— Господи, что ты наделал! — в отчаянии простонала Родика.
Удивленный, но и возмущенный ее словами Андроник взорвался:
— Что ты сказала? Что я наделал? И тебе не стыдно?
Оставаясь возле двери, она вскинула руку, в которой держала сумочку, будто пытаясь его остановить, и шепотом, сохраняя самообладание, проговорила:
— Прошу тебя, Андро, поступай, как считаешь нужным. Если хочешь, побей меня, выгони из дому, но только не кричи. Это наше личное дело, и я не хочу, чтобы слышали соседи.
— Наше личное дело? Чтобы не слышали соседи?!
Слова кипели у него в горле. Интуитивно он почувствовал, что становится смешон, и, не говоря ни слова, направился к двери. Не успел он открыть ее, как услышал прерывающийся от страха и унижения голос Родики:
— Куда ты уходишь? Постой же! Выслушай меня! Ты должен…
Он хлопнул дверью, выразив таким образом свое презрение к ней.
— Вот все, что он мне поведал, — закончил свой рассказ подполковник Лику Кристаке.
— Хм, но все же где она была? — спросил я. — Думаешь, у мужчины?
— Он ничего не ответил, да я и не настаивал.
— Вы не находите, что есть некое противоречие между тем, что рассказал Андроник, и тем, что последовало за этой тяжелой сценой?
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Не кажется ли вам, что, если бы Андроник был убежден, что жена обманывает его, он не согласился бы продолжать совместную жизнь после возвращения из госпиталя.
— Вы правы. Но в жизни, особенно в семейной жизни, после кризиса супруги нередко идут на компромисс.
— Разве Гаврил Андроник был человеком компромиссов?
— В отношениях с женщинами, как показывают факты, он способен был пойти на компромисс. К тому же он стремился иметь рядом с собой красивую женщину… Очень гордился этим…
— Даже после примирения?
— Даже после этого.
— Я возвращаюсь к вопросу: Андроник вам рассказывал о случае в «Фынтынике» или нет?
— Зачем выяснять то, что и без того ясно: безграничная ревность может толкнуть человека на что угодно. Андроника она толкнула в питейное заведение. И он напился первый и последний раз в жизни.
Я, нижеподписавшийся Думитру Бабой, проживающий в Бухаресте, по улице Авриг, 7, официант ресторана «Фынтыника» треста общественного питания, в связи со случившимся сегодня утром имею сообщить следующее.
Поскольку я работал в утреннюю смену, то пришел в половине седьмого (в семь открывается «Фынтыника»). Около половины восьмого появился неизвестный, о котором пойдет речь. Могу поклясться, что раньше я его у нас никогда не видел. С ним был пьяница по прозвищу Прощай Мама, настоящее имя Трица Бутой, и я понял, что оба они прибыли с Северного вокзала, где ресторан работает всю ночь… Прощай Мама любит пить за чужой счет и приводить собутыльников в «Фынтынику». Неизвестный был уже изрядно пьян. Он шумел, стучал кулаком по столу, скрежетал зубами, а когда Прощай Мама подзадоривал его, он вставал со стула и кричал: «Товарищи, не давайте женщинам обманывать себя! Женщины говорят приятные слова, а сами обманывают нас». Напившись до чертиков, он начал орать, что женщина — враг мужчины, что против них надо бороться.
Через какое-то время этот забулдыга, Трица Бутой, подмигнул мне: «Турок платит» и смылся, оставив незнакомца одного. Тот еще несколько раз выкрикнул что-то по адресу женщин, потом схватился обеими руками за живот и свалился под стол. Я достал у него из кармана сумму за выпитое плюс 8 лей за обслуживание и вытащил его на улицу, чтобы он не занимал столик.
Позднее прохожие вызвали прямо по нашему телефону «скорую»: мол, человек умирает на улице. Я сам видел, как «скорая» подобрала его и увезла.
15 июня 1971 г.
…Чтобы понять, что произошло с Гаврилом Андроником в ночь на 15 июня, необходимо выяснить несколько вопросов: где была Родика Андроник до столь позднего часа? была ли у нее внебрачная связь? что в действительности произошло между ней и мужем? если Гаврил Андроник убедился в неверности жены, то почему он не расстался с ней? Неужели он до такой степени был лишен гордости?
И все же почему я стараюсь восстановить инцидент во всех подробностях, ведь у меня под рукой дело «Фотопленка», где эта операция описана, что называется, от «А» до «Я»… Все подано, как на блюдечке, — садись и пиши…
Итак, почему супруги Андроник не разошлись? Если бы фоторепортер журнала «Армата ноастрэ» развелся с женой еще тогда, то сейчас не было бы уголовного дела, которое рассматривает военный трибунал. Или, может, я ошибаюсь? Может, шпионская операция все равно была бы проведена при участии Родики Андроник? Чтобы получить ответ на эти вопросы, есть два пути, по которым я должен направить свое расследование:
а) сосед Гаврила Андроника Мэзэреску, тот, у которого чуткий сон,
б) бывший муж Родики Андроник. Был ли он в Бухаресте в ночь на 15 июня?
Да, думаю, в этих направлениях следует продолжать мое расследование.
МУЖЧИНА В НОЧИ
Дверь открыл сам Мэзэреску. И Кара сразу понял, что имеет дело с человеком простым и доброжелательным. Тот был явно доволен, что его посетил писатель, да еще автор детективных романов.
