3. Из того же журнала следовало, что в 10.30 мужской голос из Констанцы просил соединить его с квартирой Владу. Его соединили. Кто это был? С кем говорила Роксана? С братом? Нет. Матей Диникэ засвидетельствовал, что в течение этого дня он разговаривал по телефону с Роксаной дважды: первый раз утром, до семи часов, и второй — по общественному телефону в ресторане около полчетвертого. Это подтверждалось данными нашего регистрационного журнала. Кем же был тот мужчина, который звонил Роксане из Констанцы? Владу? Теоретически этого нельзя исключать. Если он прятался, например, в этом доме в Дульчешти… Но это предположение наводит нас на следующий вывод: Роксана, естественно, должна была бы рассказать брату о том, что Владу звонил ей из Констанцы. Почему она этого не сделала? А может, она рассказала, но он был так подавлен и взволнован, что забыл нам об этом сказать? Во всяком случае это заслуживает внимания.
4. В 14.15 Роксана Владу просила коммутатор соединить ее с абонентом 1-14-24. Это телефон в зале ресторана «Дунайские волны» в Н. С кем она говорила? С кем-нибудь из персонала? С посетителем, ждавшим ее звонка? Ответ на этот вопрос следовало бы искать еще тогда, когда я находился у себя в части. Впрочем, и сейчас еще не поздно сделать это, но тогда я должен немедленно поехать в Н.
5. В регистрационном журнале были учтены два междугородных заказа на номер Владу: в 16.00 и в 17.00. В обоих случаях к телефону подходила Лика Грама. И в обоих случаях связь была прервана. Возможно, некто ожидал, что трубку возьмет Роксана, и, услышав посторонний голос, не стал продолжать разговор. Значит, это мог быть только человек, который хорошо знал ее голос. То есть Владу, который еще из утреннего телефонного разговора должен был узнать, что Роксана уезжает в Констанцу. Может быть, именно поэтому она так торопилась убежать из дому?
Красивые версии! Но они разбиваются об одно и то же препятствие: почему Роксана не сообщила брату о том, что Владу находится в Констанце?
Тут на меня скатывается лавина других вопросов. Если предположить, что Владу весь вторник скрывался в Констанце, то спрашивается: был ли он в контакте с Матеем Диникэ? Если да, то какую цель преследовал Диникэ, скрыв это от нас? И если это так, то почему для Владу было легче связаться о шурином, чем позвонить в часть? От ответа, который сразу пришел мне в голову, меня обдает холодом: потому что Владу чувствовал себя виноватым! Но если он знал свою вину — и какую! Измена родине! — то почему он, находясь в отчаянном положении, не пытался избавиться от единственного свидетеля своего падения? Принимая версию, что он обдуманно совершал преступление, мы должны задать себе вопрос: зачем ему понадобился еще один свидетель — Диникэ? Логически можно прийти только к одному ответу: ни сам Владу, ни Роксана не были искренни с Матеем Диникэ. Они что-то скрывали. Что именно?..
Когда Лучиан Визиру возвращается, я стою в глубокой задумчивости возле окна и наблюдаю оживленную городскую суету внизу.
— Ну, брат летчик, как дела? Задание выполнил? Звуковой барьер прошел? Перехват был удачным?
Визиру вернулся в настроении гораздо более веселом, чем до ухода. Он протягивает мне коробку с леденцами:
— Ну, говори, что надумал? Я тебя слушаю.
— Ты, майор, со своими леденцами что дрессировщик с тиграми — дрессируешь, командуешь «ап!», и если прыгнут, то даешь леденец.
— Видишь, в нашей профессии не вредно иногда и отдохнуть! — улыбается Визиру. — Можно и пошутить.
Я начинаю неторопливо рассказывать, к каким мыслям пришел, пока анализировал дело «одинокого летчика». С первой же минуты я замечаю, что он слушает меня внимательно, точь-в-точь как профессор, экзаменующий студента. Когда я наконец заканчиваю, Визиру, к моему крайнему огорчению, сухо бросает: «Интересно», — и все. После короткой паузы он спрашивает:
— А ты знаешь, как выглядит этот ресторан «Дунайские волны»? Он большой? Много там посетителей? Сколько там официантов?
— Вообще-то Н. небольшой городок. Ресторан с претензиями, но необоснованными. Три или четыре официанта. Полный сбор там бывает только в те дни, когда летчики, в основном молодежь, выезжают поразвлечься. Там и потанцевать можно. А ты почему спрашиваешь?
— Хочу у тебя попросить помощника. Ты сам должен остаться здесь, без тебя мы не обойдемся. У тебя есть сообразительный парень, которого можно было бы послать в Н.?
— У меня все сообразительные.
— Мы дадим ему задание выяснить все обстоятельства, связанные с телефоном в ресторане «Дунайские волны». Может быть, удастся узнать приметы того, кто разговаривал с Роксаной.
— Да, конечно. Я уверен, что официанты должны были запомнить приметы.
— В конце концов, не так уж часто клиента вызывают к ресторанному телефону.
— Нет, в «Дунайских волнах» как раз часто. Там ведь бывают летчики. Их-то обычно и вызывают из части.
— Ну, как бы там ни было, дело должно проясниться.
— Думаешь?
— Уверен.
