Нет, не поддерживает. В числе его друзей коллеги по работе в объединении или в министерстве.
Как поведет себя, если станет прямым наследником Элеоноры Кантакузин? Утверждает, что пока не думал об этом и не хочет думать. Почему? Считает, что наверняка возникнет целый ряд юридических препятствий, которые можно рассматривать только в определенный момент. Н. У. утверждает также, что если речь идет о представителях рода Кантакузинов, то нельзя быть уверенным в чем-либо до конца. Он действительно является прямым наследником, но это не значит, что в завещании не окажется никаких сюрпризов. Элеонора Кантакузин способна удивить всех, завещав свое состояние государству, будь то Швейцария, Румыния или какое-либо африканское государство. По-моему, Н. У. предпочтет наиболее легкий путь.
Гражданское состояние. В 1965 году по любви женился на Родике Трандафир. Развелся в 1968 году. Причиной развода послужила его мать. Он и теперь любит свою бывшую жену, которая тем временем второй раз вышла замуж за фоторепортера журнала «Армата ноастрэ». Иногда тайком встречается с бывшей женой и уговаривает ее вернуться. Для Р. Т. он готов на все. Постоянной любовницы у него нет. Связи с женщинами носят случайный характер.
Сведения о Родике Трандафир, его бывшей жене. По мнению Н. У., Родика Трандафир — неудачница. Еще учась в лицее, влюбилась в преподавателя физики, и тот воспользовался неопытностью девушки. Родика забеременела. Вероятно, разразился бы большой скандал, но девушка сумела избавиться от ребенка. Нигде не работала. Теперешнего своего мужа не любит, но преданна ему, так как родных у нее больше нет… Хочет как-то утвердиться в жизни, тяготится положением домохозяйки. Часто бывает одна, поскольку профессия фоторепортера обязывает мужа регулярно выезжать в командировки по стране.
Уязвимые стороны Н. У. Боится скандала. В 1943 году, будучи студентом коммерческой академии, оказался замешан в некрасивую историю. Состоял в связи с девушкой из деревни, обещал жениться, но, когда та забеременела, порвал с нею. Девушка бросилась под поезд. Отцу пришлось потратить внушительную сумму, чтобы замять скандал.
Что думает о пропаже паспорта? Уверен, что стал жертвой ограбления. Испугался скандала. Его преследует мысль, что по возвращении на родину ему придется давать объяснения властям. Не хочет стать предметом обсуждения в своем учреждении.
Дальнейшее развитие ваших отношений. Время от времени буду посылать ему открытки под видом знакомой из Румынии, совершающей поездку по Франции. Он согласился встретиться со мной в Румынии. Я сказала, что приеду туда под другим именем. «Почему под другим именем?» — поинтересовался он. Я объяснила, что не хочу, чтобы знали о моем румынском происхождении. «У тебя есть для этого причины?» — спросил он. Я сказала, что не хочу, чтобы ко мне приставали со всякого рода вопросами, да и приятно попутешествовать инкогнито. Он мне поверил. Расстались мы друзьями.
Докладываю вам, что были сфотографированы, сняты кинокамерой, зарегистрированы на магнитофонную пленку все встречи, интимные и менее интимные, Куклы с румыном Н. У. Мы сделали все от нас зависящее, чтобы не вызвать недовольства швейцарских властей.
ОПЕРАТИВНОСТЬ
— Вам здорово повезло, господин Удиштяну, — повторил майор Хемон и, не постучавшись, открыл дверь, приглашая Ники войти.
Ники вошел после секундного колебания. Белобрысый мужчина лет сорока легко поднялся из-за стола и двинулся им навстречу. Казалось, он очень обрадовался, что майор удостоил его своим визитом.
— Какая честь, господин майор, мы так давно не виделись! — Пожав руку майору, он повернулся к иностранцу: — Вы пострадавший?
Ники смущенно улыбнулся. Голос комиссара показался ему знакомым, но он не мог вспомнить, где слышал его раньше. Заметив его растерянность, Хемон по-дружески взял Ники под локоток и провел к креслу, стоявшему напротив письменного стола.
— Вот этот господин — гроза воров международного класса. Я тебе о нем говорил, — напомнил майор. — Сразу и не подумаешь, что он полицейский, не правда ли?
Усаживаясь в кресло, Удиштяну облегченно вздохнул: он вспомнил, где и когда слышал голос комиссара. Перед ним был господин Бруно собственной персоной, тот самый невидимка, с которым шеф полиции кантона говорил несколько дней назад в его присутствии по селектору.
Комиссар широко развел руки и дружеским тоном произнес:
— Я мог бы, господа, гордиться… и я по-своему горжусь… В этом деле меня удивили два момента. Впервые в полицию кантона поступила жалоба от румынского гражданина, и впервые к нам обратились с заявлением о пропаже паспорта. Ну как тут не проявить рвения?
Ирония комиссара не задела самолюбия Ники, и потом, он думал, что должен быть признателен этим людям.
