говорят всякие глупости
некоторые
покашливают с умным видом
а профиль
между прочим
получается очень похожим
тысячу раз говорил вам:
не паникуйте раньше времени!
Все может быть
все ухватить хотелось бы
в кулак
и выжать сок
и вылить сок в стакан
и поднеся стакан поближе к свету
увидеть муху в нем
и вытащить ее
и отпустить на все четыре стороны
но вот глядят
а кто – не разберешь
то ль с умными глазами дураки
то ль умники с дурацкими глазами
но вот галдят
а что – не разберешь
то ль восхищаются несчастьями своими
то ль возмущаются своею правотой
но могут и безглазые глядеть
галдеть же могут и безгласные
немые
и муха может мертвой оказаться
все может быть
Встреча
повстречался мне Гельдерлин
безумец несчастный
он шел под ручку с Сюзеттой
поболтали о величии Древней Эллады
о муках унижения
и о равнодушии тупой толпы
ах не печальтесь! –
сказала Сюзетта –
нам было еще хуже!
ах не слушайте ее! –
сказал Гельдерлин –
нам было куда лучше!
до чего же вы оба хорошие –
сказал я –
просто душа радуется
ах что вы! –
сказала Сюзетта
и зарделась как маков цвет
Превращение
я начитался Кафки
и чувствую
что со мной происходит превращение
– глядите люди добрые! –
говорю я –
со мной происходит настоящее превращение!
я превращаюсь
в никелированную ручку от двери
которая всегда закрыта!
глядите люди добрые –
я уже такой блестящий!
но добрые не глядят
глядят только злые
люто ненавидят они
эти никелированные ручки
особенно в дверях
которые всегда закрыты
Стиснув зубы
стиснув зубы
чищу мягкую уже прорастающую картошку
стиснув зубы
читаю теплые письма своих доброжелателей
и даже ем
не разжимая зубов –
приспособился
но иногда
я все же разжимаю зубы
чтобы они не срослись
мне говорят:
чего ты боишься?
срастутся и хорошо
не надо будет их сжимать
но мне как-то боязно –
вдруг криво срастутся!
На старом шоссе
я шел по старому полуразрушенному шоссе
кругом была свалка
ветер выдувал на асфальт
обрывки грязной бумаги
на обочине стоял пустой автобус
около него на земле
сидел пьяный шофер
ну как? –
спросил меня шофер
– да так себе –
ответил я
ветер подбросил обрывки бумаги
высоко в небо
и там они плясали
ликуя
– хорошо пляшут! –
сказал шофер
Сгущение мрака
сгущается мрак
но в сгущении мрака
есть много подробностей
взор привлекающих
есть много деталей
разнообразных
есть много к примеру
прорех и отверстий
прострелов навылет –
посмотришь и видишь:
там
с той стороны
как ни в чем не бывало
цветут одуванчики
бодро желтея
и лютики рядом
бесстрашно цветут
глупые цветы
а приятно
Угроза
вот возьму и растаю
и нагреюсь
до температуры кипения
и выплеснусь через края свои
и растекусь повсюду
после остыну и затвердею
ломами
ломами будут колоть меня
ломами тяжелыми
помучаются еще со мной
помучаются
Прекрасная молочница
десять лет
я покупаю у этой молочницы
молоко
кефир
масло
сыр
брынзу
творог
и еще что-то
вспомнил!
сметану!
сначала у нее был один подбородок
после их стало два
теперь их кажется шесть
что это вы на меня так смотрите? –
спрашивает она меня
каждый раз
ошибаетесь – говорю –
я смотрю не на вас
мне двести голландского сыру
нет все-таки скажите
чего вы на меня так смотрите? –
настаивает она
а что – говорю –
на вас и посмотреть нельзя?
мне еще триста творогу
не финтите! немедленно говорите
чего вы на меня так пристально смотрите? –
не унимается она
вы прекрасны! – говорю я –
вы прекрасны
той здоровой женской красотой
которая меня так волнует!
мне еще бутылку кефиру!
десять лет
покупаю у прекрасной молочницы
сметану
творог
брынзу
сыр
масло
кефир
молоко
и еще что-то
вспомнил!
маргарин!
Неуверенность и почему-то Мандельштам
распну
распну я тебя моя милая
и мухи будут долго ползать
по тощему голому телу твоему
обсуждая твои женские прелести
а Мандельштама я не очень люблю
он архаичен
плачущую
молящую о пощаде
беспощадно распну я тебя
моя хорошая
и автобусы скорбной вереницей
будут проезжать мимо
громко всхлипывая
а Мандельштам будет загадочно улыбаться
как греческая статуя
эпохи архаики
когда распну
возьму Мандельштама под руку
и мы пойдем с ним обедать
все равно же ты воскреснешь
моя неуверенность
на третий день
Гости
люблю
когда гости приходят не вовремя
гости!
гости!
ура!
нежданные гости пришли!
добро пожаловать
внезапные гости
не смущайтесь
не стесняйтесь
и будьте как дома!
вчера вот
приперлись четверо
один в плаще греческом
лобастый и очень серьезный
вроде бы Эсхил
другой длинный такой
тощий
и довольно остроумный
вроде бы Бернард Шоу
третий в парике до плеч
носатый
и видно что умный
вроде бы Декарт
а четвертый типичный японец
только мрачный
и немного не в себе
Акутагава конечно
держались между прочим
просто
безо всякого пижонства
Застенчивый
я застенчив
васильки вокруг
синие
а я рвать не решаюсь
еще
мраморный торс атлета
копия конечно
с античного оригинала
и еще вышивка гладью
цветы какие-то
фантастические
но васильки лучше
усадили меня за стол
угостили чаем
я застенчив
одну чашку выпил
Солнечные зайцы
в жаркий полдень
где-то в далеком прошлом
сижу в тени
и слушаю
из настоящего
доносятся выстрелы
палят в солнечных зайцев
но из будущего
не доносится ни звука
в будущем полнейшая тишина
стало быть
всех солнечных зайцев
перебьют в настоящем
в жаркий полдень
где-то в незапамятном прошлом
сижу в прохладной тени
рядом на земле
лежат солнечные зайцы
они разомлели от жары
и не двигаются
Хрупкий
нельзя же так –
говорят –
пригнись немного
и ты войдешь в эту низкую дверь
а за дверью
тебя уже давно ждут
стол накрыт
и бутылки уже откупорены
нет –
говорю –
мне так нельзя
негибкий я
хрупкий
пригнусь и сломаюсь
но нельзя же нельзя же –
говорят –
быть таким упрямым!
почему же это –
говорю –
нельзя?
почему почему нельзя?
нет вы мне объясните толком
почему собственно нельзя?
нет вы мне объясните как следует!