Я настроен более скептически, тем не менее тут же звоню в часть. Майор Лучиан Визиру на ночь в гостиницу ехать не собирается. Меня он, впрочем, предупреждает, что будет отсутствовать. Куда он собрался, майор не говорит, а я ничем не выдаю своего любопытства.
Встречаемся мы на следующий день в здании инспекции, в выделенном для нашей группы помещении. У Визиру вытянувшееся, усталое лицо невыспавшегося человека. Выглядит он неважно. Я уверен, что он провел ночь в своей компании, даже, возможно, довольно весело, а может быть — кто знает? — он провел ночь не с друзьями, а с женщиной. Эти предположения меня огорчили, потому что я уже успел составить о нем собственное мнение, и неплохое.
Он пожимает мне руку и спрашивает:
— Ты получил ответ из части?
Я вытаскиваю из папки с надписью: «К докладу» записку, написанную мною накануне ночью, и протягиваю ему:
— Ты разберешь мой почерк?
— Почему бы нет? Написано вполне разборчиво.
Он берет мою писанину, углубляется в чтение, а я обвожу глазами наш кабинет. На письменном столе Визиру лежит пухлая папка с надписью от руки: «Дело «одинокого летчика». «Ого, — думаю я, сдерживая удивленный возглас. — Откуда же оно взялось? Кто его собрал?»
— Все в порядке, — объявляет Визиру, довольный прочитанным, и не находит ничего лучшего, как положить мою записку на свою пухлую папку, прикрыв название, которому мог бы позавидовать не один автор шпионских романов. — А теперь, товарищ майор, у меня к вам просьба, — обращается он ко мне официальным тоном. — И я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Я пригласил к нам на повторную беседу Матея Диникэ. Я бы хотел, чтобы в течение нашей беседы вы нас не прерывали и в этой беседе не участвовали.
«Ага, — думаю я, — теперь он стал обращаться ко мне на «вы», за ночь решил перейти на официальный тон, браво!»
— И что же, я должен сидеть и, как дурак, таращить на вас глаза? — обиженно спрашиваю я.
— Я потом объясню, для чего это.
— Могу и вообще выйти…
Лучиан Визиру не дает мне продемонстрировать до конца возмущение человека, уязвленного в своем самолюбии.
— Атанасиу, это не тот случай, чтобы ты обижался. Если не ошибаюсь, за результат нашего следствия отвечаю в основном я, а потому… прошу тебя слушать молча и делать заметки.
— Какие заметки?
— Какие твоей душе угодно!
Я проглатываю и это: нужно помнить, что при всех обстоятельствах я должен сохранять хладнокровие и самообладание. Я спокойно усаживаюсь за стол, ожидая прихода Матея Диникэ, и пока перелистываю материалы из своей папки «К докладу». К счастью, ожидание не затягивается. Когда в наш кабинет входит брат Роксаны Владу, майор Лучиан Визиру поднимается ему навстречу и дружеским жестом протягивает руку.
— Извините нас, товарищ Диникэ, что мы вас опять побеспокоили, да еще в такие тяжелые для вас дни… Садитесь, пожалуйста… Жизнь обрушила на вас тяжелое испытание.
От усталости и бессонницы темные круги под глазами Диникэ увеличились. Как и вчера, он одет в темный элегантный костюм, цвет которого еще больше подчеркивает его бледность.
— Я стараюсь держаться… Надо выдержать.
— От всего сердца желаю вам справиться со своим горем, — сочувственно говорит Визиру.
Я наблюдаю эту сцену с напускным равнодушием, а пальцы мои нервно теребят авторучку.
— Благодарю вас, — тихо говорит Диникэ. — Не знаю, смогу ли я жить после всего этого.
— Мы с майором Атанасиу от имени учреждения, которое представляем, выражаем вам благодарность за те сведения, которые вы нам предоставили устно и письменно.
Это вступление моего «начальника» меня удивляет. «Ты смотри-ка, вещает, как радио, и от моего имени, да что там от моего — от имени управления, даже не посоветовавшись, даже не предупредив меня». Но свое раздражение я стараюсь не показывать.
— Считаю, что я только выполнил свой долг, — говорят Диникэ.
— Вчера, после того как вы от нас ушли, — продолжает Визиру тем же дружеским тоном, — товарищ Атанасиу вернулся самолетом в гарнизон и произвел обыск в квартире супругов Владу…
Майор кивает в мою сторону, а я, с трудом скрывая негодование, делаю вид, что поглощен просмотром бумаг на столе.
— Обыск выявил несколько предметов, подтвердивших ваши заявления.
Под напряженным взглядом Диникэ майор направляется к сейфу и вытаскивает оттуда сберкнижку на предъявителя, которую мы обнаружили во время вчерашнего обыска.
— Вот она… Мы обнаружили сумму денег, о которой вам говорила ваша сестра, бедняжка.
Майор кладет книжку на стол перед Диникэ и возвращается к сейфу, откуда вытаскивает форменный китель Владу — еще один сюрприз — и держит несколько секунд на весу.
— Вот наш второй «трофей»… Благодаря вашему заявлению, — говорит Лучиан Визиру, довольный произведенным эффектом, — мы проверили одежду… Когда Роксана взяла китель, чтобы его почистить, она едва не «наступила на мину». Вообразите, под петлицами экспертиза обнаружила два предмета, которые являются до