Неизбежный финал — страница 68 из 86

может рассчитывать на высокую оценку. «И где тебя носит, Владу? — думаю я, нажимая на педали по дороге в часть. — Как ты, именно ты, черт побери, докатился до того, чтобы нарушить приказ, покинуть гарнизон без разрешения? И все на мою голову…»

У входа дежурный офицер отдает мне честь и сообщает:

— Вас ждет подполковник Урсу.

«Надо же, — продолжаю думать о своем, — и на полеты не явился! Почему бы это? С момента исчезновения Владу прошло больше шестнадцати часов. Роксана говорит, что он уехал в форме. Если бы несчастный случай произошел на территории нашего района, местная милиция знала бы, как нам позвонить. Но если предполагаемая катастрофа произошла в другом районе, то все уже будет иначе: чтобы позвонить из больницы или милиции, нужно время, потому что сначала надо найти телефон нашей части, а это непросто сделать…»

Полковник Урсу высок и плечист, даже удивительно, как он умещается в тесной кабине сверхзвукового истребителя-перехватчика. Настоящий военный человек — суров, требователен, не терпит рутины и инертности. Встречает меня удивленным выражением лица:

— В чем дело?

Видно, что эта история с Владу ему не нравится. Он просто не понимает недисциплинированных офицеров. Я сообщаю о том, что мне рассказали Роксана Владу и Лика Грама, с трудом удерживаясь от искушения сделать заключение, что этим делом вообще-то должен заниматься секретарь парторганизации.

— Куда он исчез, не доложив? — взрывается командир. — Мы что, здесь в игрушки играем? — Кровь приливает к его лицу, и даже уши у него становятся красными. — Пожалуйста, — бросает он короткий резкий взгляд на часы, — десять!.. Мне сейчас на доклад к генералу. Что я скажу? Подскажи! Что один из моих офицеров из-за жены рванул куда глаза глядят и не явился на полеты?

Я не знаю, что ему сказать, да он, впрочем, и не ждет ответа. Его раздражение вполне понятно: кому приятно докладывать начальству о проступках своих подчиненных? К тому же случаи дисциплинарных нарушений или иных неприятных фактов плохо сказываются на репутации передовой части.

— Уж лучше бы его жена из дому сбежала, — с досадой бросает полковник и протягивает мускулистую руку к телефонной трубке.

Эх, чего только не наговорит человек в раздражении! Дисциплину-то нарушил летчик, а не его жена. Настоящий военный не допустит отступлений по службе, несмотря ни на какие семейные конфликты. Вся наша профессиональная и личная жизнь подчинена уставу. Дисциплина — это первая буква военного алфавита. А что касается устава, никто не изучил его более основательно, чем полковник Урсу. Сейчас он звонит генералу:

— Товарищ генерал, разрешите доложить…

Жестом спрашиваю его, могу ли я уйти, он кивает. Выхожу и иду к своему письменному столу, ворча про себя, что теперь из-за этого Владу и я должен ломать весь свой распорядок дня. Полковник прав: одно нарушение влечет за собой другое. Не успеваю я ни усесться за стол, ни просмотреть бумаги, ни даже подумать, с чего мне теперь начинать, как телефонный звонок снова отвлекает внимание.

— Мареш у телефона…

— Здравствуйте, товарищ полковник!

— Хорошенькое дело, Фэникэ, — набрасывается на меня начальник контрразведки дивизии. — Почему это ты мне не докладываешь, и я только от генерала узнаю, что один из твоих офицеров еще вчера уехал из дому и до сих пор не вернулся?!

Он прав… Хотя в круг моих основных обязанностей не входит разбор семейных конфликтов. Докладываю и ему свое мнение по этому поводу и сообщаю, что собирался доложить командиру, чтобы он предложил секретарю парторганизации Илиуцу заняться этим делом.

