ен военных летчиков.
Правда, в последнее время Роксана нашла себе занятие: начала заниматься на курсах вождения автомобиля. Все чаще можно было увидеть ее за рулем. Она осторожно вела машину по асфальтированным улочкам нашего городка. Занялась она и техническими вопросами, связанными с любительским вождением. Иногда она возилась под капотом автомобиля, к восхищению жен остальных летчиков. И все-таки, несмотря на эти ее занятия, угольки недовольства семейной жизнью, судя по всему, продолжали потихоньку разгораться.
Я настолько глубоко ухожу в свои мысли, что звонок телефона заставляет меня испуганно вздрогнуть от неожиданности.
— Алло!
Вместо ответа слышится хриплый кашель курильщика. Он принадлежит Марешу. Полковника я узнал бы при любых обстоятельствах.
— Послушай, Фэникэ, — начинает он доверительно, — я должен сообщить тебе слишком неприятную новость. Управление автодорожной инспекции сообщает, что в течение ночи на 13 октября не было зарегистрировано ни одного несчастного случая, в котором фигурировала бы «дачия» Владу. Ты меня слышишь?
— Слышу, — отвечаю я, и настроение у меня сразу же портится. — Что будем делать?
— Ничего. Нам не остается ничего другого, как только ждать, — говорит он уже более спокойным тоном. — Ждать и надеяться, что Владу сам появится и объяснит тайну своего исчезновения. Хуже будет, если не появится… Ты догадываешься, что это может означать?
Я слишком хорошо понимаю, о чем идет речь, но не желаю даже мысленно смириться с чудовищным предположением, что старший лейтенант Владу дезертировал.
ВТОРОЙ СЮРПРИЗ
Пробую просмотреть текущие дела, чтобы скоротать время. Не получается. Мысли мои все время возвращаются к Владу, а все из-за полковника Мареша. Замечаю, что с течением времени мое напряжение или нервозность — как это назвать? — возрастает. От исчезнувшего Владу никаких сигналов. Представляю себе состояние Роксаны. Чтобы самому хоть немного успокоиться, звоню Лике Грама. Она сразу подходит к телефону.
— Ты не забыла о Роксане?
— Да что вы, товарищ майор, как же я забуду?! Я только что от нее пришла. Она в таком состоянии, хоть караул кричи. Я просто боюсь, как бы она какой-нибудь глупости не сделала.
— Какой глупости?
— Она говорит, что если с Владу несчастье, то ей тоже незачем жить.
— Ну ладно, это у нее пройдет… — Понимаю, что несу какую-то чушь, и пробую исправить дело: — Владу появится, и все придет в норму.
— Будем надеяться! — говорит Лика, будто бросая вызов моему оптимизму.
— Я тебя прошу, не оставляй ее одну, — говорю я, понимая, впрочем, что мог бы и не просить ее об этом.
До недавнего времени положение жены лейтенанта Грама было точно таким же, как у Роксаны. Лика тоже искала работу, но потом забеременела и теперь, как и все будущие матери, в волнении и тревогах ожидает рождения ребенка.
Подходит время обеда… В столовую я не иду, есть не хочется. Решаю остаться на своем месте — не исключено, что будут еще звонить. Весть о том, что Владу ушел из дому, довольно быстро распространилась по гарнизону. В таком небольшом коллективе, как наш, это естественно. А вот и телефонный звонок. Это командир.
— Есть новости, товарищ майор?
Всякий раз, когда в жизни части происходит какое-то ЧП, он обращается ко мне вполне официально.
— Нет ничего, товарищ полковник. Мой голос тоже не менее официален.
— Я к тебе сейчас пришлю лейтенанта Предеску, он кое-что сообщит… Если будет что-то новое, я буду у себя дома.
И почему это свалилось на мою голову, не могу понять. Всякие семейные и душевные драмы — это компетенция скорее секретаря парторганизации, а вовсе не моя.
В дверь стучат, и в кабинет входит лейтенант Нелу Предеску. По-уставному спрашивает:
— Разрешите доложить?
Я предполагаю, о чем пойдет речь, и говорю:
— Вы хотите мне что-нибудь сообщить в связи с исчезновением старшего лейтенанта Владу?
— Так точно!
— Садитесь!
Молодой офицер садится, кладет фуражку на колени и смотрит на меня в упор карими глазами.
— Товарищ майор, я был на дежурстве, утром сменился и только полчаса назад узнал, что Владу не явился на запланированные полеты. Вчера вечером около 18.30 я с ним говорил по телефону.
— А-а! — радуюсь я, надеясь, что дело наконец начинает проясняться. — И зачем?
— Товарищ майор, я был на дежурстве. Вот он мне и позвонил.
— Ну и?..
— Я понял, что Владу не в себе… Три раза он спросил меня, что я здесь делаю. Я ему трижды ответил, что дежурю. Поначалу я даже подумал, не пьян ли он.
— Чтобы Владу был пьяным?
— Да я знаю, товарищ майор, что он не пьет, но что только в жизни с человеком не случается? Это вначале я так подумал, а потом понял, что ошибся. А он и говорит: «Слушай, Нелу, ты мне нужен, запиши, пожалуйста…» И в этот момент зазвонил голубой телефон. Из штаба дивизии искали полковника Урсу. Я попросил Владу подождать. А когда вернулся, он уже трубку повесил. Я думал, он еще раз позвонит, но так и не дождался.
