Фасад дворца можно увидеть на афише фильма «Жизнь прекрасна» с Роберто Бениньи. А создатели «Ешь, молись, люби» с Джулией Робертс в главной роли «поселили» героиню именно здесь.
Не знаю, жила ли писательница Элизабет Гилберт именно в этом доме во время своего пребывания в Риме, описанного в романе. Но дом и правда жилой. Если ворота во двор открыты, я не упускаю шанса проскочить внутрь и полюбоваться древнеримским саркофагом в центре обычного кондоминиума. В исторических реалиях Рима это привычное дело.
В Средние века дворца еще не было, но башня стояла с начала XI века и принадлежала монахам-августинцам, как и одноименная церковь рядом.
Когда здесь обосновалась семья Скапуччи, к башне они пристроили особняк.
Для полной картины семейного уюта хозяева решили завести питомца.
В те времена в моде были экзотические домашние животные. В описи имущества Скапуччи упоминается дрессированная обезьянка по имени Хильда. Выбор питомца должен был подчеркнуть богатство династии – это была диковинная редкость, не какая-то комнатная собачка!
История об обезьянке упоминается в романе «Мраморный фавн» (1860) американского писателя Натаниэля Готорна, автора «Алой буквы». Но подробную версию легенды в стихах на римском диалекте поведал поэт XIX века Джиджи Занаццо. Скапуччи обожали Хильду – она была членом семьи, ей позволялось свободно скакать по всему дворцу.
Хозяина забавляло, как мартышка копировала его жесты – притворялась, будто бреет бороду, причесывается или держит столовые приборы.
Когда в доме появился малыш, любопытная Хильда не отходила от колыбельки.
Она не раз видела, как кормилица меняла пеленки и укачивала новорожденного наследника семьи. Как же ей тоже хотелось попробовать!
«У меня точно бы лучше вышло!» – наверняка думала обезьяна.
Однажды, пока младенец посапывал в кроватке, родители с кормилицей отлучились из дома. Хильда смекнула – настал ее час!
Вообразив себя нянькой, она схватила новорожденного, вприпрыжку взобралась с ним на вершину старинной башни, словно на ветку дерева. Мартышка беззаботно скакала по кромке у обрыва с младенцем под мышкой. А потом села на краю и принялась усердно разматывать пеленки, воображая себя нянькой. Ребенок проснулся и громко вопил.
Внизу начала собираться взволнованная толпа. Нетрудно представить ужас родителей, вернувшихся домой в разгар драмы. Кормилица кричала в слезах, мать упала без чувств, а отец взбежал на башню, перепрыгивая через две ступеньки.
Боясь спугнуть обезьяну, запаниковавшую от криков толпы, он умолял ее отдать плачущего малыша. Но ничего не помогало.
Тогда дворянин встал на колени и принялся молиться Богородице, чтобы та помогла вернуть ребенка живым и здоровым. Взамен он обещал построить в ее честь часовню.
То ли Мадонна посочувствовала отчаявшемуся отцу, то ли обезьяне надоело играть в «дочки-матери». Хозяин снова попробовал подозвать ее привычным свистом, и Хильда неожиданно повиновалась. Мартышка спустилась с башни и послушно положила младенца в колыбель. Не веря своему счастью, родители кинулись обнимать свое дитя.
Скапуччи сдержал обещание, данное Богородице.
На вершине башни установили фигуру Девы Марии с младенцем, окруженную полумесяцем и звездой (геральдические символы семьи Скапуччи) и украшенную фонариком. Свет всегда должен был гореть в нем в память о божьей милости и произошедшем чуде. Удивительно, но спустя столько веков фонарик по-прежнему горит. В воспоминаниях об итальянском вояже писатель Готорн, пересказавший легенду в своей книге, упоминает другой любопытный факт.
Хозяева дома должны всегда поддерживать огонь в лампаде. В договоре собственности есть отдельная оговорка, гарантирующая соблюдение традиции: «Являясь условием владения, потухшее пламя может стать поводом изгнания из дворца его нынешнего хозяина».
Думаю, когда-то приходилось нанимать отдельного слугу, который бы следил, чтобы масло в лампе не кончалось.
Теперь на ее месте электрическая лампочка – хозяин может спать спокойно!
По словам местных, роскошными апартаментами с террасой, где снимался фильм с Джулией Робертс, теперь владеет бывший креативный директор модного дома Gucci Алессандро Микеле.
У дворца Скапуччи есть еще одна достопримечательность.
Рядом с аркой, ведущей во двор, под выведенными на камне красными буквами BARBIERE («парикмахер», а в старину – «цирюльник»), скрывается лавка Genco (читается как «Дженко»).
Ее витрина облеплена фотографиями знаменитостей: Джулия Робертс и Лука Арджентеро, супермодель Летиция Каста с супругом-актером Луи Гаррелем, Дайан Китон, Майкл Мэдсен. Обезьяны – плюшевые, деревянные, в виде ламп – завершают композицию витрины.
Если присутствие последних понятно (про легенду знают все соседи), то популярность скромной парикмахерской у голливудских звезд требует пояснения.