— Конечно, вам пришлось поволноваться, но теперь все позади… — Комиссар выдвинул один из ящиков письменного стола и извлек оттуда черный бумажник Ники. — Это в своем роде уникальный случай в нашей практике, — продолжал комиссар. — Если бы вы не пользовались покровительством майора Хемона…
— Господин комиссар… — скромно потупился офицер.
— Это правда, господин майор. В первый и, надеюсь, в последний раз мы искали пропавший паспорт… — Комиссар перегнулся через стол и положил бумажник перед Ники Удиштяну: — Прошу вас, проверьте.
— Благодарю вас, — пробормотал Ники, взглянув на паспорт, однако комиссар настоял, чтобы он проверил и содержимое бумажника.
Все оказалось на месте. Ники, еще более взволнованный, вновь поблагодарил комиссара.
— Я могу его взять?
— Он ваш! — ответил комиссар, забавляясь смущением румына. — Не хотите ли познакомиться с автором кражи?
Удивленный вопросом Ники бросил взгляд на Хемона, спрашивая совета, так как у него самого предложение вызвало живейший интерес.
— Что, пострадавший не хочет увидеть того, кто его ограбил?
— Покажите нам его, раз мы здесь… — высказал наконец свое мнение майор.
С лица Удиштяну спало напряжение. В его глазах светилась признательность. Раздался щелчок, и комиссар сказал в селектор:
— Мил, приведи его!
— О’кэй! — послышалось в ответ.
Через несколько минут в кабинет ввели мужчину, одетого в элегантное пальто с меховым воротником. В правой руке, соблюдая правила хорошего тона, он держал пару перчаток. Ники с неподдельным интересом рассматривал его. Человеку было за пятьдесят, и по виду его можно было принять за преуспевающего буржуа.
Конвоировавший его полицейский был в гражданском. По знаку комиссара он заговорил тоном гида, проводящего экскурсию:
— Это известный вор Петро Жотти, по прозвищу Продавец Часов, специализируется по драгоценностям. Работает в крупных отелях, но в крайнем случае не брезгует и карманами людей. Посмотрите на него!
Продавец Часов стоял прямо и неподвижно, как манекен в витрине.
— Посмотрите на него получше. Эта физиономия вам ни о чем не говорит? — поинтересовался комиссар.
Ники смутно припомнил, что, выходя из цветочного магазина, столкнулся с мужчиной, который обхватил его, чтобы не дать ему упасть.
— Вроде бы ни о чем…
— Но это же он выкрал у вас бумажник, — уточнил комиссар и спросил у арестованного: — Где ты его вытащил?
Продавец Часов подтвердил возникшие у Ники подозрения:
— На выходе из цветочного магазина… А господина этого я выследил еще на улице. — Голос у вора был мелодичный, и это даже вызывало некоторую симпатию к нему.
Комиссар опять повернулся к Ники:
— Хотите что-нибудь у него спросить?
— Нет…
— Уведите арестованного! — приказал комиссар полицейскому и, словно фокусник, взирающий по окончании номера на публику в ожидании аплодисментов, посмотрел на гостей.
Ники рассыпался в благодарностях по адресу комиссара и майора Хемона.
Когда вышли на улицу, Ники предложил майору отметить столь счастливое завершение его злоключений стаканчиком виски.
— Не откажусь, — радостно откликнулся Хемон. — Я знаю поблизости неплохой бар, да и пройтись немного нам не помешает.
Улица была узкой. Высокие серые здания, прилепленные одно к другому, делали ее еще более тесной. Ники Удиштяну, по-приятельски подхватив майора под руку, принялся изливать ему свои чувства:
— Я просто счастлив, что все так закончилось. Не поверишь, из-за утерянного паспорта меня уже начала мучить бессонница. Для меня… Как бы это сказать? Я человек современный… но понятие чести для меня сохранило тот же смысл, который оно имело на протяжении веков для представителей рода Кантакузинов… Я человек современный, но если кто-нибудь затронет мою честь, я готов вызвать его на дуэль. Да, в этом отношении я консерватор…
Удиштяну прорвало. Громкие, напыщенные фразы одурманивали его, словно крепкое вино, хотя он сознавал, что за напыщенной фразеологией, которой он упивался, скрывалась слабая натура, прямо-таки предназначенная для конформизма.
Подмораживало. Снег скрипел под ногами. Понимая, что румын впал в состояние эйфории, майор слушал его не перебивая.
— Эта поездка, дорогой друг, доставила мне большое удовольствие. Случаю было угодно, чтобы я встретился со своей прежней любовью. Потом я получил огромное удовлетворение от знакомства с тобой… Теперь я знаю, что в Швейцарии у меня есть не только капризная тетка, но и хороший друг. А еще я хотел сказать, что очень приятное впечатление произвела на меня оперативность вашей полиции.
— Приятно слышать такие отзывы о моей стране… — подал голос Хемон.
Ники Удиштяну только приготовился похвалить и его, как услышал:
— Мы прибыли!
Они вошли в тесный бар. В этот час посетителей было мало. Они уселись за слабо освещенный столик. Яркая блондинка, одетая в короткое красное платье, подала им виски с содовой.