Мы оба молчим. У лейтенанта сухощавое, загорелое лицо, как у всех летчиков. Его охватывает смущение.
— Это все, что я хотел доложить.
— Повторите еще раз.
Он повторяет.
— И ничего больше?
— Еще вот что… не знаю, насколько это вас интересует… Я не дождался повторного звонка от Владу и решил сам ему позвонить домой.
— Ну-ну? — Меня гложет любопытство.
— Мне ответила его жена… От нее я узнал, что Владу уехал из гарнизона прокатиться на машине.
— Разговор с Роксаной Владу проходил нормально?
— В каком смысле, товарищ майор?
Разумеется, вопрос не совсем удачный. Пробую уточнить:
— В каком она была состоянии?.. Взволнована, может быть?
— Нет, я не могу определенно утверждать… Вот он — он был очень взволнован.
Что ж, остается поблагодарить Предеску за сообщение. Он встает, вытягивается, гибкий как гимнаст, и выходит, оставляя меня наедине с моими мыслями. Значит, Владу примерно в то же время, когда уехал из дому, звонил дежурному офицеру и хотел, чтобы тот что-то записал. Дословно: «Ты мне нужен, запиши, пожалуйста…» Но помешал звонок голубого телефона. Что же такое Владу хотел передать? Что должен на время уехать из гарнизона и будет отсутствовать на полетах? Возможно… Но почему он не дождался, пока дежурный офицер вернется к телефону, чтобы закончить разговор?
Мучаясь над этими вопросами и не находя на них ответа, я внезапно вспоминаю о загадочном «мерседесе», который следовал за Владу во время его отпуска на побережье. Да, если бы я мог позволить себе роскошь и дальше мысленно крутиться вокруг этого туманного дела, у меня бы в мозгах затуманилось.
Снова раздается звонок телефона. Я как безумный бросаюсь к аппарату, будто ожидая чуда из чудес: а вдруг услышу в трубке голос Владу?
— Фэникэ? — Нет, это всего лишь голос полковника Мареша, который и возвращает меня к реальности. — Ты что, онемел? Почему не пошел домой обедать? В столовой тебя не было, дома тоже. А Мария на стол накрыла, ждет тебя.
Ох уж это начальство! Миллион вопросов и ни одного по делу.
— У меня новость! — И я рассказываю о том, что узнал от лейтенанта Предеску.
— Ну ты подумай! Очень интересно, — иронически тянет полковник. — И куда же он делся? Почему не перезвонил? Почему не вернулся в часть?
Следующая серия вопросов! Не ответив ни на один из них по существу, напоминаю полковнику о рапорте Владу на тему «мерседеса» и бесстрашно прихожу к абсолютно необоснованному выводу:
— Это совершенно новый поворот дела.
— Что с тобой, Фэникэ? Где же твоя хваленая логика? Даже если предположить, как ты утверждаешь, что появилось нечто новое в этом темном деле, то ты не думаешь, что он вначале поискал бы тебя, а уж потом обратился к дежурному офицеру? Где ты был вчера между восемнадцатью и девятнадцатью?
— Дома, — сдаюсь я.
— Вот видишь. Давай-ка лучше с тобой подумаем, где он может болтаться. Он до женитьбы вроде бы увивался за какой-то аптекаршей из Н., так? А что, если ему вздумалось ее навестить? А может быть, этот скромник еще в кого-нибудь влюбился?
Я невольно улыбаюсь. Это я могу себе позволить: шеф ведь меня не видит.
— Владу не тот человек, чтобы размениваться…
— Но ты по крайней мере выяснил точно, из-за чего они поссорились?
— Мне неудобно было спрашивать.
— Что это ты таким деликатным вдруг стал? — Тишина в трубке прерывается только равномерными попыхиваниями. Шеф очень много курит. — Мое мнение такое… — начинает он и останавливается, видимо, и сам не очень-то хорошо представляет себе свое мнение. — Я думаю, ты должен попробовать поговорить с Роксаной Владу по-дружески, без соблюдения глупых условностей… Может, она о чем-то пронюхала… Я имею в виду женщину… Конечно, не очень удобно, но разбираться-то придется нам, как ни крути.
— Слушаюсь, товарищ полковник, — отвечаю я скорее по привычке.
— Ну, зачем так официально, Фэникэ? Это вовсе не приказ, я бы не хотел… Но что, черт побери, делать? Надо же что-то предпринять, будь она проклята, вся эта история! Раз уж будешь говорить с ней, заведи разговор про «мерседес». Кто знает, откуда могут появиться новости?!
— Все понял. Еду домой на обед…
— Да, это неплохая мысль, Мария тебя заждалась.
— А потом к Роксане.
— Если будет что-то новенькое, звони. Я из части не уезжаю.
Кладу трубку, полный решимости сделать так, как мы наметили с полковником. Спускаюсь. Выхожу из здания штаба. Глубокая тишина царит на всем пространстве летного поля. День подходит к концу. Солнце клонится к закату. Ржавые цвета осени. Едва оседлав велосипед, замечаю старшего лейтенанта Петраке, который едет от ангара на велосипеде. Мы приветствуем друг друга и едем рядом.
— Это правда про Владу, товарищ майор? — Петраке из другой эскадрильи, но с Владу они были близкими друзьями.
— Что правда? — отвечаю я вопросом на вопрос.