— Да, госпожа, это я… Я жду вас…
Хотя она хорошо расслышала сказанное нежданным гостем, однако в себя прийти смогла не сразу. Видела, слышала, понимала, но это была не она, а какое-то постороннее существо. Мозг отказывался подавать какую бы то ни было команду.
— Это я, госпожа, — повторил Войняг довольно миролюбиво. — Ради бога, придите в себя! Чему вы так удивились? У меня есть ключи от вашей квартиры. — Он встал из кресла и, подобно фокуснику, вытащил из кармана цепочку с двумя ключами. — Я заходил к вам несколько раз, но вас не было дома. — Он спрятал ключи обратно в карман и сделал шаг в ее сторону.
Страх снова пронзил ее и вывел из оцепенения. Она вскрикнула и стала отходить к двери. Но Войняг опередил ее, схватил за руку и, отбросив хорошие манеры, жестко приказал:
— Да успокойся же, барышня! Какого черта! Вот уж не знал, что ты истеричка.
Он оттащил ее от двери и грубо толкнул в кресло, в котором только что сидел сам. Кровь отхлынула от лица Родики. Она с ужасом следила за вызывающе развязными движениями Войняга.
— Ну, успокойся! Теперь ты знаешь, как я вошел. С помощью ключей, а не отмычки. Я постарался, чтобы соседи меня не заметили.
— Что вам нужно от меня? — наконец с трудом произнесла Родика, так как во рту у нее пересохло.
— Что мне нужно? — переспросил Войняг, пододвигая стул и усаживаясь в нескольких шагах от нее. — Я ждал тебя… Извини, что изменил место встречи, не известив тебя об этом заранее.
— Откуда у вас ключи? — спросила она еле слышно, думая совсем о другом.
Войняг притворился, что не расслышал вопроса.
— Я передумал… Я решил, что нет смысла встречаться у твоего любовника, раз уж он принял наши условия. А потом… — Войняг посмотрел на часы, — вот уже тридцать минут, как он в «боинге» уносится в дальние края. Так что я явился сюда, признаю, не самым элегантным образом, но с одной целью — узнать о твоем решении.
Родика слушала его с закрытыми глазами, стараясь скрыть охватившее ее отчаяние. Значит, у Флорина не хватило терпения подождать ее ответа… И об отъезде он ничего ей не сказал, даже не попрощался. Просто бросил… Жалость? Сочувствие? Какой вздор!
— Госпожа, я хочу знать твое решение, — угрожающе потребовал Войняг и поднялся со стула.
Родика открыла глаза и теперь смотрела на него снизу вверх. Он стоял слегка расставив ноги и заложив руки за спину.
«Да как он смеет? — думала она, сознавая свое бессилие. — В моем доме! — И тут же поправилась: — Он давно уже не мой».
— Откуда вам было известно, что я зайду домой, а не отправлюсь сразу к месту встречи? — спросила Родика.
В ответ она услышала саркастический смех.
— Ты ведь пришла прямо с кладбища, не так ли?
— …
— Может, я ошибаюсь?
Внутри у Родики все похолодело. Она чувствовала себя так, словно стояла голая перед посторонним человеком. Все ее отчаянные попытки защититься оказывались тщетными.
— Ты была на кладбище или нет? — спросил он, издевательски разглядывая ее.
Родика утвердительно кивнула. Она уже поняла, что проиграла в борьбе с Войнягом.
— Ты ведь была с мужчиной, не правда ли?
В самом вопросе уже заключался ответ, и она решила сознаться.
— Да, с мужчиной.
— С кем?
— Я вижу, вам все известно… Вероятно, известно, и с кем я была…
— Я тебя спрашиваю, с кем ты была?
«Как бороться с этим человеком? Выгнать из дому? Закричать? Я в его руках. Он все время дает мне понять, что я всецело в его власти».
— Это имеет значение?
— На данной стадии переговоров имеет, — уточнил Войняг.
— С моим бывшим мужем.
— Рад, что ты меня не обманываешь.
Войняг снова рассмеялся, на этот раз более дружелюбно. Ей даже показалось, что он обрадовался. Родика подняла голову и встретилась со взглядом его карих глаз.
— Вы его знаете?
— Запомни раз и навсегда: я знаю о тебе все. Иначе я не был бы здесь, — отчеканил он. — Зачем ты встречалась с Ники Удиштяну?
— Все-то вам надо знать! — Голос ее зазвучал тверже, и это обрадовало Родику. Она вдруг решила, что сможет вступить в борьбу с непрошеным гостем. — Довольно, господин Войняг! Я желаю покончить с собой. Да-да, покончить раньше, чем возвратится домой мой муж.
Родика пошевелилась в кресле и выпрямилась. Она думала, что Войняг нахмурится, но его лицо стало просто сосредоточенным.
— И вот, прежде чем покончить счеты с жизнью, я захотела увидеть еще раз человека, который любил меня по-настоящему.
Теперь Войняг на самом деле нахмурился:
— Надеюсь, ты ему не рассказывала о причинах такого решения?
— К чему? Да и что я могу ему рассказать? Как низко я пала? Как меня сфотографировали, когда я занималась любовью с Флорином? Что я стала объектом шантажа? Я только попрощалась с ним — сказала, что уезжаю в длительную командировку с мужем в Китай.
Войняг тяжело шагал по комнате, потом остановился напротив Родики, наблюдавшей за ним с хитрой улыбкой.
