшейся. Кто эта женщина? Как жестоко, должно быть, она страдала, если решилась обратиться за помощью к нему. Однако ему трудно было даже представить, чтобы Родика разрушала чью-то семью.
И вдруг, будто кто-то подтолкнул его, он поднял трубку и набрал номер своего телефона. Ответила Родика.
— Чем ты занималась? — спросил он, пытаясь сохранять спокойствие.
— Готовила…
— Я посмотрел афишу в газете, — сказал он. — В «Патрии» повторно идет «Черный тюльпан». Пойдем посмотрим?
— Пойдем, дорогой. Мы давно не были в кино.
— Сеансы в шестнадцать, восемнадцать и двадцать ноль-ноль. Пойдем на шесть?
— На шесть? Может, лучше на восемь?
— Почему? У тебя другие планы? — поморщился он, вспомнив о словах незнакомки.
— Я думала, тебе после обеда захочется отдохнуть.
Андроник не уловил в голосе жены никакого недовольства.
— Хорошо, Андро, если ты хочешь, пойдем на шесть…
— До встречи!
Майор Биану застал его у телефона в полном смятении и взял в оборот:
— Вот как? Что это за женщины тебе звонят? Хм, да не волнуйся, я не скажу Родике…
Андроник не воспринял его иронию. Из кабинета он вышел подавленный. Действительно, что за женщина ему звонила? Что ей нужно? В ответах Родики он не уловил никаких колебаний. И все же отравленный конец стрелы пронзил его…
Он взялся было за ручку двери, ведущей в лабораторию, как его снова окликнули:
— Гаврил, тебя опять к телефону!
— Ну и донжуан! — шутливо погрозил ему пальцем майор Биану.
Андроник ничего ему не ответил и вернулся к телефону. Майор, всерьез принявший собственные слова, снова оставил его одного…
— Это опять я вас беспокою, — услышал он голос незнакомки. — Несколько минут назад позвонил муж и попросил приготовить ему чемодан: он уезжает из Бухареста на несколько дней… Так что все откладывается, но я буду держать вас в курсе.
Андроник не выдержал и крикнул в трубку:
— Может, скажете, кто вы?
Женщина ответила спокойно, с сожалением в голосе: