Пришлось срочно организовать переезд.
Уже с середины XIX века в Риме использовали новое кладбище Верано, правда, поначалу евреям там места не выделили. Но Муссолини срочно потребовалась панорамная площадка для парада атлетов на Большом цирке. Вопрос сдвинулся с мертвой точки, и община наконец добилась открытия еврейского сектора на Верано. Часть могил перенесли на новое место, но большинство в глубине парка осталось. Их просто засыпали землей, чтобы построить артерию via del Circo Massimo.
По еврейской традиции могилы нерушимы: прах усопших должен покоиться там, где был захоронен. Пока община знает о местонахождении кладбища, память о нем сохраняют. В редких случаях раввины идут на уступки, когда нужно эксгумировать тело для переноса с погребальной земли другого вероисповедания или присоединить к семейной могиле. А также когда всему кладбищу угрожает опасность профанации или уничтожения. Последнее относится к авентинским надгробиям и объясняет, почему конфликт мэрии и еврейской общины был долгим и болезненным.
Но несмотря на выстраданный компромисс, диаспора по-прежнему продолжает поминать своих предков на Авентине. Из уважения к их чувствам у обоих входов в розарий установлены каменные скрижали с десятью заповедями на иврите. Некоторые посетители незаметно оставляют на них россыпи камушков, как это принято на еврейских могилах. Согласно древней традиции, они оберегали покой усопших от осквернения.
По еврейским обычаям, священникам (коэнам) запрещено ступать на погребальную землю и участвовать в похоронах (исключение делают для близких родственников) из-за необходимости постоянно быть в состоянии «ритуальной чистоты» (на иврите – «техора», טהרה). Контакт с миром усопших ее снижает.
Поэтому если бы кто-то из коэнов захотел полюбоваться выставкой роз вблизи, он бы не мог зайти в сад. Технически розарий все еще «бейт олам» («дом вечности»), хоть и в новом обличии.
О былой судьбе этого места напоминают и стройные кипарисы, растущие по краям сада, – неотъемлемые признаки итальянских кладбищ.
88. Первый римский апельсин
Авентин – не холм, а цветущий рай на земле. Сразу за розовым садом находится другой, не менее любимый римлянами парк – апельсиновый.
Но если вы уже предвкушаете, как сорвете с дерева спелый фрукт, придется вас разочаровать. Они растут на ветках просто для красоты.
Когда я впервые попала в Италию школьницей, вид висящих на деревьях апельсинов на каждом шагу поразил меня чуть ли не больше, чем Колизей. На тот момент я, жительница Северной столицы, видела цитрусы только на прилавках магазинов и сразу с ценником за килограмм. В Риме же они росли вдоль городских улиц, за заборами частных вилл, в городских парках. Никто не только не пытался их сорвать, но и вообще не обращал внимания! Намного позже я узнала, что это горькие апельсины. Все встало на свои места.
То, что они не сладкие, это не мера против вандалов, а особенность сорта – Citrus aurantim, который также называют меланголо, или померанец. Шкурка плода толще и грубее, чем у сладкого апельсина (Citrus sinensis), мякоти внутри меньше, а цедры больше. Разломав горький апельсин, можно убедиться, что есть-то там особо и нечего. Их чаще всего используют в фармацевтике для изготовления натуральных масел и в садоводстве для прививок деревьев других сортов.
Есть у горького апельсина одно заметное преимущество над сладким товарищем (хоть что-то!) – его листья и цветы намного ароматнее.
Самое подходящее время года для любования апельсинами – зима, когда созревают плоды. Во всем саду на Авентине чувствуется аромат свежевыжатого сока.
Все мы выросли с воспоминанием мандаринов под новогодней елкой. Это потому, что цитрусы собирают позднее других фруктов.
Летом они еще будут прятаться в листве незаметными зелеными шариками. Но если вы приедете в Рим весной, то вместо ярких апельсинов почувствуете пьянящий запах апельсиновых цветов. И видом цветка, и ароматом они напоминают жасмин. Из него родился аромат флердоранж, популярный в парфюмерии до сих пор.
Моду на него ввела княгиня Мари-Анн де Латремуй (принцесса дез Юрсен). Она была французской аристократкой, фрейлиной королевы Марии Луизы Савойской и женой итальянца Флавио Орсини, князя Неролы – городка в пригороде Рима.
Настолько придворной даме нравился запах горьких апельсинов, что для нее вывели эссенцию – флердоранжевое, или неролиевое, масло (essenza di Neroli). Княгиня с успехом экспортировала драгоценный настой во Францию в конце XVII века. Позже из него стали готовить не только духи, но и напиток – померанцевую воду.
Но вернемся в апельсиновый сад на Авентине.
Его официальное название – parco Savello, от дворянской семьи Савелли, прежде владевшей землей. Только стояла на ней не цветущая оранжерея, а военное укрепление.