— Ну и как с самоубийством? — резко спросил он ее. — Ты не изменила своего решения?
— Не изменила!
Собственный ответ удивил Родику, и она решила продолжать в том же духе, чтобы спутать карты Войняга.
— Нет, не изменила! — повторила она.
Она попыталась поймать его взгляд, надеясь увидеть на его лице замешательство. Ничего подобного! Зато она заметила, что он извлек из кармана серебряный портсигар. «Сейчас он в знак перемирия угостит меня сигаретой, — пыталась она представить дальнейший ход событий, — потом предложит обсудить мои намерения… Все, я решилась! И никто не сможет удержать меня!»
— Пожалуйста, госпожа Андроник, угощайтесь! — Войняг протянул ей не сигарету, а маленькое драже. — Ну же, угощайся, у меня нет времени ждать! — Его голос звучал издевательски. — Ты ведь стремишься покончить с собой… Я правильно тебя понял?
— Да, — прошептала она в полном смятении. — Вы правильно поняли…
Он подсунул ей ладонь с драже под нос:
— Ну, угощайся, проглоти «конфетку». Это цианистый калий. Мгновенная смерть, и никаких мучений… Чего же ты? Проглоти ее!
Она перехватила жесткий взгляд Войняга. Он не шутил. Да и зачем шутить, если она сама начала верить в свое решение покончить с собой? Так почему же она не протягивает руку? Мгновенная смерть… Яд — шпионское средство во всех книгах и фильмах. Но умереть сейчас? Прямо на его глазах?
— Почему сейчас? — нашла она в себе силы спросить.
— Ты считаешь меня глупцом? — ироническим тоном начал он отчитывать ее. — Неужели ты думаешь, что, после того как ты призналась, будто хочешь покончить с собой, я уйду отсюда? Только для того, чтобы дать тебе возможность написать прощальное письмо? Проглоти ее немедленно! — приказал он, и уже в следующее мгновение в его правой руке появился маленький пистолет. — Глотай, иначе буду стрелять!
Он приставил холодный ствол пистолета к ее виску — Родика сразу обмякла.
— Глотай, а то я сам покончу с тобой!
С большим трудом она дотянулась до руки Войняга, державшей пистолет, а дотронувшись до нее, отдернула свою, словно обожглась, и разрыдалась:
— Не могу — я всего лишь слабая женщина! У меня нет сил!
Рыдания заглушили ее слова, а слезы мешали рассмотреть, как Войняг запихивал обратно пистолет и убирал драже с ядом. Он дал ей выплакаться, а затем миролюбивым тоном сказал:
— А теперь давай поговорим… Давай обсудим условия…
Родика поднялась с кресла и пошла за платком.
ГОРЬКИЙ ПРИВКУС ШПИОНАЖА
Ники Удиштяну вышел с кладбища удрученный, со странным чувством, что возвращается с похорон, а не со свидания с любимой женщиной, которая оставалась такой же красивой, как в то время, когда они жили под одной крышей. Под влиянием этого ощущения, выйдя за ограду, он обернулся. Вдалеке вырисовывалось здание часовни, двери ее были открыты, и в темном проеме, словно на черном полотне, звездочками мерцали свечи. Кого же он проводил в могилу? На чей гроб бросил горсть земли? Гнетущее чувство настолько захватило его, что ему показалось, будто он ощущает запах ладана.
«Что это со мной?» — встрепенулся он и перекрестился. В следующее же мгновение он нашел свое восклицание смехотворным, а жест лицемерным. Он нечасто переступал порог церкви и никогда не ощущал страха перед богом. Даже в детстве, когда мать таскала его за собой по церквам, вместо того чтобы позволить заниматься тем, что ему было по душе. Он растерянно посмотрел направо и налево, и ему показалось, что на фоне часовни мелькнул силуэт Родики. Но он вспомнил о договоренности с Павелеску и направился на поиски телефона-автомата. Нашел он его у главного входа во Дворец молодежи. Набрал номер — Павелеску ответил сразу же. Как условились. Ники коротко доложил:
— Да, она согласилась!
Павелеску ничем не выдал своей радости, лишь поблагодарил Ники и заверил, что какое-то время не будет его беспокоить…
«Хоть бы сдержал слово!» — подумал Ники, вешая трубку. С Павелеску он покончил. Теперь настала очередь Валера Дину. Ники вздохнул, выразив недовольство тем обстоятельством, что после возвращения из Швейцарии попал в такой водоворот. По договоренности с капитаном он должен был звонить ему из дому после десяти…
Ники отошел от здания Дворца молодежи, но через несколько шагов остановился. Вот, пожалуйста! Разве узнал бы он о существовании подобного культурного заведения, если бы благодаря своим приключениям не освободился от пут конформизма?! Кем он был до недавнего времени? Во всяком случае, человеком с узким кругом интересов. После работы впадал в состояние лености, как будто вновь становился ребенком, и предпочитал, чтобы ласковые руки укладывали его в постель и укачивали, а он, оказавшись в объятиях Морфея, лишь наслаждался приятными грезами. В театр ходил редко, в рестораны еще реже, когда же начиная томиться без женщин, они сами приходили к нему, а он даже не удосуживался встать с постели и проводить их. Ах, куда ушла эта прежняя жизнь? А виной всему события, которые произошли с ним за границей и по возвращении домой. Они выбили его из привычного русла, развеяв его блаженное состояние, словно пух одуванчика.