— Пожалуйста, пожалуйста, мы вас ждем, — приветливо заулыбался Мэзэреску.
Они вошли в столовую, в центре которой стоял небольшой стол с шестью стульями вокруг. Приятно пахло подошедшим тестом и ванилью. Тут же появилась элегантно одетая, будто собравшаяся на какое-нибудь торжество женщина. Ее седые волосы были тщательно уложены в прическу и распространяли аромат фиксатора, которым пользовалась и Камелия, жена Кары.
— Знакомьтесь, моя жена Лукреция, — представил женщину Мэзэреску.
Корнелиу Кара пожал пухлую и влажную руку.
— Я читала почти все ваши книги, — призналась хозяйка с волнением, которое не ускользнуло от гостя. — Особенно понравилась мне «Морская кошка».
Кара хотел с ходу возразить: «Жаль, но эта книга не моя», однако промолчал. С ним и раньше случалось нечто подобное. Он широко улыбнулся и опустился на предложенный хозяином стул, в то время как жена Мэзэреску вышла на кухню.
— Я уже объяснял, что заставило меня вас побеспокоить, — приступил к делу Кара.
— Да что вы! — воскликнул Мэзэреску. — Какое же это беспокойство? Это честь для меня и моей жены.
Сам он тоже сел по другую сторону стола. Это был мужчина лет пятидесяти, с намечавшимся брюшком и лысиной. Обращали на себя внимание правильно изогнутые, кустистые брови над неподвижно глядящими глазами. «Он смотрит на меня, как в телевизор…» — отметил Кара.
— Знаете, я подумал… и жена моя тоже подумала…
В это время появилась хозяйка с подносом и радостно объявила:
— Пирог и домашняя вишневая настойка…
— Моя жена — большая мастерица, — похвалил хозяин и обратился к ней: — Присаживайся к нам…
Лукреция Мэзэреску села рядом с мужем. «Браслет, серьги, ожерелье… и все это для меня… который не написал «Морскую кошку», — мысленно отметил Кара. — А как похожа на мужа! Неужели и Камелия похожа на меня?»
— Я не хотел бы вас задерживать долго…
На этот раз вмешалась женщина:
— Что вы! Нам это доставляет удовольствие…
— Вы помните о событиях лета тысяча девятьсот семьдесят первого года? — спросил Кара как можно дружелюбнее.
— Как не помнить! — воскликнул хозяин. — И я, и жена часто вспоминаем об этом. Знаете, это был очень порядочный человек.
— Воспитанный кавалер, каких поискать, — добавила Лукреция Мэзэреску. — А она — капризная и порочная особа.
— Лукреция! — призвал ее к порядку муж.
— Правда, что в ту ночь, когда Гаврил Андроник неожиданно появился дома, вы звонили ему?
Прежде чем ответить, Мэзэреску счел необходимым поправить галстук.
— Да, звонил. Сами знаете, какая слышимость в новых домах. С одними звуками свыкаешься, а другие, пусть даже негромкие, ужасно раздражают. До того я никогда не слышал, чтобы Андроник расхаживал по комнате в столь поздний час.
— У него были на то причины. Человек приходит из госпиталя, а жены нет! — вставила Лукреция с возмущением в голосе.
— Лукреция… — остановил ее Мэзэреску довольно мягко.
— Товарищ писатель просил нас помочь, не так ли? Значит, надо рассказывать все, что помнишь, — стала она оправдываться. — В ту ночь мне почему-то не спалось. Я встала, закурила сигарету и подошла к окну… Я видела, как она пришла домой. Она была не одна… Представляете, у нее хватило нахальства, чтобы он проводил ее до самого подъезда. Там они расстались… Он хотел обнять ее… Я видела это собственными глазами, товарищ писатель… Но она ему не позволила — что правда, то правда. После того как она вошла в дом, мужчина еще некоторое время постоял в ожидании. Наверное, надеялся получить какой-нибудь знак, чтобы затем подняться или что-нибудь в этом роде…
Корнелиу Кару, казалось, не удивили эти подробности. А хозяйке так хотелось, чтобы он возмутился или хотя бы удивился, в общем, как-то прореагировал.
— Вас интересует, что я говорю? — спросила она, явно сбитая с толку его безразличием.
— Даже очень, — ответил он и посмотрел ей в глаза с покорностью, которой требовала от него Камелия.
«Кто этот мужчина? Какую роль он сыграл в семейной драме Андроника?» — мысленно спрашивал себя Кара.
— Прошу вас, угощайтесь. Вот вишневка… пирог с изюмом… — приглашала хозяйка.
Вишневая настойка и пироги были отменными, и Кара не стал пренебрегать приглашением. Опустошив рюмку, он продолжил расспросы:
— Мужчина поднимался наверх или ушел?
— Ушел… Ушел даже раньше, чем в квартире Андроника вспыхнул скандал.
Наконец, к радости хозяйки, гость проявил интерес к ее рассказу. Он искренне удивился, потому что вспомнил, как Родика, по словам подполковника Лику Кристаке, сказала Андронику: «Если хочешь, побей меня, выгони из дому, но только не кричи. Это наше личное дело, и я не хочу, чтобы слышали соседи».