Первым фамильный замок здесь построили Крешенци еще в начале нового тысячелетия. В XIII веке им на смену пришли Савелли, которым очень хотелось контролировать ближайший порт на Тибре. От их мощного строения остались только стены с башенками, которые заключают современный сад в уютные объятия, и дорога с вершины холма к реке. Сейчас она называется Clivo (дорога, взбирающаяся на холм) di Rocca Savella (та самая крепость Савелли).
Дорога напоминает русло высохшей реки с каменной кладкой дна и стен. Можно представить себя средневековым паломником, проделавшим огромное путешествие и теперь на последнем дыхании преодолевающим оставшиеся метры до античной церкви Св. Сабины, расположенной за крепостью. На вершине Авентина в награду ему (и нам, современным странникам) – великолепный вид на весь Рим.
Похоже, он пришелся по вкусу и другим римским аристократам. Когда миновали средневековые разборки между кланами, необходимость в защитном сооружении отпала. На его месте в начале XVII века появился сад по заказу кардинала Джиннази, перешедший позже к князю Русполи.
К сожалению, ни один из хозяев не уберег свой зеленый оазис, превратившийся со временем в обычный монастырский огород. Монастырей, как и парков, на Авентине хватало – некоторые открыты до сих пор.
Лишь в 1930-е годы, за компанию с розарием, сад Савелли привел в порядок архитектор Раффаэле де Вико. Дизайн был минималистичным: территорию разделила на две части центральная аллея, украшенная кадками с лимонными деревьями, а на газонах по бокам высажены десятки апельсиновых. Их невысокие ряды прячут сосны под своими развесистыми кронами-зонтиками.
Миниатюрному парку не требовались сложные лабиринты кустов и монументальные фонтаны, которые можно найти в других римских садах.
Здесь каждый посетитель сразу понимает, куда его ведет главная дорожка.
Как крупная жемчужина в короне, в конце аллеи отчетливо вырисовывается Ватиканский купол. Широкий балкон апельсинового сада – одно из главных романтичных мест в городе.
Здесь редко бывает пусто. Римские подростки и туристы приходят сюда за фоном для удачного кадра. Уличные музыканты поигрывают на гитаре, создавая расслабленное настроение. А влюбленные со всех концов земного шара часто выбирают панораму авентинского парка сценой для предложения руки и сердца.
Их можно понять: взгляд скользит по черепичным крышам соседнего берега Трастевере, куполам собора Св. Петра, церквей и угловатой синагоги, крылатым колесницам Витториано, белым башням виллы Медичи – вплоть до обсерватории на вершине Монте-Марио.
Обзорных площадок в городе достаточно: за красивым закатом можно наблюдать с Пинчо, Яникула и других холмов, которых в Риме намного больше, чем семь. Но я убеждена, что именно россыпь рыжих апельсинов на газонах Авентинского парка срабатывает как магнит и для местных, и для туристов.
Откуда такой необычный выбор для садового наполнения?
Вероятно, все дело в памяти первого итальянского апельсина, который рос буквально за углом – во дворике церкви Св. Сабины, чей кирпичный фасад видно из парка Савелло.
Дерево захватил с собой св. Доминик, когда в 1217 году прибыл в Рим на поклон к папе римскому Онорию III, чтобы попросить признать новый монашеский орден. Священник был родом из Испании, где апельсины любили и умели выращивать. Туда, в свою очередь, их завезли арабы.
Не то чтобы апельсин был диковинным фруктом. Про него знали еще китайцы пару тысяч лет назад – цитрусы были в ходу на Востоке. Следовательно, они не могли не попасть на стол к древним римлянам, которые могли дотянуться до любой точки света в поисках деликатесов. В античных кулинарных книгах апельсин уже встречается как ингредиент для кисло-сладких блюд.
Как это случилось и с другими достижениями цивилизации при падении Римской империи, про апельсин в папской столице надолго забыли. Арабы в Испании продолжили его использовать и даже импортировали на остров Сицилия в XI веке. Но до столицы апостола Петра апельсин добрался только через 200 лет благодаря святому Доминику. Под привезенным в Рим деревом он и спал, и молился, и плоды собирал – из них готовили изысканные и необычные подарки папскому двору.
Говорят, пять апельсинов авентинского дерева св. Екатерина Сиенская использовала для цукатов понтифику Урбану VI, обладавшему не самым мягким характером. Этим жестом святая дева стремилась продемонстрировать, что даже горький фрукт способен наполниться сладостью при правильном обращении.
Апельсин св. Доминика был, разумеется, горьким как редька.
Сладкий сорт пришлось ждать еще три столетия: его завезли лишь в начале XVI века, предположительно с Мальты.
Авентинский апельсин оказался, возможно, не слишком приятным на вкус, но зато живучим. Его даже называли «волшебным». Каждый раз, когда старое дерево погибало, из его ствола появлялся новый росток и помогал растению переродиться, словно фениксу из пепла.
Апельсиновый ствол в церковном дворике можно увидеть через специальное овальное окошко у входа в церковь Св. Сабины.
89. Когти дьявола
Оказавшись у дверей базилики, не стоит отходить далеко.