Коренные римляне понимают, зачем идти подровнять виски или побрить бороду в Genco, – они соблюдают традицию много десятилетий.
Но мировую известность маленькая лавка приобрела после выхода фильма «Ешь, молись, люби». Пока бригада крутилась вокруг дворца Скапуччи, снимая эпизоды квартиры Лиз в Риме этажом выше, все успели сдружиться с персоналом Genco. Если вы ориентируетесь в городе, то заметите, что действие всей римской части фильма происходит в одном квартале. А заведению Genco досталась в нем полноценная сцена. Пожилой хозяин Роберто играет сам себя – бреет любимца итальянок Луку Арджентеро, пока тот разговаривает с Джулией Робертс в образе героини Лиз (Элизабет Гилберт). Лиз и ее подруга Софи поедают мармелад и шутят над фамилией их нового знакомого – Спагетти. Все итальянцы в парикмахерской, включая цирюльника Роберто, с увлечением объясняют девушкам, как в Италии принято разговаривать жестами. Этот киношный эпизод – типичная иллюстрация римского быта с точки зрения американцев. Парикмахерская Genco из фильма – собирательный образ всех старинных заведений, которые чудом выживают в Италии. В них время как будто решило застрять в 1960-х годах: коричневые кресла с кремовыми пластиковыми спинками, кафельный пол, фотографии в рамках на стенах.
Со времен съемок «Ешь, молись, люби» интерьер поменялся. Это уже не потертый зал середины прошлого века, куда героиня романа Элизабет Гилберт забегала попрактиковаться в итальянском. Стены покрылись махровым зеленым плюшем, на месте старых ламп яркие светодиодные. Но обновленный дизайн сохранил те детали из прошлого, по которым безошибочно понимаешь – это Genco! Те самые кресла из фильма расставлены по залу, шкафчики полны граненых флаконов с одеколонами, а бреют по старинке – двумя лезвиями.
Старичок Роберто ушел из жизни несколько лет назад. Парикмахерской сейчас владеет его племянник. По его словам, Джулия Робертс всегда заходила к ним поздороваться, сделать укладку или постричь детей, когда бывала с семьей в Риме. Но традицию посещать парикмахеров завели далеко не звездные гости.
В Средние века цирюльник был важной персоной, а не просто стилистом причесок и брадобреем. В его обязанности также входили простые хирургические операции: удалить больной зуб, пустить кровь в оздоровительных целях, поставить пиявок или оказать первую помощь при травме.
Цирюльник обязан был получить медицинскую лицензию для открытия лавки, по которой ему присваивали номер в регистре мастеров кровопускания (matricola in flebotomia). Для этого требовалось пройти стажировку при больнице.
Вывеска цирюльника должна была быть заметной, если нужна была срочная хирургическая помощь. А ее дизайн – узнаваемым, чтобы точно не ошибиться.
Вы видели полосатые сине-бело-красные цилиндры над входом в модные барбершопы?
Это не современное изобретение, а атрибут профессии цирюльника.
Похожую трубку, только поменьше, пациент зажимал в кулаке при кровопускании, чтобы проступили вены. Цвета тоже символичные: красный обозначал артериальную кровь, синий – венозную, белый – бинты. Полосатый цилиндр появился из привычки цирюльников вывешивать бинты сушиться над дверью в лавку. На некоторых оставались кровавые пятна после операций, а ветер наматывал полоски на столбик – так и получались знакомые нам полосы. Шар на верхушке напоминал вазу, куда пускали кровь.
Лишь в XIX веке профессии цирюльника и хирурга окончательно разделились, а слово barbiere стало означать именно «брадобрей», потеряв связь с медициной. Хотя зубы цирюльники вырывали аж до 1952 года, пока не вышел закон, регулирующий стоматологические услуги.
26. «Церковь куртизанок»
Крутая лестница взмывает вверх к базилике Св. Августина. Кажется, что церковь парит над уровнем города, стремясь к небесам. На самом деле это лишь защита от наводнений – Тибр совсем рядом. Когда река выходила из берегов, этот район Рима затапливался до уровня второго этажа.
Церковь Святого Августина – одна из первых церквей в Риме, построенных в эпоху Возрождения. Ее стены прячут множество историй, одна неожиданнее другой. Фасад из светлого пористого камня выглядит вполне обычно – большинство городских церквей построено из него. Травертин, материал цвета слоновой кости, использовался в Риме с древних времен. Его до сих пор добывают в пригороде близ Тиволи в античных каменоломнях.
Но оплачивать добычу и перевозку были готовы не все. Уже в Средние века в городе постоянно разбирали античные постройки для повторного использования стройматериала. Дома, дворцы, церкви – многое строилось из древнеримского камня, который буквально валялся под ногами.
Помните порт Рипетта, сложенный из остатков Колизея?
Св. Августину достался травертин оттуда же, только выломали его на пару веков раньше. Древний амфитеатр не раз страдал от землетрясений, и каменоломню внутри создали специально для добычи материала. И правда, зачем ехать в пригороды, другие города и страны, когда античные предки об этом уже позаботились и все привезли? Вопрос исторической ценности жителей Рима тогда вряд ли занимал.