— Он занимается своими делами, мы — своими, — продолжает свою тираду полковник с тем же упреком. — В конце концов, это и твоя обязанность заметить, что семейная проблема супругов Владу повисла в воздухе и так и осталась нерешенной. Эта Роксана, женщина молодая, свалилась в наш изолированный гарнизон из самого веселого города в стране. А вы не могли ей найти занятие, позволяли ей столько времени вариться в собственном соку… Надо было, черт подери, что-нибудь придумать!..

Что ему сказать на это? Что я пытался урегулировать проблему? Что населенный пункт всего два года назад стал городом и что места работы, более или менее отвечающие профессиональному уровню Роксаны, давным-давно заняты? Что, если бы она была поуступчивей и временно согласилась на наши предложения, все было бы в порядке? Я молчу. Все, что я мог бы сказать, наверняка придется начальству не по вкусу. Шеф огорошивает меня вопросом:

— А в истории с «мерседесом» никаких сигналов не было?

— Никаких…

— Дай мне номер машины Владу, — просит полковник.

— Минутку. — Открываю картотеку, просматриваю и возвращаюсь к телефону. — Алло! «Дачия-1300» голубого цвета, регистрационный номер 14-В-1833, номер двигателя…

— Стой, стой! — прерывает полковник Мареш. — А почему машина зарегистрирована в Бухаресте?

— На имя родителей. Они в столице живут.

— Ну-ну-ну… Сыночек зарегистрировал машину на имя мамочки и папочки! — восклицает полковник. В трубку я слышу, как он чиркает спичкой, закуривая сигарету, и несколько раз молча затягивается. — Свяжитесь с его родителями… Наш сыночек, должно быть, поехал искать утешения у мамочки.

Я напоминаю шефу, хотя, собственно, в этих напоминаниях нет особой необходимости, что Владу один из лучших и высококвалифицированных летчиков нашей части. Воинскую дисциплину он соблюдает не только в воздухе, но и на земле.

— Соблюдает, не соблюдает… Факт остается фактом: офицер Михай Владу не явился на полеты, не позвонил, чтобы предупредить или объяснить. Звонка ведь не было? — Этим аргументом полковник развеивает в пыль мои доводы. — Давай сделаем так: я звоню в автодорожную инспекцию и узнаю о зарегистрированных дорожных авариях, а ты поговори с женой Владу, посоветуй ей позвонить в Бухарест. Ясно?

— Ясно.

— Я тебе сразу же перезвоню, если что узнаю в автодорожной инспекции. — Полковник кладет трубку.

Разговор с ним выбил меня из колеи. Нужно заняться текущими делами на сегодня, но я никак не могу сосредоточиться. В отчаянии смотрю на часы: сколько времени-то потеряно! И все-таки у меня есть еще надежда, что вот-вот появится запыхавшийся Михай Владу и доложит со всей искренностью, присущей летчикам, обо всем, что с ним случилось, почему он нарушил дисциплину. Я не такой уж наивный человек, но верю в людей, которых хорошо узнал во время нашей трудной службы. Да что там говорить: даже сейчас, как я ни стараюсь найти в характере Владу этот слабый пункт, который мог бы при определенных обстоятельствах привести его к такому поступку, я не могу его найти. И не потому, что летчик Михай Владу слеплен из какого-то особого теста и является идеальным человеком, а потому, что просто-напросто его поведение в нашей части и в гарнизоне до сих пор было совершенно нормальным.

Звоню Роксане и прошу ее поинтересоваться у свекрови, не в Бухаресте ли Михай.

— Не думаю, что он там, — отвечает Роксана после некоторого колебания, — но я сейчас позвоню.

Был бы естественным вопрос, почему она так уверена, что его там нет, но я на этом прерываю разговор.

До недавнего времени Михай Владу считался, как говорится, отшельником. Но так было, как ни странно, только на земле. Во время полетов Владу становился совершенно другим человеком. Он выходил из своей скорлупы и прекрасно вписывался в известное всем летное товарищество. Там, наверху, между небом и землей, он уже не был отшельником. Я думаю, что поэтому-то он так долго не женился. Его холостяцкая жизнь, несколько затянувшаяся для офицера, живущего в закрытом гарнизоне (такова уж природа военной авиации), не была шумной, отягощенной неприятными сюрпризами или жалобами обиженных женщин. Владу всегда был скромным парнем, и я не слышал, чтобы он похвалялся своими амурными успехами, не слышал от него хвастливых рассказов о своих любовных приключениях, действительных или вымышленных. Интересно, что Владу стал более разговорчивым только после знакомства с Роксаной, когда действительно без памяти влюбился в нее. Его рассказы звучали не только красиво, но и восторженно: «Я лежал на песке, загорал. Лежал один-одинешенек и уже перед самым закатом вдруг вижу — выходит из пены морской Елена Прекрасная! Белокурые волосы, шоколадное тело… Это был чудесный сон, сказочное видение!»

Я прислушиваюсь к реву двигателей взлетающих машин и на время забываю о Владу… Программа полетов в разгаре. Рев двигателей то приближается, то удаляется, доносится то сверху, то снизу. В воздух по программе поднята третья эскадрилья. Отсутствие летчика Владу не может пройти незамеченным. Любое нарушение дисциплины отрицательно сказывается на общей оценке эскадрильи и соответственно на оценке работы всей части. Можно понять, почему так взбешен полковник Урсу!

Резкий звонок телефона прерывает ход моих мыслей. Роксана рыдает в трубку, пытаясь пересказать мне разговор с матерью мужа:

— Как я и предполагала, товарищ майор, Михая нет там… Я притворилась, что просто так позвонила… что просто соскучилась по ним… спросила, что у них новенького. Старушка очень спокойно поинтересовалась, как Михай, здоров ли. Пригласила нас на обед в воскресенье…

Она плачет уже навзрыд. Я не знаю, что делать. Начинаю утешать ее. Безрезультатно. Все, что я могу сказать, звучит не слишком убедительно.

— О, только бы он не разбился на этой своей машине! — прерывает она меня.

— Меньше чем через час будем знать точно. Хотя… — Мне приходит в голову одна мысль. Роксана замолкает. — Если у тебя есть какие-нибудь подозрения, — подбадриваю я ее, — нет смысла теперь скрывать их.

— Я думаю… может быть, он у нее… ну, вы знаете… эта аптекарша из Н.

— Я тебя уверяю, что Владу после знакомства с тобой совершенно с ней порвал.

Она благодарит меня и вешает трубку. Мне приходит на память упрек полковника Урсу: «Женщина молодая… не могли ей найти занятие, позволяли ей столько времени вариться в собственном соку!» Да, упрек не так уж несправедлив, если теперь знаешь, что у нее в голове. Аптекарша из Н.? Роксана и о ней узнала. Наверняка Владу сам рассказал, кто ж еще?! Если бы Роксана нашла работу, то у нее появились бы другие интересы. Но что ж поделать, процесс приспособления к другому человеку иногда проходит тяжело, и об этом нужно всегда помнить. Адаптация молодой жительницы Констанцы в обстановке изолированного гарнизона, как я вижу, весьма тонкая социальная операция, со многими психологическими осложнениями. Роксана могла бы пойти нам навстречу, помочь нам подыскать подходящую работу для нее, на время могла бы согласиться и на компромиссное решение. Однако с упорством, которое даже трудно было в ней предположить, она отвергала любые предложения. О чем она думала, когда выходила замуж за военного летчика? До свадьбы Михай Владу говорил ей, что жизнь военных летчиков и их семей бывает суровой, несколько раз он приглашал ее в гарнизон, показал ей все, ничего не скрывая, чтобы она реально представила себе то будущее, которое ее ждет, стань она его женой. Так что Роксана знала, что разделит с Михаем не только двухкомнатную квартиру, но и все волнения, сложности и неудобства, неизбежные для ж